— Фень, да я сейчас не дома живу.

Судя по ответной паузе, подругу я огорошила.

— О-па-чки, — протянула Феня. — И почему я узнаю о таких переменах в твоей жизни последняя?

— Ганя тоже не знает, — поспешила я успокоить Феню.

— Легче. Но ненамного. Ну, и где ты живешь теперь? А главное — с кем? И в какой позе?

— Феня! — я постаралась сказать это укоризненно, но хотелось ржать. — Я… ну… в общем…

— Ты к Ярику, что ли, перебралась? — огорошила меня догадливостью Феня.

Они была права. И не права одновременно!

— Блин, ну как обычно, — не дождавшись ответа, вздохнула в трубке Феня. — Явилась. А я думала, уже все — не придет. Ладно, Тонь, клиентка пришла. Но я тебе перезвоню!

— Хорошо, — обреченно вздохнула я. Теперь мне надо придумать какое-то разумное объяснение всему… этому.

А всему этому разумного объяснения не было. Но можно попробовать начать с фактов. А факты таковы.

Факт номер раз. Я уже неделю живу в одной квартире с человеком, которого еще месяц назад не знала.

Факт номер два. Мне эта жизнь нравится.

Вот и попробуй сооруди из этих фактов что-то разумное, доброе, вечное!

А ведь факты — вещь упрямая. Жить у Огарева — или с — надо бы спросить у сына завкафедрой русского языка, какой тут предлог лучше поставить — в общем, такая жизнь мне нравилась. Нет, ну а что? До работы добираться — милое дело. Вышла из подъезда, сигарету выкурила и неспешным шагом за пять минут дошла до места. Ну, хорошо, за семь. За пять — это бодрым. Сама квартира — мечта. Просторная, с хорошим дизайном и мебелью. Ни разу не виданная мною тетя Стеша поддерживает в ней идеальный порядок, ну и я тоже стараюсь не слишком мусорить. Едой нас обеспечивает Ярослав, почти ежедневно заезжая по дороге с работы в магазин либо заказывая доставку. Не голодаем, в общем. Да и сам Ярослав, надо сказать, оказался вполне приемлемым соседом. Не пердел, не храпел, пах демонстративно не чесал, крошки на пол не сыпал, раковину за собой ополаскивал. Вот стульчак в туалете не опускал — это да. Но тут я даже и не думала возмущаться. Его дом, его правила и его унитаз, в конце концов. Волен распоряжаться как угодно. Я опущу, мне не трудно.

В общем, жизнь моя последнюю неделю была на диво мирной и тихой — особенно по сравнению с тем, что было до того, как я перебралась в «Березовую рощу». Чего нельзя было сказать о виртуальной жизни.

Щелкнул дверной замок.

— Зая, я дома!

Этой «заей» Огарев меня, несомненно, троллил. Однако расчет не оправдался. Сначала злило, потом привыкла. Зая — так зая. И я пошла встречать своего деда Мазая.

- Ну, какие новости? — на ужин у нас сегодня хачапури по-аджарски — мягкие, свежие, еще теплые — это Ярослав заехал по дороге в грузинский ресторанчик, который находится тут же, в «Берёзовой роще».

— В Багдаде все спокойно, — вздохнула я, отламывая хвостик у хачапури, и принялась возить им в начинке.

— А чего у Багдада фасада такой кислый? — в отличие от меня Огарёв отсутствием аппетита не страдал. Он им вообще никогда не страдал, по-моему.

— Да так… — пожала я плечами и продолжила возить кусочком хачапури по жидкому яйцу с сыром. И зачем я только вспомнила… Настроение так резко испортилось, что аж самой неприятно.

— А ну-ка выкладывай, — Огарёв прекратил есть и уставился на меня своими темно-серыми глазищами. — Давай, представь, что ты в такой специальной кабинке, а я — священник. Кайся, дочь моя.

Добился. Я фыркнула. А потом, даже не представляя себе Огарёва в сутане — это слишком неподъёмная задача для моего слабого воображения — рассказала о том, что меня беспокоило последнюю пару дней.

А в последнюю пару дней на мой рабочий аккаунт вдруг посыпались негативные отзывы. «Нахамила»… «Обожгла»… «Опоздала к началу записи»… «Сделала как попало, половина волос осталась»… «Больше никогда не пойду»… «Никому не советую, это пустая трата денег». А я в упор не могла вспомнить этих людей, пыталась поговорить, но мне не ответил никто, кроме одной. Которая ответила матом и тут же поместила меня в черный список. Что это за напасть такая, я никак не понимала. У меня, вообще-то, безупречная репутация. Которой я дорожу. В наше цифровое время репутация — это то, во что надо вкладываться и чем рисковать никак нельзя. А тут — непонятное что-то.

Огарев выслушал мою исповедь молча. А потом затребовал телефон. Мои возражения про личное пространство смел. Пришлось отдать. Через пять минут мне его вернули с вердиктом.

— Все ясно. Виолеттина работа.

— Огарев, у тебя паранойя.

— А у тебя — розовые очки, — невозмутимо ответил он и уткнулся в свой телефон.

— Ты что собрался делать?

— Нести возмездие во имя луны.

Никогда бы не заподозрила Огарева в симпатиях к «Сейлор мун». Может быть, в своем кабинете он скрывает еще и коллекцию волшебных пони?

— Ну а если серьезно? — Огарев так и продолжал подозрительную активность во имя луны в своем телефоне.

— Сейчас, погоди.

А еще спустя несколько минут — я успела-таки дожевать свою порцию — он отложил смартфон.

— Ну все, я купил тебе положительной кармы.

— В смысле?! — последний кусок попал не в то горло и я закашлялась. Огарев заботливо и увесисто пару раз приложил меня по спине ладонью, а потом сунул под нос стакан с водой.

— В прямом, — Ярослав занялся своим любимым вечерним делом — заваривать чай. — Купил тебе лайков и подписчиков, которые весь этот негатив сейчас сольют.

Я честно выпила половину стакана и только потом фыркнула.

— Не нужны мне фальшивые подписчики и левые лайки!

Огарев обернулся ко мне и сокрушённо покачал головой.

— Такая большая девочка — и такая наивная.

Я решила оставить эту скользкую тему. Но на завтра пришлось признать, что в пять минут Ярослав решил проблему, которая грела мне голову несколько дней и с которой я не знала, что делать. Первый такой опыт в моей жизни — когда кто-то решает твои проблемы. Я же привыкла — сама-сама-сама. А тут….Опыт весьма, скажем честно, приятный. Но в перспективе, что с ним делать дальше — непонятный.

Ясно было только одно — надо как-то ответно отблагодарить Ярослава. От «спасибо» он отмахнулся. Придется заходить с козырей.

***

— Слушай, — Огарев сложил пакеты из супермаркета у стены. — Там в подъезде та-а-а-к пахнет у кого-то. Кажется, борщом. На весь подъезд, блин!

Вздохнул. А потом принюхался.

— Погоди… — принюхался еще. — Это у нас, что ли, пахнет?

Я ж подготовилась. Я ж тренировалась. Поэтому кивнула с самым что ни на есть невозмутимым выражением лица.

Огарев завис на насколько секунд. А потом помчался — другого слова не подобрать, именно помчался на кухню. А я королевной поплыла следом.

Ну а что? Времени свободного у меня в последние дни прибавилось. На работу ехать полчаса не надо. Уборка и готовка — не на мне. Не, спасибо Огареву — у меня клиентов прибыло, карма работала. Но все же время оставалось. И я решила его потратить на борщ.

На него и смотрел зачарованно Огарёв, когда я вошла на кухню. Было на что, скажем честно. Борщ я варить умею. Только одна проблема — не умею я варить его мало. Я вообще не понимаю, как можно сварить супа на четыре тарелки. Вот мама моя умела. А у меня всегда получается ведро. Вот вроде бы и беру всего мало, а потом, раз-раз — и Тоня снова сварила огромную кастрюлю. Мистика какая-то. Поэтому супы я почти не варила.

Но мастерство и мамин фирменный рецепт — не пропьешь. Это я поняла, когда Ярослав как сомнамбула потянулся за половником.

— Ага, щас! Я целую кастрюлю контента в инстаграм запилила, а ты в него половником! А ну марш мыть руки и за стол!

Когда Ярослав вернулся — очень быстро! — на кухню и сунул мне под нос свои чистые лапки, я кивнула и показала рукой на стол. А я там сделала красиво. Полная тарелка темно-малинового варева, сверху белоснежный плюх сметаны и озерцо зелени.

— Так, погоди жрать! — я успела отобрать у Огарёва ложку.

— Это мой борщ! — почти зарычал он.

— Это не твой борщ, это наш контент!

Я думала, он меня убьет. Но сдержался. Пока я переслала ему фото и заодно полистала ленту, он успел опустошить тарелку и посмотрел на меня. Очень выразительно.

Я так и хотела сказать: «Ярослав, это всего лишь борщ!». Но я благоразумно промолчала. Сидела и молча любовалась, как Ярослав ест. Это атавизм какой-то, ей-богу. Но в том, чтобы смотреть на то, как мужчина с аппетитом ест то, что приготовлено тобой — в этом что-то есть. Что-то такое, необъяснимое. А все, что необъяснимое — оно, сцуко, таит в себе потенциальную опасность — это я знала твердо.

Вложив в себя три тарелки супа, Огарев удалился в кабинет. Переваривать. Борщ. И сам факт его наличия в своей квартире, наверное.

***

Утром следующего дня я застукала Огарева за поеданием борща.

— Кто ест суп на завтрак?

— Ась? — оторвался Ярослав от своего увлекательного занятия. Поморщился. — Блин. Тоня. Опять эта футболка! У тебя что, ничего другого нет?

— Я собирала вещи под твое нытье «Ну скоро уже? Ну когда уже? Ну давай быстрее»! — хотя это было неправдой, на самом деле. Поторопил меня тогда Ярослав всего один раз.

— Хочешь, я дам тебе свою футболку? — добросердечно предложил Огарев, возвращаясь к борщу. — Или, может, это… Там вещи Виолеттины остались, вторая полка снизу. Слева.

Та-а-а-к. Ты мужику борща, а он тебе — леща. То есть, предложил примерить вещи бывшей. Есть у человека мозг? Или хотя бы чувство самосохранения?! А человек демонстративно продолжал хлебать. Борщ на завтрак, блин!

Ла-а-адно-о-о-о.

Когда я уходила с кухни, Огарев наливал себе вторую порцию холодного борща из кастрюли. Когда я яростно перебирала вещи на второй снизу полке слева — я слышала гудение микроволновки и звук сработавшего таймера. А когда снова явилась на кухню — Огарев как раз подносил ложку ко рту.