Феликс, пытаясь угадать смысл моего телефонного разговора, с интересом смотрел на меня.

— Зачем ты трогаешь меня, когда я разговариваю с ним?.. — крикнула я. — Нарочно?

— Мне не понравился тембр твоего голоса… — отозвался Феликс. — Одно дело, когда он — дичь, а ты охотница, но другое…

— Ты не поверишь, Феликс, но он — человек! Помолчав, Феликс придвинулся ко мне почти вплотную.

— Он — человек?.. — переспросил он. — Ты чувствуешь его тепло?.. Да?.. Боишься его обидеть?..

Это все, Полина! — отрезал он. — Можешь ставить точку на этой истории. И на всех своих планах. Феликс резко схватил меня за плечи.

— Больно! — охнула я.

Он холодно смотрел мне в глаза:

— Больно?.. Будет еще больнее… Когда завтра ему все надоест… Ты наскучишь… Я-то знаю, как это происходит… Милая любящая женщина. Преданная. Верная. Где положил, там и взял… Но от таких сокровищ, как правило ищут других. Парадокс!..

Я попыталась вырваться из его рук, но он крепко держал меня:

— Пойми, в этом и заключается суть этой вечной игры. Мы хотим превратить желанную женщину в уютное домашнее существо. Мы настаиваем на этом. Обижаемся. Выговариваем. Даже умоляем. Но как только она превращается, она перестает быть желанной.

Он опять просвещал меня и, просвещая, загонял в тупик.

— Уверен? — Да.

— А если ты ошибаешься?! — с отчаянием спросила я. — Если Вадиму действительно нужна любящая женщина?!

— Нет.

— Но почему?!

— Ответил бы я «по кочану», но слишком хорошо воспитан… — лучезарно улыбнулся Феликс. — Никто не желает того, что и так имеет. Все желают чего-то иного — несбыточного или уж, по крайней мере, труднодостижимого…

Его рука занялась пуговицами на моей рубахе.

— Послушай! Хватит! — я попыталась отвести его руку. — Оставь меня в покое!.. Я не собираюсь с тобой…

— А помнишь, как однажды ты лихо разделась сама? — перебил Феликс и, крепко сжав мои плечи, заставил опуститься на матрас.

— Да! И ты мне сказал, что это пошло! — отбиваясь, сказала я. — Что я должна быть робкой и нерешительной! Все, Феликс! Поезд ушел!!!

— Ушел из пункта «а», — согласился он, — но пришел в пункт «б»… Я не говорил тебе, что ты должна быть робкой и нерешительной всегда. Это тоже надоедает… Не дергайся, когда учитель излагает материал… Слушай внимательно… Ты должна постоянно меняться… Быть интересной… Непредсказуемой… И никогда не принадлежать никому полностью… Это трудно. Это почти искусство… Сумеешь — получишь все…

Его лицо становилось все ближе, все тяжелее. Он всем телом прижался ко мне. Стало трудно дышать.

— Эта твоя женщина была такой?!.. Да?! — крикнула я в последнем отчаянии и вдруг почувствовала, что попала в точку. Феликс вздрогнул, чуть отпрянул, хватка ослабла. — Поэтому ты до сих пор не можешь ее забыть?!.. — продолжала я, цепляясь за соломинку. — Эта твоя партнерша по бизнесу — она ушла от тебя — к своему депутату! Оставила тебя ни с чем! Я выкрикивала эти слова ему в лицо. Казалось, это были не слова, а плевки, пощечины, и каждое, достигнув цели, заставляло Феликса вздрагивать.

— И твоя книга! Ты просто хочешь им отомстить!.. Грязный пиар тут ни при чем!.. Ты любишь ее!.. И я знаю, почему!.. Потому что она тебя не любит!!!

— Замолчи!!! — наконец выдохнул Феликс и. поднявшись, отвернулся.

Я тоже вскочила, придерживая руками блузку у груди. Опираясь о стену, словно был ранен и шаги тяжело давались ему, Феликс медленно подошел к окну.

— Больше никогда не прикасайся ко мне, — сказала я ему вслед. — Ты понял?

Феликс кивнул:

— Я понял, Полина… Все. Мир. Ложись спать. Я поехал…

После того, как дверь за ним закрылась, я упала на матрас. Лежала так, лицом вниз, и думала о Вадиме, обо всем, что только что случилось со мной, о том, что, к счастью, не случилось…

Я скучала по Вадиму — я отчетливо это поняла… Феликс считал, что если я позволю себе влюбиться, то все рухнет… Ну, и пусть рухнет. Наплевать… Так мне казалось в тот момент, когда я была напугана и слаба. Возможно, это был момент истины. Но на то он и момент, чтобы закончиться, едва начавшись.


Через несколько дней от моих синяков и ссадин не осталось следа. И я поехала на квартиру Вадима.

Теперь квартира уже не казалась такой необжитой, как в первый раз. Наверное, Вадим приезжал сюда каждый день в надежде, что я уже вернулась. Через полчаса после моего возвращения зазвонил телефон. Я сняла трубку, но никто не отозвался.

— Алло, Вадим, это ты? — осторожно спросила я.

На том конце дали отбой. Но это был Вадим.

Он примчался через полчаса, хотя рабочий день был в самом разгаре.

Первым вошел телохранитель, он скользнул глазами по стенам — я, судя по его взгляду, была одной из них. После чего в квартиру вошел Вадим.

Я стояла на лестнице, готовая, перепрыгнув через ступени, броситься ему на шею. Но что-то в его взгляде остановило меня. Он был мрачен и, кажется, зол. Оглянулся на телохранителя. Тот, мгновенно уловив значение взгляда, бесшумно прикрыл за собой дверь. Вадим тяжело поднялся по ступеням, не менее тяжело посмотрел на меня, а потом вдруг, взяв меня руками за плечи, резко прижал к стене. О господи! Ну, уж этот-то не станет меня бить?!

Вадим молчал. Он то ли обнимал меня, то ли собирался задушить… Мне вдруг стало тоскливо: я не знала, что делать, как себя вести… Феликс был далеко и не мог дать мне совет. А я, увы, — я привыкла быть марионеткой в его умелых руках.

— Где ты была? — хрипло спросил Вадим.

Я вовремя вспомнила, что весела и беспечна, — улыбнулась, но Вадим вдруг приложил ладонь к моим губам:

— Только не ври, — сказал он таким тоном, словно предупредил, что мне будет плохо, если совру.

Я посмотрела на него растерянно, почти испуганно.

— Я ненавижу ложь, — прибавил он и опустил руку. — Ну? Где ты была?

Мне потребовалось некоторое время, чтобы решиться и не солгать:

— Я… Навещала сына…

Я ожидала чего угодно, но только не той реакции, которая последовала: Вадим недоверчиво хмыкнул:

— О! У тебя есть сын! Что же ты мне о нем не говорила?

— Ты не спрашивал… — Это не ответ!

— Ответ! — крикнула я, чувствуя, что закипаю.

Кто дал ему право сомневаться в том, что у меня есть Сережка?! Что он знал обо мне?! Предположим, немного, но что бы он хотел узнать обо мне?! Какую правду?! Он так убедительно и убежденно говорил о ней, об этой чертовой правде, но разве она понравилась бы ему?!

— Послушай, Вадим… — сказала я. — Мой сын — это моя жизнь… Другая… Отдельная от тебя… И не трогай ее. Договорились?!

Вадим с удивлением взглянул на меня — видимо, я выбилась из образа девочки-яхты, ну и ладно! Пусть буду похожа на броненосец! Ему полезно знать, что все не так просто…

— У тебя ведь тоже есть своя жизнь! — продолжала я. — Ну и что? Я ведь молчу. Так?.. Мы просто радуемся друг другу… И больше ничего… Нам хорошо вдвоем. Разве этого мало?..

Я почувствовала, что надо уйти. Немедленно. Слишком мрачен и растерян был его взгляд. Еще секунда — и все могло рухнуть.

Я повернулась и умчалась, перепрыгивая ступени, вверх по лестнице — к спальне. Я молила Бога, чтобы Вадим пошел за мной. И он пошел. Не сразу. Мне пришлось вынести несколько тяжелых минут — может быть, секунд, но они были слишком тяжелы, чтобы казаться мгновениями.

Он пришел, и на какое-то время я самой себе показалась самой счастливой и беспечной женщиной в мире…

Потом мы лежали рядом, обнявшись. То ли спали, то ли бодрствовали…

— Больше не уезжай… — попросил он, и это прозвучало как извинение за недавнюю грубость.

— Буду… — упрямо ответила я. — Просто не буду болеть… Понимаешь, я заболела…

— Ты часто ездишь туда?..

— Нет… Всего раз в две недели…

— На чем?

— На электричке… Потом на поезде…

— Я дам тебе машину…

Вот уж это было лишним — машина, его водитель…

— Не надо… — легко ответила я. — Я люблю электрички…

Он помолчал и спросил:

— Сколько лет твоему сыну?..

— Семь…

— Не ври…

— Честное слово.

— Сколько же лет тебе?

— Двадцать пять…

— Опять врешь?

— Нет…

— Ты… Знаешь, ты совсем ребенок…

Я не ликовала. Не праздновала победу… В тот момент я хотела только одного: чтобы время остановилось… Или так: пусть бы шло, но где-то там, помимо нас с Вадимом.

Моя победа была легкой, но впереди ожидались новые битвы, и, честно сказать, я не желала их. Мне хотелось хотя бы на время, обманывая саму себя, почувствовать себя обыкновенной счастливой женщиной. Больше ничего… Вот так, наверное, успокоилась в его объятиях Алена и решила, что подобное счастье стоит всего — и прошлого в том числе…


Мы с Феликсом условились встретиться около магазина, где впервые покупали одежду.

Я опоздала. Феликс недовольно посмотрел на меня, когда я нырнула к нему в машину. Шел дождь. Феликс включил дворники — и в машине сразу стало уютно. Пару минут мы посидели молча.

Феликс не смотрел на меня, я старалась соответствовать. В какой-то момент, мне показалось, он хотел что-то сказать, но передумал. Завел машину, она резко сорвалась с места, обрызгав безликих прохожих. Мы ехали так же — молча, я решила начать разговор первой.

— Этот Ряжский хороший адвокат?

— Супер, — коротко ответил Феликс.

— Уверен?

— Он оставил меня с голой задницей, — помолчав, заметил он. — Мне ли не быть уверенным в его талантах!..

Я с интересом посмотрела на него — впервые он спокойно говорил о своей неудаче.

— Ряжский отсудил у меня все в ее пользу… — продолжал он. — Но если бы его нанял я, то все осталось бы у меня. Не сомневайся… А знаешь, кто он?

— Адвокат… — удивилась я.

— Кроме того!.. Он — муж Инги! Я напряглась:

— Инги?.. А это не опасно?.. Она ведь дружит с Аленой… с Вадимом… вдруг это как-то дойдет до него?