Эван опустил меня на землю, и мы уставились друг на друга. Он дотронулся до щеки, провел пальцем по моим волосам, подбородку, шраму, губам, а затем наклонился и осторожно поцеловал. Словно пытаясь осознать, что мы и правда вместе.

Я прижалась к Эвану, зарываясь пальцами в волосы, доходящие теперь до края воротника, и крепко поцеловала его. И чуть не вырвалась из его объятий от облегчения, услышав его стон.

– Эван, – выдохнула я, – ты здесь. Вернулся ко мне.

– Я пришел домой.

Мы прошли на лодку. Он с благоговением осматривал наш маленький плавучий домик, а в его теплом взгляде застыла масса вопросов.

Но сейчас мы нуждались друг в друге.

Я сбросила с его плеч куртку, а его ладони забрались под поношенную фланелевую рубашку. Я выгнулась в его руках. Грубоватые, все в мозолях, они скользили по моей коже со знакомой жадностью. От него пахло поˊтом, дорожной пылью, сигаретным дымом и поджаренным кофе. Тяжело дыша, он прервал поцелуй.

– Мне нужно помыться, – сказал Эван, выдергивая образы его путешествия из моего сознания.

Душ был достаточно большим, и мы прекрасно поместились в нем вместе. Я намылила мочалку и оттирала с Эвана грязь и пот, разглядывая его мышцы, которые стали больше, чем я помнила. Он загорел. Эван повернулся ко мне спиной, и я скользнула рукой по маленькой черной татуировке на его правой лопатке. Две корявые линии.

«11»

– Почему одиннадцать? – спросила я, уже зная ответ.

– Столько я находился под водой, – с надрывом в голосе ответил он. – Обычно я не засекал сам для себя время, но в тот вечер мне пришлось.

Я закрыла глаза. Одиннадцать минут в темной холодной воде, которая швыряла, бурлила и утягивала за собой на глубину. Уму непостижимо, как у него получилось так долго, не говоря уже о том, что сам засек время. Меня бы это свело с ума.

Я прижалась губами к татуировке.

– Я тоже считала. Один месяц, две недели, пять дней и шестнадцать часов до того, как ты зашел в порт. – Он повернулся в моих руках, и вода обрушила сверху свой поток. – Плюс-минус пять минут.

– Я люблю тебя, Джо. – Эван заскользил руками по моей коже. – И буду любить тебя всегда. Никогда не перестану.

Я кивнула, сдерживая слезы.

– Я люблю тебя, Эван. Я нечасто говорила тебе это. Ни в школе, ни на берегу реки. Я люблю тебя. И всегда буду. Никогда не перестану.

Он поцеловал меня и прижался ко мне своим жестким телом.

– Здесь неудобно двигаться, – почти прорычал Эван. – А нам это сейчас просто необходимо.

Я выключила воду, и мы вышли. Два шага до кровати. Вода стекала с нас на слабо покачивающийся пол. Эван поднял меня, и я оказалась в тепле его влажных и скользких рук.

Эван целовал меня так, словно я воздух, без которого не прожить. Я вцепилась в него, как будто стала гравитацией, удерживающей его рядом. Ему не надо было показывать дорогу. Эван скользнул руками по пояснице, приподнял и мучительно медленно толкнулся в меня. Нам казалось, что он входит недостаточно глубоко, что мы никогда так не касались друг друга и не целовались. Но в тот вечер мы пытались. И только наши стоны раздавались в маленькой лодке, в нашем доме. В один из безумных моментов, когда моя спина выгнулась дугой от очередного сокрушительного оргазма, до которого меня довел Эван, я заметила на стене ловца снов. Мои слезы смешались с потом. Когда мы успокоились, Эван лежал, обнимая меня. Плавучий дом мягко покачивался на волнах, усыпляя нас. Во сне мы видели видения. И даже во снах мы были вместе.

Эпилог

Эван

Два года спустя

Джо собирает обед: сэндвичи, чипсы, фрукты и термосы с горячим кофе, укладывая в два рюкзака. А еще она кладет небольшую бутылку шампанского и два пластиковых стаканчика. На губах ее расцветает нежная улыбка.

Сегодня у нас праздник. Последние два года я интенсивно учился: посещал занятия по пожарной подготовке в муниципалитете городка Пейдж, а также курсы по оказанию скорой медицинской помощи в местной больнице. И вот на прошлых выходных я сдал экзамены в городе Меса, а результаты получил вчера по почте. В поздравительном письме и официальном сертификате жирным шрифтом было написано имя Джастина Холлистера.

Джо – Эми Прайс для друзей и соседей – ликовала от восторга и едва не задушила меня в объятиях, стоило только показать ей бумаги.

– О боже, детка, ты сделал это. Черт, у тебя получилось! – Она раскраснелась, читая и размахивая конвертом. – Ты говорил, что экзамены трудные. Беспокоился и боялся, что не сдашь. Но справился… и просто… проклятье, я горжусь тобой.

Она отбросила бумаги в сторону и начала раздеваться. Я рассмеялся, хоть и ощутил внезапный прилив возбуждения.

– Что ты творишь?

– Ты издеваешься? – Джо отбросила рубашку и обняла меня за шею. Ее грудь, пока еще спрятанная в лифчике, прижалась к моей. – Пожарные чертовски сексуальны.

– Я еще не пожарный, – проговорил я, неся ее на руках в сторону кровати.

– Уже почти стал, – парировала она, целуя меня сначала нежно, но постепенно углубляя поцелуй.

Мы праздновали всю ночь. Сегодня утром решили направиться в Каньон.

Он в часе езды на юг. Мы хорошо знаем маршрут. Ездим туда так часто, насколько это возможно, пересекая желто-золотую пустыню, частично окрашенную в грязно-оранжевый цвет. Небо, обычно такое же голубое, как и озеро Пауэлл, сегодня выглядит пасмурным и холодным. Ноябрьские морозы не за горами.

Я смотрю в лобовое стекло на восток, туда, где расположена резервация Навахо. Я там еще не был. И не знаю, поеду ли. Что-то подсказывает мне не делать этого. У меня новая, просто идеальная жизнь с Джо. Может, однажды я отправлюсь туда, и возможно передо мной откроется новая дорога. Буду знать, куда повернуть, какими указателями пользоваться, по какой улице идти и в какой дом стучать.

А может, и нет. Моя прежняя жизнь умерла в реке вместе со старым именем. Освободившись от клейма Эвана Сэлинджера, я теперь по-настоящему свободен. Словно чистый лист, на котором можно написать все, что угодно.

Джо ведет занятия в местном колледже. Ей предложили преподавать поэзию на курсах повышения квалификации для взрослых. Бесплатно, но она в восторге. Однажды я пробрался в аудиторию на последние ряды, чтобы послушать ее лекцию. Она стояла перед двадцатью студентами, и сорок глаз неотрывно смотрели на ее шрам. Только я знал, какой храбростью она обладает, раз позволяет видеть себя такой. Тогда мое сердце в очередной раз наполнили безумная любовь и гордость.

Как раз в тот момент, когда я подумал, что еще больше любить ее просто нереально, Джозефина сказала или сделала что-то такое, от чего у меня перехватило дыхание. Она ждала меня. Она смотрела, как я погружаюсь в темную воду, и ожидала, когда вынырну. И это едва не сломало ее, но она держалась. Верила в меня. Доверяла и любила меня так же сильно, как я ее.

Мы паркуем машину и шагаем вдоль хребта. Под нами простирается Гранд-Каньон, Колорадо рассекает его будто маленькая голубая змейка. Отсюда река кажется мелкой, и трудно представить, что она размыла землю, чтобы обнажить эту красоту.

Мы с Джо останавливаемся в нашем любимом наблюдательном пункте. Недалеко семья: отец, мать и сын.

Мальчику на вид около трех лет. Он сидит на плечах отца. Тот держит малыша за ноги, чтобы при входе в ущелье тот не упал. Женщина обнимает мужа за талию и смотрит на сына. Она улыбается, смеется и болтает о каньоне. Рассказывает ребенку, какой он большой, широкий, красивый и старый.

Ее голос ворошит какие-то воспоминания внутри меня. Словно в тумане времени образуется маленькая прореха.

Однажды я был так же высоко, как и этот мальчишка. Сидел на плечах высокого мужчины, и его руки крепко держали меня за ноги. Мой маленький указательный палец показывал на огромную пропасть, обнажающую землю – широкую и глубокую. Этот вид захватывал больше, чем книга с картинками или приключенческая история. А яркий женский голос рассказывал мне о том, что я видел.

Я не могу вспомнить слов. Они звучат мягко и приглушенно, как будто доносятся издалека. Но я совершенно точно знаю, что меня когда-то любили. Что бы ни случилось позже, какая бы трагедия ни разлучила меня с семьей, я когда-то давно приезжал сюда. А люди, которые привезли меня и разделили этот момент, любили меня.

Столь же быстро, как и возникло, воспоминание ускользает, вновь растворяясь в тумане. Небольшая семья уходит, и остаемся только мы с Джо.

Я обнимаю ее и кладу подбородок ей на макушку. Она крепко прижимается ко мне, и мы следим за игрой солнечного света на пурпурно-оранжевых скалах каньона.

– Тебе не надоело приходить сюда? – интересуюсь я.

– Никогда не наскучит, – признается она. – После выходных у нас будет не так много времени. – Она сжимает мои руки. – Ты будешь занят спасением жизней и тушением пожаров.

– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я.

Завывает холодный ветер, и я придвигаюсь, чтобы крепче обнять ее. Скольжу рукой по свитеру на ее животе и задерживаюсь там на мгновение.

Она еще не знает, но я уже понял.

Он – пятнышко света в безопасном, темном месте. Не задерживает дыхание в воде, а дышит в ней, пока не придет время.

И вместо того чтобы желать обрести воспоминания о своем детстве, я клянусь, что создам счастливые для нашего сына. Когда-нибудь здесь, на краю света, он сядет мне на плечи. Я буду крепко держать его маленькие ножки, пока мама рассказывает ему удивительные истории.

И он будет знать, что его любят.

Конец

Об Эмме Скотт

Спасибо за то, что прочитали мою книгу, и я буду рада, если вы найдете минутку и напишете мне свое мнение. Я очень ценю обратную связь!

http://amzn.to/1GkGaYn

Новые релизы и информация на моей странице в Фейсбуке: http://bitly.com/1yrzVvI или аккаунте emmascott.net