Керриган Берн - Как влюбиться в герцога за 10 дней

– Александра. – Наконец, она услышала его голос. Он успокоил ее, унял истерику. – Ты не пострадала? Господи, я чуть с ума не сошел – не был уверен, что ты успела выйти.

– А я думала, что ты попал под завал, – пискнула она.

Чьи-то уверенные руки отстранили ее от мужа. Жан-Ив и еще один рабочий отвели Редмейна в сторону и усадили на камень, чтобы он мог перевести дыхание. Александра потащилась за ними, жадно обшаривая его глазами.

Он был весь покрыт пылью и грязью. Толстый слой пыли лежал на его волосах и бороде, она проникла даже вглубь шрамов и тонких морщинок в уголках глаз.

Ничего красивее Александра еще в жизни не видела.

Редмейн взял ковшик с водой, который ему кто-то принес, прополоскал рот, в котором, судя по всему, тоже было полно пыли, и жадно выпил все, что осталось.

Александра маячила рядом, упиваясь его видом, и, в конце концов, заметила, что одно из грязных пятен на его рабочих штанах намного темнее, чем остальные.

Она упала на колени и осторожно прикоснулась к его бедру.

– Боже мой, ты ранен!

Он пожал плечами.

– Ерунда. Мне на ногу свалился острый обломок камня, но не причинил существенного вреда. – Он погладил жену по плечу. – А ты не ранена? У тебя руки ободраны.

– Кто-нибудь, принесите мне воды! – приказала Александра. – Я промою раны его светлости.

– В этом нет никакой необходимости, дорогая. – На покрытом плотным слоем пыли лице его проницательные глаза казались необычайно яркими. В них был укор и нежность. – Жжет довольно сильно, но ничего серьезного нет. Скажи мне другое: почему ты подвергла себя опасности, пытаясь меня откопать?

– У тебя кровь идет! – воскликнула Александра, не обращая внимания на его слова. Все остальное в этот момент для нее не имело никакого значения.

– Ничего страшного, – отмахнулся он.

Но Александра не позволила себе успокоиться. На разорванных штанах мужа и его теле под ними было слишком много грязи, чтобы рассмотреть, глубокая рана или нет.

– Позволь, я посмотрю, – настаивала она.

– Ты не врач, – напомнил он ей.

– Возможно, рану придется зашивать. – Она попыталась заглянуть в дыру. – Мне уже приходилось зашивать раны…

Пирс крепко взял жену за руки, и она сразу почувствовала тепло.

– Не суетись, жена, – тихо, но властно сказал он. – Нет причин так волноваться из-за меня. Сделай несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Александра вскочила, высвободила руки и шумно задышала.

– Я спокойна, – объявила она. – Я воплощение спокойствия. Будь я еще спокойнее, я бы уже спала.

Даже сидя, Редмейну не пришлось далеко тянуться, чтобы погладить жену по щеке.

– Я все понимаю, Александра. Ты чуть не погибла. Кто угодно разволнуется.

Она досадливо поморщилась.

– При чем тут это! Мне и раньше приходилось чудом избегать гибели.

– Тогда… – Пирс, ничего не понимая, нахмурился. В грязи, покрывшей его лоб и уже начавшей подсыхать, появились трещины. – Тогда из-за чего ты так всполошилась? Если из-за костей, то не волнуйся. Я сумел спасти последний ящик.

– Я думала, что потеряла тебя, ты, неандерталец! – Александра понимала, что кричит, можно сказать, визжит, но ей было все равно. – К черту кости! Неужели ты всегда должен взваливать на себя самые тяжелые ящики? Почему ты все превращаешь в соревнование? Ты мог оставить ящик до завтра! Ты мог сам проводить меня на поверхность! Ты… ты… ты мог умереть!

Рыдания рвались из ее груди и застревали в горле, мешая дышать. Она хватала ртом воздух, но он, похоже, не доходил до легких.

– Не надо плакать, дорогая. – Редмейн мрачно усмехнулся. – Согласись, это было бы не так уж плохо. Если бы я остался под завалом, ты бы в одночасье превратилась в очень богатую вдову. И все твои проблемы были бы решены.

Рука Александры пришла в соприкосновение со щекой Редмейна раньше, чем она успела сообразить, что делает.

В последовавшем ошеломленном молчании она обхватила руками его голову и жадно поцеловала в губы. Она услышала какой-то странный звук и не сразу поняла, что это клацнули их зубы.

После этого она дала ему еще одну пощечину.

Двадцать человек замерли в полном молчании.

Редмейн некоторое время смотрел на жену, сохраняя каменное выражение лица. Его глаза горели, но что в них было – гнев, удивление или что-то другое, Александра не могла сказать. Впрочем, на этот раз ей было все равно.

А потом ее муж сделал то, чего от него никто не ожидал, в том числе и она.

Он засмеялся.

Пирсу пришло в голову, что он должен остаться на месте раскопок и разобраться, что произошло. Тем более что об этом, похоже, никто не думал. Старые катакомбы иногда обрушиваются. Ничего удивительного в этом нет. Возможно, их не слишком хорошо укрепили.

Что за дерьмо!

Он лично проверял все укрепления. Они были абсолютно надежны.

Нет. Что-то случилось. Непосредственно перед обрушением он слышал какой-то звук, благодаря которому и успел вовремя отпрыгнуть. Было шипение, треск и хлопок, а потом начали падать камни.

Не взрыв, нет. Вероятно, здесь использовали порох или что-то подобное.

Инженер приедет из Гавра только завтра, и попытка вернуться в катакомбы без него была бы ошибкой.

Кроме того, теперь ничто не заставит его отойти от Александры. Она в опасности.

Их отношения изменились. Стали крепче.

– Жена любит вас, – сказал доктор Джузеппе, после того как промыл, зашил и перебинтовал его раны, которые были не такими незначительными, как считал Пирс, но и не такими страшными, как боялась Александра.

Редмейн не стал спорить с врачом.

Жена не любит его. Это невозможно. Они знакомы только несколько дней.

Но он ей небезразличен. Пожалуй, она привязана к нему больше, чем можно было ожидать.

Ему пришлось постараться, чтобы заставить ее пройти осмотр. Пирс видел, что у нее ободраны руки, но не исключено, что были и другие раны, которые она получила, спасая его.

– Почему ты так думаешь? – спросил он Джузеппе.

– Разве вы не беседуете с ней о любви? – Дерзость старого врача вызвала раздражение, и Пирс окинул его хмурым взглядом. Он не рискнул заговорить, потому что у него кипела кровь, и он боялся вспылить.

После довольно долгой паузы врач добавил:

– Совершенно очевидно, что она без ума от вас.

– Потому что она пыталась меня спасти?

Старый врач взглянул на него так, словно в жизни не встречал такого непроходимого тупицу.

– Если бы она вас не любила, то не дала бы вам пощечину. А она ударила вас дважды.

Только тогда Пирс отвел глаза – не желал, чтобы наблюдательный врач по глазам увидел, что у него на сердце.

Медик не знал необычайных обстоятельств их брака. И не был в курсе их отношений после свадьбы. Не ведал он и об отсутствии доверия между ними.

Он был прав лишь в одном.

Она ударила его дважды.

Потому что ей не все равно.

Он еще долго чувствовал ее ладонь на своей щеке, и ему хотелось смеяться.

На обратном пути в отель он всеми силами старался подавить это желание, не хотел, чтобы жена видела на его лице улыбку – она могла ее неправильно истолковать, а Пирс не был готов обсуждать происшедшее.

На самом деле в экипаже они почти не разговаривали, но ее руки, исцарапанные, но не пораненные, а потому оставшиеся без бинтов, все время держали его за рукав.

Когда он найдет преступника, мерзавец заплатит за каждую царапинку на ее безупречной коже.

Они сидели рядом. Александра положила голову на плечо мужа и прижалась к нему.

Она прижималась к нему с той же силой, когда они вышли из экипажа и вошли в отель.

– Ваша светлость! – окликнул Редмейна портье, когда они проходили мимо его стойки. – Вам телеграмма.

– Позже, – буркнул Пирс, направляясь к лестнице.

Он жив. Она жива. Факт, который часто принимается, как нечто само собой разумеющееся, воспламенил его кровь и грозил испепелить тело.

К черту десять дней. Главное, что ей не все равно. А он жаждет получить ее.

Он проведет неприлично много часов, купая ее. Купаясь вместе с ней. Ее мягкая нежная кожа станет скользкой от мыла под его ладонями. Пирс воочию представлял себе, как ее маленькое, но сильное тело будет прижиматься к нему, обвиваться вокруг него. Он будет исследовать ее тело, не оставив без внимания ничего, – сначала руками, потом ртом.

Захочет ли она сделать то же самое? Станет ли исследовать его, соскребая грязь с его тела? Будет ли открывать для себя? Его мужское естество отреагировало на эту мысль так активно, что Пирс подавил стон и ускорил шаг.

Он хотел почувствовать ее руки на своем теле – это было ему необходимо. Маленькие изящные ручки, сильные и опытные, как в тонкой, так и в тяжелой работе.

Пирс мог думать лишь о том, что уже этой ночью получит ее в свое полное распоряжение. Она раскинется в его постели, обнаженная и страстная, а он…

– Но как же телеграмма, ваша светлость? Она от вашего… от сэра Кассиуса Рамзи. – Портье проявил непривычную для него настойчивость. – Здесь пометка «срочно». «Очень срочно».

Пирс в досаде сжал зубы так сильно, что, кажется, один даже треснул. Тем не менее он чмокнул жену в грязный висок и прошептал:

– Я послал человека вперед, чтобы успели приготовить ванну. Констанс ждет. Она поможет тебе раздеться. – Последние слова он произнес с явной неохотой. Эту привилегию он хотел оставить для себя.

После всплеска энергии боевой дух покинул Александру. Она ничего не ответила – только послушно кивнула.

А Редмейн изо всех сил старался не думать, какой юной и беззащитной она выглядит, как она уязвима – огромные грустные глаза, тонкие черты лица, слабый подбородок, который так часто дрожит…