– Нет! – Александра отстранилась и взглянула на мужа с таким благоговейным обожанием, что Пирс ощутил неловкость. – Ты чудесный, замечательный человек! Ты спасаешь жизнь тем, кого я люблю. А я сделаю все возможное, чтобы отплатить тебе тем же.

Какое-то время Пирс наслаждался пылкой благодарностью жены. Она, конечно, преувеличила масштаб его помощи, но если в результате он оказался в ее объятиях, то кто он такой, чтобы возражать?

Он, в общем, ничего не имел против ее столь высокой оценки.

Ему не хватало этой женщины: ее объятий, аромата ее волос, ощущения ее щеки, прижимающейся к его груди.

Хотя они довольно много времени проводили в обществе друг друга, он проявлял осторожность, старался не раздувать искры своего желания в пылающий ад, способный испепелить их обоих.

Осталось три дня.

Три дня, и она окажется обнаженной в его постели, откуда он не выпустит ее, пока они оба не утратят способность двигаться. Потом можно будет поесть, отдохнуть и повторить все снова.

Три дня. Три бесконечно долгих мучительных дня.

Александра затихла в его объятиях. Она постепенно успокаивалась. Не впервые Пирс возблагодарил небеса за то, что эта необычная эксцентричная и импульсивная женщина сделала ему предложение. Его брак, чреватый опасностями, как физическими, так и эмоциональными, превзошел его ожидания во всех отношениях.

Не то чтобы его ожидания были слишком высокими…

На самом деле, как раз наоборот.

Но жизнь в родовом замке с Франческой Кавендиш теперь казалась ему тюремным заключением.

Брак с Александрой пока представлялся ему свободой. Какая другая женщина станет работать наравне с ним на раскопках древних катакомб? Кто из аристократов может похвастаться женой, которая не менее образованна, чем он, и в той же степени, что и он, повидала мир? Более того, кто из мужчин может допустить мысль об экзотическом путешествии на край света вместе с женой?

Экзотика обычно сопровождается неудобствами и грязью. Его жену, похоже, не пугало ни то, ни другое.

Неужели он встретил наконец женщину, испытывающую такую же, как он, тягу к перемене мест?

«Три дня, и все будет ясно. Жди!»

Пожалуй, он все-таки непроходимый тупица. Идиот. Если у нее придут месячные, ему придется ждать еще не меньше пяти дней, прежде чем заняться с ней любовью.

Сможет ли он?

Хотя… Он никогда не был брезглив в таких вещах. А она?

Сегодня, спустившись, Пирс с удивлением обнаружил, что она уже полностью одета и ждет. Правда, его удивил яркий румянец на ее бледных щеках. И глаза казались затуманенными. Это не могло не встревожить.

Потому что за последние четыре дня он начал убеждаться, что она с ним все-таки честна. По крайней мере, в том, что касается отсутствия беременности. Он внимательно наблюдал за ней, опасаясь увидеть другие признаки, но не заметил ни одного.

Однако этим утром она выглядела такой бледной и больной, что подозрения вернулись. Многие будущие матери по утрам испытывают недомогание.

Когда же оказалось, что причины ее состояния не физиологические, а психологические, он испытал огромное облегчение и даже проявил небывалую снисходительность в вопросе денег.

Правда, это не вернуло румянец на ее щеки и не уменьшило тревогу. Но ведь она не виновата, что ее отец разорился. Женщины не имеют влияния в таких делах. Пирс с трудом мог представить себе, какую она чувствует беспомощность и как ей некомфортно из-за того, что она вынуждена просить денег у мужа, чтобы избавить свою семью от позора. Ему очень хотелось, чтобы она улыбалась.

По утрам Александра обычно бывала энергичной и полной сил. Ее ум был острым, а настроение, по большей части, солнечным. Несмотря на свою прямоту и импульсивность, она проявляла безграничное терпение с рабочими на раскопках и студентами. Даже когда она поправляла мужчин, они не обижались, потому что ее страсть к работе была заразительной и совершенно искренней. Она говорила не нескольких языках – французском, итальянском, немецком и португальском – это он знал точно, и, возможно, на каких-то еще. И однажды она легко перевела арабский текст, поставивший в тупик Форсайта.

Это был приятный момент. Впрочем, любой момент в ее обществе был приятным.

Рядом с ней Пирс тоже проникся энтузиазмом, которого раньше не испытывал. Теперь ему хотелось узнать больше о своем прошлом, открыть тайны, которые хранят кости его предка.

Ивар Редмейн был похоронен не своими соплеменниками, но людьми, достаточно его уважавшими, чтобы похоронить вместе с ним его пожитки. Он умер в одиночестве – сын в это время находился вдали от него, однако, судя по зарытым вместе с ним сокровищам, он был человеком уважаемым и могущественным. Безделушки, сделанные внучкой, меховой плащ, с любовью сшитый женой Хильдегардой – ее изображение обнаружилось на внутренней стороне его щита.

Люди Редмейна, судя по всему, отличались собственническим, если не сказать маниакальным отношением к своим женщинам. Об этом нельзя забывать, выстраивая отношения с собственной женой.

Вежливо, но твердо отстранив ее, Пирс направился к портье, чтобы договориться о завтрашнем визите в банк.

Затем он обернулся и с неудовольствием отметил, что вниманием его супруги завладела леди Джулия Трокмортон.

Как обычно, не отличавшаяся умом женщина непрерывно болтала и при этом оживленно жестикулировала. Между тем Александра не проявляла никакого интереса к разговору, что было ей совершенно несвойственно. На ее красивом лице застыла хмурая гримаса, которую она пыталась превратить в подобие дружелюбной улыбки, но тщетно.

Похоже, леди Джулия истощила запас ее приветливости.

Эта женщина, хотя и дружелюбная, могла своей болтовней вывести из себя даже святого. Пирс часто удивлялся, как ее может терпеть Александра. Только сегодня все было не так.

Получив неутешительные вести из дома, новоявленная герцогиня была готова сорваться.

Как правило, герцог весьма благосклонно взирал на болтовню двух школьных подруг, но сегодня он понял, что обязан помочь жене, отвлечь внимание леди Джулии на себя и дать Александре передышку.

– Леди Трокмортон, – улыбнулся он, – ожидаете вашего доктора Форсайта?

Джулия визгливо засмеялась, чем привлекла недовольные взгляды некоторых гостей, оказавшихся рядом.

– Моего доктора Форсайта? Увы, он не мой. Полагаю, он очень рано отправился на раскопки. Я как раз собиралась там присоединиться к нему.

– Мы тоже туда идем. – Пирс предложил руку жене. – Желаю вам хорошего…

– Это чудесно, – воодушевилась леди Джулия и снова принялась размахивать руками. – Не будет с моей стороны дерзостью просить вас сопроводить меня туда? Доктор Форсайт сказал, что сегодня они закончат извлекать кости Редмейна, и был чрезвычайно взволнован этим обстоятельством. Я обещала ему быть рядом, но он, боюсь, ушел без меня.

Отношение Пирса к Форсайту никак нельзя было назвать дружеским, но в этот момент он искренне ему посочувствовал. Судя по всему, доктор всеми силами старается избавиться от хваткой кокетки. И Пирс сразу понял, что горит желанием отвести Джулию к нему.

– Разумеется, вы можете присоединиться к нам. – Он проводил свою хмурую супругу и сияющую леди Джулию к коляске и помог им сесть. Катакомбы располагались недалеко – всего в двух милях от отеля. Вполне можно было прогуляться. Но только день обещал стать жарким, и гулять в рабочей одежде совершенно не хотелось. Чем быстрее они заберутся под землю, тем лучше.

Поскольку Александра была не в состоянии поддерживать вежливую беседу, Пирс взял этот труд на себя. Впрочем, особенно стараться ему не пришлось. Достаточно было завести Джулию Трокмортон, как заводную игрушку, и подтолкнуть в нужном направлении, а потом можно только изредка вставлять междометия.

– Жена сказала мне, что вы наметили путешествие по континенту после пребывания здесь. Каков ваш маршрут?

Ее лицо стало восторженным.

– Сначала мне необходимо обновить гардероб в Руане. Оттуда я поеду в Париж на торжества герцога де Лонгли. Затем отправлюсь в Венецию и Милан. Потом я приглашена на бал в Альпах, где будут два подходящих прусских принца. Конец лета я проведу на Женевском озере, где планируется большой бал, посвященный десятой годовщине нашего окончания Шардонне. – Она повернулась к Александре и прощебетала: – Ты, Франческа и Сесилия, конечно, приедете? Тем более сейчас, когда ты стала герцогиней. Там все умрут от зависти. Это даст нам другие воспоминания о школе… после того ужасного скандала.

Пирс нахмурился, почувствовав, как напряглась его жена.

– О каком скандале идет речь? – поинтересовался он.

– Разве жена вам не рассказывала? – Джулия с явным изумлением покосилась на Александру. – Когда до нашего выпуска оставалось меньше месяца, исчез директор школы. Была кошмарная суматоха. У нас даже не было выпускного бала.

– Для вас это, вероятно, было ужасно. – Пирс сделал все возможное, чтобы убрать из голоса сарказм, но подозревал, что не преуспел.

Если Джулия что-то и заметила, то не подала виду.

– Конечно! – воскликнула она. – Сущий кошмар. Нам обещали танцы с мальчиками из Ле-Радона, где учились два итальянских герцога и, говорят, даже кто-то из русских Романовых. Но все отменили. Вы можете себе представить? Мы все вернулись с континента в черном. Я так и не надела новое лавандовое платье, сшитое специально для этого случая. Кажется, я до сих пор чувствую разочарование.

Пирс обернулся к жене, отметив, что румянец так и не вернулся на ее бледное лицо.

– Мы можем туда поехать, если хочешь, – сказал он. – Женевское озеро довольно красиво и…

– Нет, – выпалила Александра, потом немного подумала и добавила: – Нет, спасибо. Ни Франческа, ни Сесилия поехать не смогут, а я обещала не ездить туда без них. Надеюсь, ты все понимаешь, Джулия.