— Для тебя хоть что-то святое есть?

— Секс — это святое! — Богдан пристроил джинсы на стул и подошёл ко мне. — Парень, после ночи с которым у девушки так блестят глаза — на вес золота, слышишь, Тоня? Запомни и не благодари!

— Ты разденешься сегодня или нет?! — рявкнула я. Этот доморощенный психолог оказался слишком близок к истине. А, впрочем, может быть, его профессия развивает эти навыки. Но сейчас Богдан вдруг решил мне продемонстрировать совсем другие навыки. Он принялся вертеть задом и приспускать трусы то с одного края, то с другого. И приговаривал:

— Что, юноша языкам обучен, а, Тонь? Он порадовал тебя оральным сексом? Судя по твоим глазам, у вас было все, и даже больше.

— Что?!

— Вот это! — Богдан приоткрыл рот, высунул кончик языка и принялся делать им такие неприличные и совершенно однозначно трактуемые движения, что я… Что мне пришлось срочно спасать положение.

— Если ты не прекратишь это немедленно, я буду выщипать тебе волоски по одному! А ну живо снимай трусы!

— Слышал бы тебя сейчас твой красавец! — расхохотался Богдан. Но, наконец, сдернул трусы. Женщины за это платят деньги. А я едва сдерживаю желание отлупить его лопаточкой по жопе!

***

— Богдаш, скажи мне, а стриптизеры чего-то вообще стесняются? — одевается Богдан, слава богу, без выкрутасов и быстро.

— Нет.

— Совсем?

— Совсем, — кивает он. — Хотя, нет. Один раз мне было стыдно. Когда я оседлал в зале дамочку, а она оказалась моей учительницей литературы.

— Ничего себе! — ситуация мне нарисовалась пикантная, если не сказать — аховая.

— Ага, — согласился Богдаша. — Я сразу вспомнил про несданное в выпускном классе сочинению по «Войне и миру».

Мы посмеялись. Богдаша привычно чмокнул меня в щеку и умчал — нести в мир себя и свою красоту. А я стала думать, в чьи бы надёжные руки его передать. Не оставляло ощущение, что с этим клиентом мне надо прощаться.

***

Вернувшись домой, я принялась ждать Ярослава. То есть, я придумала себе кучу дел — в основном по кухне. Я вообще страшно деловая сегодня, ага. После Богдаши и себе навела красоту и глянец. На всякий случай. Я вспомнила неприличный жест Богдана и помянула его тихим незлым словом, чувствуя, как наливаются горячим румянцем щеки. Так, что я делала? А, я делала голубцы.

Я отправила противень в духовку, и именно в этот момент щелкнул замок входной двери. Я замерла. Выпрямилась. И пошла — словно магнитом меня тянуло.

В прихожей Ярослав молча сгружал пакеты к стене. Потом разогнулся и так же молча посмотрел на меня своими серыми гипно-глазищами. Стянул с ног кроссовки.

— А я там… закупки сделал.

Я, конечно, уже догадывалась, что он не романтик. Но такой бытовухи все же не ждала. Тем более, закупки он делал почти каждый вечер.

— Ну… кхм… — я кашлянула. — Отлично.

Все вдруг показалось лишним и ненужным — и глянец, и голубцы, и собственное идиотское нервное ожидание.

- Вот, смотри, — он нырнул рукой в пакет и вытащил то, что было на самом верху.

Большую упаковку презервативов.

Зря я наводила напраслину на парня, он просто король романтики. Но сказать ничего не успела — повторив вчерашний маневр, Ярослав прижал меня к стене и принялся целовать. И между поцелуями — ворчал. Или жаловался. В общем, высказывал претензии.

— Я из-за тебя… сорвал совещание… довел до нервного тика подрядчика… ни о чем думать не могу… — все это перемежалось жаркими поцелуями и неразборчивым матом.

Романтик, как он есть.

В общем, буду краткой. Глянец был наведен не зря, Ярослав его исследовал с большим восторгом. И еще. Те неприличные движения, которые демонстрировал мне Богдан днем, не шли ни в какое сравнение с тем, что делал Ярослав своим языком на мне. И даже во мне.

Моему стону составил аккомпанемент писк таймера духовки.

— Это что? — взъерошенный Ярослав вынырнул между моих бедер, по-кошачьи облизываясь. — Что за писк?

— А ты разве не знал… — я притянула его к себе за шею и прекратила облизывания, смачно поцеловав губы. — Это звук достижения оргазма.

Яр хрюкнул, зажал рот ладонью. Но не удержался — заржал.

— Что-то не припомню, чтобы ночью были такие звуки.

— А ночью шла настройка системы, — мурлыкнула я. Как же хорошо. Невероятно просто, как хорошо. Пальчиком не шевельнуть.

— Так что там пиликнуло? — не унимался неугомонной Ярослав.

— Голубцы приготовились.

— Голубцы… — мечтательно произнёс он, подтягивая меня к себе за бедра. — Голубцы — это хорошо. Но… — подмял под себя и взял. — Но потом.

Потом и правда были голубцы, чай и снова — секс. Это вообще стало нашим расписанием на ближайшие две недели. Еда и секс. И много смеха.

Глава 7. В объятьях нежных и страстных кружится голова. Реально кружится!

В общем, на какое-то время мир нас потерял. У нас был свой собственный мир на двоих. Если честно, я была согласна со словами Ярослава о том, что времени мы потеряли… Зато теперь — как же сладко было, выражаясь его словами, ликвидировать отставание в графике производства работ. А заодно и внезапно обнаруженную безграмотность в некоторых интимных вопросах одной конкретно взятой Тони Кармановой. Ну а что поделать? Видеть — видела. А вот трогать не доводилось. Ну, почти. Точнее, не хотелось. А в графике производства работ оказались некоторые пункты… новые для меня. Ну да глаза боятся… ну и не очень-то боятся, скажем прямо… а руки… и губы… Словом, я устроила как-то Ярославу одно томное субботнее утро.

Примечательно оно было тем, что я проснулась первой. Как в тот раз, помните? Проснулась, повернулась на бок, оперлась на локоть. И принялась наблюдать. Отличия были. Во-первых, вместо шортов — трусы. Во-вторых… Во-вторых я подвинулась ближе — чтобы любоваться было удобнее. Тогда это был просто симпатичный парень Ярослав, с которым мы спали — просто спали в одной постели и жили в одной квартире. Сейчас… сейчас это был мужчина, на которого я не могла налюбоваться. Потому что это не просто красивые рельефные руки — это руки, которые меня обнимают. Это не просто крупные четко очерченные губы — это губы, которые меня целуют. И это не просто мощное атлетичное тело — это тело, которое так тесно и сладко прижимается к моему.

Пальцы мои сами собой потянулись к объекту любования. Аккуратно коснулись груди, скользнули по животу. И нырнули под резинку. Ну а что, проторенным, так сказать, маршрутом…

Ярослав сонно вздохнул, закинул руку за голову — и я отчего-то испугалась, отпрянула и нырнула под одеяло. Спустя несколько секунд тишины раздался разочарованный вздох:

— Что, продолжения не будет?

Так он не спал?!

— И давно ты не спишь?

Ярослав повернулся на бок и тоже оперся на согнутую в локте руку.

— Я-то? Из-за тебя не сплю уже месяца два.

— Ты врешь! Ты прекрасно спал все это время.

— Прекрасно сплю я именно сейчас, — Ярославу прискучила его поза, и он подкатился ко мне под бок, но и этого его показалось мало — и вот я уже прижата спиной к его груди. Без лишних церемоний он задрал тонкую майку почти до шеи и удовлетворенно буркнул, запустив в мой третий свои лапы. — Ну просто прекрасно же…

Спорить с ним я не могла. Так выходит всегда, что от его рук я немею. Из всего словарного запаса остаются только слюнявые сюсюкающие нежности. Их и приходится выслушивать «моему Ярочке». Он, впрочем, не возражал. Терся шершавой щекой о шею, горячими ладонями — о соски, и отвердевшим пахом — о мои ягодицы. А, кстати… У меня же были планы.

Я вывернулась из горячих рук и одернула майку.

— Не понял? — Ярослав смотрел на меня уже порядком поплывшим взглядом, который ему необыкновенно шел.

— Чего тут не понятного? — я толкнула его ладонью в грудь. — Минет заказывали?

— Нет. Но надежды не терял. И даже намекал.

— Намекал?! — я тут же выпала из образа роковой соблазнительницы. Поправила сползшую лямку. И подвинулась поближе. — Не припомню.

— Ну… когда я делал вот так… — его рука опустилась мне на плечо и едва заметно надавила, понуждая меня сдвинуться вниз. — Тебя это не наводило ни на какие мысли?

— Мысли?! — я прыснула. Только с Ярославом я узнала, что в постели можно смеяться. — Ты всерьез думаешь, что когда мы с тобой голые в постели, у меня в голове есть какие-то мысли?

— Правда, что ли? — он довольно ухмыльнулся. — Значит, намеков ты не понимаешь?

— Нет.

— Тогда иди сюда, — он потянул меня на себя. И мы замерли. Сначала мне было интересно, что он дальше сделает. Или скажет. А потом я просто потонула в его глазах. Кажется, это мужики обычно тонут в женских глазах. Ничего не знаю. В серые огаревские полыньи можно мгновенно ухнуть с головой — и пикнуть не успеешь. А сегодня в его взгляде было что-то еще. Что-то новое. И да, снова незнакомое. И он тихо-тихо, едва слышно произнес мне в губы: — Только если ты сама этого хочешь, малиновая моя девочка.

После этих слов у меня не было ни единого шанса. Я поняла, что умру, если сейчас не прикоснусь к моему Ярочке там.

— Ты только прямо мне скажи, если чего не так, — по проторённому маршруту моя рука снова пошла от груди вниз. — Для меня это совсем… новый опыт.

- Ух ты… — Ярослав накрыл мою руку своей. — Понятно, почему ты так долго решалась.

Я вздумала было возмутиться. Или смутиться. Но пока я размышляла, Яр, снова прижав меня, на ухо мне выдал инструкцию. Краткую и точную. Он умеет формулировать, знаете ли.

Инструкцию я выполнила. И даже внесла в нее некоторые рационализаторские… и просто лизаторские предложения. Ярочка мой пытался от меня в финале увернуться — но не успел. И потом, влажный и дрожащий, прижимал меня к себе так, будто я самое дорогое, что у него есть.