Ограничиться лишь поцелуем стало для него настоящей мукой. Он осознавал, что не может предъявить права на нее, овладеть ею в своем доме, единственном месте, где властвует безраздельно. Да и что такому мужчине, как он, делать с этим подарком судьбы? Он лишь погубит ее, запятнает чистоту и доброту своим распутством. К несчастью, именно это он уже сделал. Говорил ей омерзительные слова, оклеветал достойного барона. Чего ради? Чтобы убедить Мору в том, что она должна возжелать его недостойную персону и согласиться на не менее недостойное предложение? Ему еще повезло, что она до сих пор не ушла. Это обстоятельство, в свою очередь, рождало закономерный вопрос: почему она все еще здесь? Неужели он ей хоть немножко нравится?

Много времени прошло с тех пор, как Риордан в последний раз задавался вопросом, нравится ли он женщине, и еще больше с тех пор, как это перестало иметь для него значение. Для любовных утех взаимная симпатия желательна, но вовсе не обязательна. Его женщинам нравилось то, что он с ними делал. Но нравился ли им он сам? А он испытывал влечение к этим женщинам или слепо следовал зову плоти? Именно Мора виновата в том, что он вообще стал задумываться о подобных приземленных вещах.

Пришел Филдинг с ответом от мисс Сассингтон, которая жила всего через две улицы. Он быстро прочел записку. Она с радостью отправится с ним на прогулку сегодня вечером.

— Филдинг, скажите мисс Колфилд, чтобы они с детьми были готовы к часу дня. Мы идем в зоопарк.


Мора не была в восторге от предстоящего похода в зоопарк. Утром она струсила и приложила максимум усилий, чтобы избежать встречи с ним. Не потому, что боялась его, ее беспокоил их поцелуй. Он отличался от прежних. На этот раз не было отговорок вроде чрезмерного количества выпитого бренди, за которыми можно укрыться. Этот поцелуй — сладкий, неспешный, настойчивый — неизбежно что-то означал, но Мора опасалась интерпретировать его смысл, чтобы не раскрывать то, что таилось в глубине.

> Теперь ей придется провести день в обществе Риордана. Конечно, не наедине, с ними будут дети и мисс Сассингтон, поэтому нечего опасаться чего-то неприличного. Внимание Риордана — нет, его нужно называть лорд Чатем — будет всецело поглощено мисс Сассингтон. Как ни странно, при этой мысли Мора испытала резкий укол разочарования, особенно когда вообразила, что он целует мисс Сассингтон так же, как раньше целовал ее. В самом деле, ей нужно снова начать думать о графе более официально. Она ведь предвидела, что это может произойти. Отсутствие церемоний приводит к фамильярности, которая, в свою очередь, рождает иллюзию дружеских отношений или даже чего-то большего, чего в действительности нет.

Ну какой мужчина станет страстно целовать женщину, одновременно ухаживая за другой? Лорд Чатем просто распутник. Миссис Пендергаст ее с самого начала об этом предупреждала, он лишь подтвердил свою репутацию за тот месяц, что она провела в его доме. Прошлой ночью Мора получила тому очередное подтверждение и пример того, насколько глубоко она сама увязла в паутине его разврата. Да, лорд Чатем преуспел в искусстве соблазнения и направил ее по заранее спланированному пути морального падения, так что она ни о чем не догадалась. Более того, не заметила многочисленных признаков, на то указывающих, не увидела пресловутого леса за деревьями.

То, что началось как невинное заигрывание за ужином в ее первый рабочий день, привело к поцелую украдкой ночью, совместному распитию бренди, немыслимым, совершенно греховным наслаждениям, танцу в коридоре и нежному поцелую, полному сказочных обещаний. Этого поцелуя вообще не должно было случиться, и все же Мора сделала определенные заключения, по вине которых полночи не могла уснуть. Лежала, укрывшись иллюзорным пологом, который с наступлением рассвета растворился как дым.

Реальность оказалась жесткой и горькой. Лорд Чатем не имел намерений сдерживать свои невысказанные обещания. Скорее всего, приревновал ее к барону Хесперли, выказывавшему ей внимание за ужином, подобно мальчику, страстно жаждущему игрушечную лодку другого. Лорд Чатем повеса, и ничего более. Она решила, что не стоит больше подвергать это сомнению. Она и так слишком долго считала его непогрешимым, и вот к чему это привело.

Море следовало бы возненавидеть его за то, что он воспользовался ею, обнаружил страсть, не удовлетворенную в ее случае. Возможно, начиная с сегодняшнего дня она его возненавидит. Понаблюдав за тем, как лорд Чатем ухаживает за мисс Сассингтон, она обретет противоядие, с помощью которого выявит его истинную сущность. Поделом. Так случается, если работаешь в доме холостяка, где нет других женщин, которые могли бы послужить громоотводом. Слишком много общения и интимности с мужчиной, который не привык утруждать себя соблюдением правил. Однако до того, как они отправились в зоопарк, Мора осознала, что рассуждать правильно гораздо легче, чем правильно себя вести.

Она стала готовить детей к выходу, надела на них весенние жакеты и прочные ботинки. Постаралась занять свои мысли практическими аспектами подготовки. Ночью шел дождь и, хотя погода прояснилась, никто не мог предугадать, будет в зоопарке грязно или нет.

— Дядя Ри говорит, что в зоопарке появился новый шимпанзе, — восторженно сообщил Уильям, когда они спускались по лестнице. — Он прибыл из Африки. Его зовут Томми. Возможно, когда я вырасту, стану исследователем и тоже буду привозить домой разных животных, чтобы все могли их увидеть.

Болтовня Уильяма несколько разрядила царящее в ландо напряжение. Мальчик с радостью сел вперед рядом с кучером, в то время как Мора и Сесилия разместились с мисс Сассингтон и Чатемом.

Мисс Сассингтон была облачена в розовое муслиновое платье для прогулки и мантилью в тон, прекрасно оттенявшую ее темные волосы и серые глаза. Море она показалась похожей на модный манекен. Такая девушка красиво смотрелась бы в объятиях любого мужчины. Если она и удивилась тому, что вместе с ней и Чатемом на прогулку отправились дети с гувернанткой, то никак этого не показала. Как и не выказала радости по поводу их присутствия. Море стало интересно, способна ли мисс Сассингтон вообще на какие-либо эмоции. Затем надменно подумала о том, что кто-то мог бы назвать ее манеру поведения невозмутимой.

— Дети восхитительные, — прокомментировала мисс Сассингтон по дороге. — Как они вообще у вас появились?

В ее голосе послышалась некоторая прохладца. Или Море это только показалось? Однако точно не показалось то, как напряглась спина Уильяма при столь отвлеченном замечании в их с сестрой адрес.

— Они воспитанники моего брата, — столь же сдержанно ответил лорд Чатем. — После его смерти они стали жить со мной.

Тон его голоса не располагал к дальнейшему развитию этой темы. Мора старалась не смотреть на него больше, чем дозволялось правилами хорошего тона. Если он и провел утро мучаясь угрызениями совести из-за случившегося вчера, то очень умело это скрывал. В действительности его обычно выразительное лицо не выражало вообще ничего.

Мисс Сассингтон одарила Чатема кокетливой улыбкой, от которой на ее щеках появились милые ямочки. Вероятно, она многие часы провела перед зеркалом, тренируя эту улыбку.

— Вы самый великодушный из мужчин, раз решили взвалить на себя столь тяжкое бремя. Наверняка есть и другие родственники, которые могли бы приютить детей, если бы вы не захотели.

— Боюсь, вы глубоко заблуждаетесь, — почти грубо ответил Чатем. — Никакой я не великодушный и вовсе не считаю детей тяжким бременем. Я никому бы их не отдал.

Мисс Сассингтон достало сообразительности понять, что ей сделали замечание, и она тактично сменила тему, выбрав менее личный предмет обсуждения.


В зоопарке Мора не отпускала детей от себя, держа обоих за руки, в то время как мисс Сассингтон выступала на шаг впереди, взяв лорда Чатема под руку. Время от времени он останавливался, рассказать детям о животных, которых они видели. Мора чувствовала, как в Уильяме закипает гнев, а Сесилия готова удариться в слезы. Она сама изо всех сил старалась занять детей беседой, делая это не только ради них, но и ради себя тоже. Разговаривая, она отвлекалась от того, что происходило перед ней.

— Как ты думаешь, чем питаются львы, Уильям? — спросила она, когда они остановились перед экспозицией, недавно перемещенной на новое место.

— Своими смотрителями. — Он улыбнулся ей озорной мальчишеской улыбкой. — Я слышал, лев тяпнул кого-то в прошлом году, именно поэтому их пришлось переселить в другое место.

— Как бы мне хотелось, чтобы лев съел мисс Сассингтон, — добавила Сесилия.

— Сесилия! — одернула девочку Мора, едва сдерживая ухмылку.

— А что такого? — не унималась девочка. — Она не особенно мила и говорила о нас так, будто нас не было рядом с ней в экипаже. Ведет себя, словно мы приблудные домашние животные, которых дядя Ри взял в свой дом из жалости.

— Если дядя Ри женится на ней, она, вероятно, куда-нибудь отошлет нас, — мрачно произнес Уильям. — Причем меня первого, ведь я старше.

Вот теперь Сесилия заплакала, крепко обхватив ручонками брата за шею.

— Ты не можешь оставить меня, не можешь, Уилл. Ты же мне обещал.

Мора поспешно опустилась на колени перед детьми и обняла их обоих.

— Тише, Уильям, не заставляй сестру плакать. Никто никого никуда не отошлет. Сесилия, все хорошо.

Мора опустилась на землю, не думая о том, что испачкает платье, и, прижав к себе Сесилию, стала гладить ее по спине.

— Все нас бросают. — Девочка плакала так громко и горько, что стала икать.

Чатем и мисс Сассингтон подошли к ним, последняя явно выглядела раздосадованной.

— Не могли бы вы заставить ее прекратить плакать? — Она в упор посмотрела на Мору. — Что вы за гувернантка, если не можете успокоить ребенка?

Мора смерила ее ледяным взглядом поверх головы Сесилии: