А как насчет другого?

«Мне кажется, возможно, я тебя люблю».

Зачем она это сказала, если собиралась уйти? Если она встречалась с другим мужчиной?

Или она хотела уязвить его как можно сильнее?

С того момента, как Пирс ее увидел, она стала его слабым звеном. Блестящая, привлекательная, приводящая то в бешенство, то в замешательство женщина. Которую он очень хотел сделать своей. Могло ли ее сердце принадлежать другому?

Пирс отказывался в это верить. Она не могла так с ним поступить.

Ледяные щупальца сомнений и страха нашли путь к его сердцу и опутали его. И оно едва не остановилось.

Женщины делают то, что делают, разве не так? Вместо дуэлей, доходных профессий и одобренных обществом средств выживания они захватывают власть, пользуясь любыми средствами. Плывут по течению и являются пленниками социальных условностей в большей степени, чем мужчины. Поэтому, чтобы получить желаемое, они иногда прибегают к жестоким манипуляциям. За примером далеко ходить не надо. Его мать, бывшая невеста, любовница…

Его жена?

Пирс, поборов желание выбежать из комнаты, оглушительно хлопнув дверью, тихо вышел. Соблюдая максимальные предосторожности, выбрался из отеля и быстро последовал за ней. Он не взял с собой фонарь, привычный к передвижениям в темноте. Ему хватало серебристого лунного света, а ориентиром служил мелькающий впереди фонарь жены.

Она имела все основания ненавидеть мужчин. Даже охваченный подозрениями, Пирс не мог отрицать, что нанесенная ей физическая травма вполне реальна. Быть может, ее рассудок тоже пострадал?

Он женился на незаурядной женщине, в этом не было никаких сомнений. А есть ли четкая грань между незаурядностью и безумием? Возможно ли, что она является и жертвой, и вдохновителем? Могла ли она выйти за него замуж, намереваясь стать богатой вдовой? Быть может, получение небольшой суммы наличными развязало ей руки?

Нет, она вовсе не безобидна. Она умеет пользоваться пистолетом.

Не исключено, что сейчас он направляется прямо в ловушку.

Все эти подозрения, безусловно, добавляли льда в ледяную стену, образовавшуюся вокруг его сердца, однако в глубине души он в них не верил. И чем больше он стремился верить ей, тем сильнее становились подозрения, уже граничившие с паранойей.

Пирс не верил, что она может причинить ему вред. Это же Александра. Сострадательная и решительная. Честная и таинственная. Логичная, уравновешенная и милая.

Правда, у нее есть тайны. В этом тоже можно было не сомневаться. Он видел их тени в ее глазах. Но он самоуверенно решил, что с тайнами покончено. Он их все разгадал.

Очевидно, нет.

«Ты знаешь ее всего десять дней», – напомнил Пирсу его внутренний голос.

В этот момент он ощутил нечто, заставившее его похолодеть и юркнуть в укрытие – в тень. Все охотничьи инстинкты Пирса кричали об опасности. Его подстерегало не живое существо, а пустота. Кто-то или что-то бездонное, отвратительное, бесконечно голодное.

Еще один хищник?

Сжав пистолет, он медленно шел в полной темноте за своей женой, исполненный решимости следовать за ней до источника ее тайн.


Александра, держа в руке пистолет, шла по катакомбам. Она была готова пожертвовать собой ради близких ей людей, но это не было ее целью. Тем более сейчас, когда она влюбилась в своего мужа.

Или это не любовь? В любом случае она чувствовала в себе изменения. Он стал ей нужен. Он дал ей излечение и радость. Одна только мысль о том, что он все узнает, отвергнет ее, или, хуже того, падет жертвой ее мучителя, казалась невыносимой. Она обязана не допустить повторения вчерашнего происшествия в катакомбах.

Александра надеялась встретить шантажиста в самом начале, поскольку стабильность всего коридора катакомб вызывала у нее сомнения, но на месте предполагаемой встречи обнаружила только записку, выглядывающую из-за временной стойки укрепления.


«Гробница Редмейна».


Ощутив во рту металлический вкус паники, она пошла дальше. Мокрые камни под ногами растрескались, звук шагов гулким эхом разносился по катакомбам. Александра чувствовала чей-то взгляд – кто-то наблюдал и шел за ней – и гадала, кто скрывается в густой тени.

Она не могла сказать, почему опустила пистолет, подойдя к крипте Редмейна. Возможно, боялась застрелить кого-то из друзей? Хотя откуда здесь друзья?

Впрочем, она все равно не сможет никого убить. Это не в ее характере – убивать.

Хотя она уже убила. И поэтому она здесь.

– Джулия?

Женщина отошла от земляной насыпи, где раньше находился скелет Редмейна. Она была одета в вечернее платье и увешена бриллиантами. Инкрустированный бриллиантами гребень в ее золотистых волосах сверкал и переливался в свете фонаря. На покупку такой драгоценности, вероятно, пришлось потратить сразу несколько платежей Александры.

– Только не делай вид, что ты удивлена… Александр. – Женщина склонила голову набок и прищурилась, и ее взгляд стал удивительно похож на змеиный. – Ты же так умна. Должна была, по крайней мере, заподозрить меня.

Александра вздрогнула. Ее задело то, что Джулия использовала прозвище, которое было в ходу только у Рыжих проказниц.

Разумеется, она подозревала Джулию. Точнее, ее имя было в списке возможных подозреваемых. Хотя она никогда по-настоящему не верила, что шантажисткой является именно Джулия, потому что…

– Тебе не нужны деньги, – недоуменно пробормотала она. – И тем не менее все эти годы ты требовала их у меня…

– Ты права, деньги мне не нужны. Зато они нужны тебе. Все знают, что твоя семья уже давно испытывает финансовые трудности. Я искренне наслаждалась мыслью о твоих страданиях.

– Но… ведь мы подруги. – Только произнеся это слово, Александра осознала его нелепость. Уже понятно, что подругами они никогда не были. И все же она продолжала мысленно приводить доводы, почему шантажисткой и преследовательницей никак не может быть Джулия Трокмортон.

Хотя эта женщина стояла перед ней и только что открыто призналась в своем преступлении.

Джулия с детства была застенчивой, утонченной. Доверчивой и совершенно безнадежной в интеллектуальном отношении. Могла ли она так сильно измениться за десять лет? Возможно ли, что она организовала обвал, наняла убийц, устроила несчастный случай на корабле? Да и при обвале она сама едва не пострадала. Хватило бы ей для этого ума? Нет. Маловероятно. Невозможно.

Однако днем раньше Джулия весь день гуляла по катакомбам, все трогала, путалась у всех под ногами, и, в конце концов, ее стали намеренно игнорировать. Тогда она вполне могла что-нибудь испортить.

Она была на судне, когда упал груз, на свадьбе, где появились убийцы, и на железнодорожной платформе.

Она была везде, где что-то случалось.

– Подруги? – Джулия принялась теребить свое ожерелье, потом прикусила губу. – Подруги? Ты уверена? Подруги не крадут чужих женихов, Александр.

В полном недоумении Александра попятилась.

– Но я… я никогда… какие бы слухи до тебя ни дошли, Джулия, это ложь! У меня никогда не было любовника!

На лице Джулии отразилась лютая злоба. Такой уродливой гримасы Александре еще не доводилось видеть.

– Ну, один любовник у тебя точно был, припоминаешь, Александр? И не трудись отрицать. Я наблюдала за вами той ночью. Я видела, что ты сделала. Я видела все.

Онемев, Александра тщетно пыталась вдохнуть холодный сырой воздух катакомб. Не хочет же Джулия сказать, что…

– Морис де Маршанд, – прошептала Джулия. Создавалось впечатление, что она произнесла имя святого. – Два года я была его музой. Я, а не ты. – Ее глаза подернулись мечтательной дымкой. Мысленно она перенеслась в прошлое. – Он раздевал меня донага и поклонялся моему телу. Он показал мне, как соблазнить и доставить удовольствие мужчине. Он научил меня, какое удовольствие можно найти в боли. Я была его одержимостью, страстным увлечением, единственным объектом его желания.

– Если ты действительно в это веришь, то ты дура, – выпалила Александра и тряхнула головой. Она все еще никак не могла поверить в реальность происходящего, здраво полагая, что, в лучшем случае, шантажисту всего лишь нужны деньги, в худшем, у него есть какие-то претензии к ее семье. Однако она и подумать не могла, что кто-то тоскует о мужчине, мерзавце, которого она убила.

Моргнув, Джулия вернулась к реальности.

– Он любил меня! – выкрикнула она. – Ты для него была только временным развлечением. Ничего серьезного. Он много часов проводил у алтаря, коим было мое тело. А я поклонялась его телу. А тебе он всего лишь задрал юбки, словно дешевой шлюхе. Неужели ты думаешь, что ты для него что-то значила, Александр?

Александра сильнее сжала рукоять пистолета. Джулия должна была перестать употреблять это имя. Она не знала, что ей казалось более отвратительным – жестокие слова женщины или безумие в ее глазах, сверкающее ярче бриллиантов.

– Де Маршанд причинил мне боль, Джулия. Неужели ты не понимаешь? – Александра ощутила ярость, поднявшуюся в ее душе из таких древних и мрачных глубин, что ей стало страшно. – Если ты действительно была свидетельницей случившегося, то не могла не заметить, что мы не были любовниками. Я никогда не хотела, чтобы он ко мне приближался.

Джулия раздраженно всплеснула руками.

– Не смеши меня! Его все хотели. Ты тайком проникала в его комнату и воровала его личные вещи. Знаешь, а ведь это я ему сказала.

– Что? – Палец Александры лег на спусковой крючок. Несмотря на очевидность, она все еще не верила Джулии. Не могла поверить. – Ты знала, что он со мной сделает? Ты специально отправила меня к нему, чтобы он украл мою девственность?

Джулия закатила глаза и отошла от стены.