Александра не сразу сумела подобрать слово для того, что происходило между ней и Редмейном.

– Это было… приятно. – Произнеся это слово вслух, она поняла, что оно не отражает действительности.

Целовать Редмейна было, безусловно, приятно, но это было слишком сдержанное определение. Чем его можно заменить?

Мило? Славно?

«Удовольствие» – вот нужное слово.

Целовать Редмейна было удовольствием. Она могла бы целовать его всю ночь. Могла бы целовать его всегда.

– Он помог мне почувствовать себя свободно… непринужденно, – объяснила Александра. – Не думаю, что мы бы остановились, если бы не появилась Роуз.

– Роуз Брайтуэлл всегда была настоящей ведьмой, – сообщила Франческа, деловито вытаскивая из волос заколки с рубинами. – В школе я сначала жила с ней в одной комнате. Она превращала жизнь всех окружающих в ад. Не понимаю, что в ней нашел Редмейн.

– Теперь она Роуз Атертон, – напомнила Александра. Она устроилась на диванчике, слишком измотанная, чтобы раздеться. – И она очень даже красива, по крайней мере для тех, кто любит экзотических женщин с тонкими чертами лица и фигурой, как из модного журнала.

Он собирался снять с нее платье. А она намеревалась исследовать… топографию его тела. Спустя несколько минут они могли бы оказаться в постели.

Но тут появилась Роуз и заставила ее уйти. Нет, это Редмейн отослал ее.

Что они сейчас делают? Александра боялась даже предположить. Ругаются? Дерутся? Роуз извиняется? Или…

– Как вы думаете, похоть заразна? Она может передаваться? – Как это нередко бывало, Александра озвучила мысль раньше, чем она полностью сформировалась.

Сесилия замерла, позабыв, что хотела убрать платье.

– Ты же не думаешь, что Редмейн и Роуз…

– Именно об этом я и думаю. – Александра вздохнула. – Мы… дошли в наших интимных отношениях до стадии, на которой его физическая реакция была очевидна. Рядом с ним появилась другая женщина, и он вполне мог… или не мог? – Она закрыла глаза рукой, жалея, что не может так же легко справиться со своим воображением.

– Не думаю, что дела обстоят именно так. – Диван- ная подушка рядом с ней ощутимо просела – на нее опустилась Сесилия. – Ведь Редмейн дал ясно понять, что зол на своего кузена и на Роуз. Мне кажется, он их не выно- сит.

– Так-то оно так, но от любви до ненависти совсем недалеко. – Именно такую мысль ей только что внушил засевший в голове дьявол.

Франческа подошла к подругам.

– Вопрос в другом, – очень серьезно сказала она. – Почему это так много значит для тебя?

Александра задумалась, прижав пальцы к губам, которые еще помнили его нежные поцелуи. Действительно, почему это так важно для нее? Она же не ревнует? Или ревнует? Разве можно ревновать мужчину, которого она не любит, к женщине, которую она презирает? О боже, она знает его всего два дня! Сколько раз они встречались? По пальцам пересчитать можно. Причем одной руки.

А теперь они поженятся. Он станет ее мужем.

Учитывая обстоятельства, ее прошлое и настоящее, любая женщина на ее месте приветствовала бы наличие любовницы, чтобы избежать отвратительного акта. И все же…

– Я бы не отдала Роуз даже старое платье, – пробормотала она, – не говоря уже о супруге.

– Согласна, – не стала спорить Франческа. – Давайте выпьем.

Сесилия подняла свой стакан.

– Вы слышите?

Громкий стук в дверь заставил Александру подпрыгнуть, и она одним глотком проглотила очередную порцию виски. Почувствовав сильное жжение в горле и пищеводе, она поставила стакан на стол и вытерла слезы.

«Я найду тебя».

– Это ко мне. – Она встала и, убедившись, что подруг не видно со стороны двери, направилась к ней. Одновременно она прижала руку к животу, словно желая сдержать мотыльков, которые все разом трепетали крылышками у нее внутри.

Он пришел. И прошло совсем немного времени.

Однако ей было известно, что половой акт занимает несколько минут, и для этого не надо раздеваться.

Собравшись с силами, она открыла дверь.

Редмейн стоял в темном коридоре и пожирал ее жадными глазами.

Он надел жилет и причесался, но галстука на нем не было. Александра понятия не имела, как узнать, была ли у него только что физическая близость с женщиной или нет.

– Ты не одна. – В его голосе слышался сдерживаемый гнев.

Возможно, его причина – Роуз? Или нет?

– Я не одна, – подтвердила она.

– Могу я с тобой поговорить? – Он жестом указал на просторную нишу в толстой стене, которая могла обеспечить видимость уединения.

– Конечно. – Александра кивнула.

Редмейн не отошел в сторону, чтобы освободить ей дорогу, и, как только за ней закрылась дверь, она оказалась в крепких объятиях.

Раньше она бы запаниковала. Или начала бы вырываться. Он не предупредил ее, и она не успела подготовиться к физическому контакту.

Но когда мужчина прижал ее к себе, – при этом одна большая ладонь легла на ее спину, а другая – на затылок, – неожиданно оказалось, что у нее не дрожат колени и ей не хочется бежать.

Она ощутила щекой сильные ритмичные удары. Его сердце билось ровно и часто, и Александра внезапно почувствовала удовлетворение.

Герцог прижимал ее к себе крепче, чем прежде. В его поведении сквозило отчаяние, словно он боялся, что не найдет ее в замке.

Александра принюхалась, опасаясь почувствовать запах другой женщины, но, ничего не обнаружив, улыбнулась. Роуз щедро поливала себя французскими духами, имевшими сладкий цветочный аромат. Если бы герцог держал ее в своих объятиях, он бы весь пропах ими.

С большим облегчением вздохнув, Александра расслабилась. Она даже попыталась обнять его и обнаружила, что длины ее рук не хватает для обхвата такой массивной фигуры.

Ей очень хотелось узнать, что случилось, но она чувствовала неуместность каких-либо вопросов. Она была нужна ему. Он хотел держать ее в объятиях и молчать.

Уж что-что, а молчание она могла ему дать. Этого добра у нее было в избытке.

Каково это, когда тебя обнимают? Проанализировав свои ощущения, Александра пришла к выводу, что они довольно-таки странные. Но приятные. Человеческие. Только сейчас она понимала, что ничего подобного не испытывала десять лет. И ее никогда не обнимал мужчина.

До сегодняшнего дня. До него.

Когда-то она раскапывала могилу в Помпеях, в которой кости мужчины и женщины были сплетены в таких же объятиях. Александра много часов смотрела на них, но так и не решилась разъединить. Она не знала, что толкнуло их друг к другу и были ли они так же близки в жизни, как в смерти.

И почему.

Теперь она знала почему. Телу, сердцу необходимо, чтобы рядом было другое тело, чтобы стучало другое сердце. Это было элементарное физическое влечение. Александра понятия не имела, что ей его не хватает, пока не попробовала.

А вот и физиологическое доказательство. Его сердце постепенно замедлило свое биение, установив более разумный ритм. Мышцы, показавшиеся ей железными, расслабились, и теплые ладони стали лениво лакать ее спину.

– Ты боишься меня, Александра Лейн. – Слова она услышала только одним ухом, второе было плотно прижато к его груди.

Его проницательность в одночасье показалась ей проблемой.

– Да, – осторожно проговорила она.

Мужчина заколебался, но после паузы все же спросил:

– Тебя пугает мой внешний вид? Неприятно на меня смотреть?

– Нет, – удивилась Александра. – А разве тебя пугает взгляд на себя в зеркало?

– Я не смотрюсь в зеркало, – прорычал он.

Александра отстранилась, чтобы взглянуть на него, хотя его руки продолжали крепко держать ее за талию. Он еще не был готов отпустить ее.

– Почему? – тихо спросила она. – Разве трудно принять себя таким, какой ты есть?

Редмейн несколько секунд смотрел на нее сверху вниз. Его лицо казалось напряженным, почти каменным. Он повернулся к ней изуродованной частью лица, словно давая ей возможность взглянуть на то, чего она должна опасаться.

– Я не всегда вижу человека, которым являюсь. Я вижу человека, каким мог стать. На него тяжело смотреть.

Отринув опасения, Александра подняла руку и погладила его по щеке и подбородку.

– Ты можешь посчитать меня глупой, но когда мы впервые встретились, я вообразила, что это сделали с тобой древние боги, позавидовавшие совершенной красоте смертного мужчины. – Она осторожно коснулась пальцами шрама.

Пирс напрягся. Он вздрогнул, но не пошевелился.

– Мне жаль, что тебе больно, – очень серьезно проговорила она, – но все это часть теперешнего тебя. Встреча с ягуаром изменила тебя к лучшему. – Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к шраму на щеке. – Не только внутренне, но и внешне. Я думаю, ты вполне красив. Но главное, я считаю, что ты хороший человек.

Искры, вспыхнувшие в его глазах, отразились привычной болью в ее сердце.

– Тогда почему ты меня боишься? Из-за того, что произошло в руинах? Потому что я убил человека?

Александра поспешно опустила глаза и не произнесла ни слова. Она – последняя, кто мог бы его обвинить в этом.

– Тот человек, которого ты убил, был первым? – спросила она, искренне сожалея, что не может открыть ему свою тайну. Но ей необходимо было знать, есть ли на его руках кровь других людей.

Затянувшаяся пауза оказалась красноречивее любых слов.

– Нет, – в конце концов ответил он. – На меня нападали и раньше. В Аргентине мы охотились слишком близко к золотоносным рудникам американской компании. Последовало жестокое столкновение. Жертв никто не считал. Были и другие случаи. Но я могу поклясться, что никогда не был одержим жаждой убийства. Я убивал, только защищая свою жизнь и жизни других.

Несколько секунд они молчали. Потом Пирс спросил: