Берет меня со всей нежностью. Невероятный любовник, иногда, как сегодня, трепетный, нежный, осторожный. Кажется, что на волнах катаюсь, пока в меня проскальзывает его огромный конец.

Скользит языком, дует играет с сосками мозолистыми пальцами, ласкает лепестки, нащупав горошинку, заставляет забиться в сильных руках.

Спустя минуты после, слышу размеренный стук сердца и горячее дыхание на затылке.

Провожу практически бессонную ночь. Рассматриваю орлиный профиль, суровую линию бровей и вечную щетину на лице. Некрасивый — красавец. Грубый. Необузданный. Безбашенный. Заставляющий мое тело пылать и гореть в своей огненной страсти. В эти минуты единения мне кажется, что я живу, но…

То проваливаюсь в беспокойный сон, то выныриваю.

Полу дрема и ненавистные сине-зеленые глаза, которые следят за мной из темноты. Этот взгляд добивает меня в моих терзаниях.

Чувствую пальцы, легонько ласкающие лицо, нежные касания, словно бабочка по щеке порхает.

За секунду до того, как открыть глаза мое больное восприятие встрепенувшись, оказывается в далеком прошлом, где Тай обнимает меня и шепчет моему ускользающему сознанию признание, кажется, что чувствую горячие губы на виске и такие желанные слова:

— Люблю… тебя…


Сильный захват на шее и отсутствие кислорода. Кажется, что мне сейчас сломают хребет. Дрема молниеносно рассеивается, глаза распахиваются и перед собой я вижу грубое обветренное лицо Гринвуда с заострившимися чертами. Пылающий взгляд.

Смотрит прямо, а на дне зрачков обещание всех кар.

— Тааай, значит. — выплевывает, подобно ругательству, а я с ужасом смотрю в перекошенное яростью лицо.

Нечто темное, черное и жестокое проскальзывает и меняет мужчину, который так нежно имел меня часы назад.

Лицо становиться нечитабельным. Передо мной холодный профессионал, нажатием курка способный без сожалений отнять жизнь.

Клеймо ассасина в трущобах говорит именно об этом.

Кислород заканчивается, и я судорожно открываю рот, чтобы сделать глоток воздуха, но не могу, пятерня на горле не дает, слезы текут из глаз и лицо Фила размазывается. Не сопротивляюсь. Я виновата перед своим любовником. Сдаюсь.

Вскакивает вместе со мной с кровати и раненым зверем орет мне в лицо:

— Бл*ь! Я же тебя убью! Сука! Замочу прямо сейчас! Забью до смерти!

Но вместо того, о чем говорит, ладонь разжимается, и я падаю на пол судорожно кашляя.

— Фил! Убей! — хрипло кричу в ответ и слезы текут нескончаемым океаном. — Ненавижу себя за то, что до сих пор больна другим! Искалеченный обрубок в моей груди неспособен полюбить вновь! Я не могу любить тебя! Не! Могу!

Заливаюсь слезами. Понимаю весь ужас ситуации, но не могу! Нет у меня сердца, чтобы другого любить. Я могу лишь тащить в свой ад и не хочу этого!

— Отпусти меня, Фил! Себя отпусти!

Хватает меня резко. Отбиваюсь от мужских рук, пытаюсь убежать, но Гринвуд сильнее. Ловит меня, прижимает к себе и целует, как безумный, не замечая моего сопротивления.

— Тварь ядовитая! Красивая дрянь! — грубый поцелуй, которого не могу избежать, как не пытаюсь, — Хочу тебя, бл*, хочу, как обдолбанный! Ты все не подпускаешь! Думаешь не чувствовал, как по-другому сохнешь?! Знать бы еще за что?! Кто рядом с тобой, ааа? — встряхивает меня так, что зубы клацают, чуть язык не прикусываю, — Я! Твой мудак пользовал, как обычную шлюху и слил!

Звук оглушительной пощечины доходит до моего воспаленного сознания. Вижу, как на озверевшем лице Гринвуда начинает проявляться отпечаток моей ладони.

На миг кажется, что этот сильный мужик меня сейчас действительно забьет до смерти.

Он может. По глазам вижу.

Утробный рык сотрясает пространство. Фил кричит раненым зверем и бросает меня на стену, вижу кулак, летящий в меня на скорости. Жмурюсь и слышу глухие звуки ударов.

Гринвуд рубит со всего маху в стену рядом с моей головой. Реально пробивая ее и заставляя осыпаться куски штукатурки.

Не могу больше выдерживать это.

Падаю на колени и реву, зажав уши руками.

Спустя мгновения он опускается рядом со мной, откидывает голову на стену и закрывает глаза. Дышит тяжело. Смотрю на забитые татухами окровавленные фаланги, и вспоминаю другие пальцы со сбитыми в кровь костяшками профессионального бойца.

Закусываю губу и чувствую горечь во рту. Ненормальная. Смотрю в лицо Гринвуда. Рассматриваю ресницы, каймой опоясывающие прикрытые глаза. Бледное лицо, на котором сейчас столь ярко проявился грубый шрам.

Засматриваюсь им.

У меня аффект. Полный. И дикое чувство вины.

Почему я не могу любить этого сильного, безбашенного головореза?!

Почему я не могууу?!

Наклоняюсь и сама целую эти раненные губы, касаюсь языком, пробираясь внутрь. По началу Фил не отвечает, но через секунду сильные руки хватают меня, переворачивают на пол в жестком броске. Наваливается сверху, с силой раздвигает собой мои ноги, обхватывает член и полоснув костяшками по сухим складочкам, пристраивается у входа. С силой вгоняет одним мощным, грубым толчком врывается в мое неподготовленное тело, заполняет всю, выбивая крик.

Беспощадный сейчас. Глаза кажутся черными пылающими ртутными сгустками. Гринвуд в бешенстве. Он кажется машиной, нацеленной на грубый трах, работающей подобно отбойному молотку.

Смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю, что с таким взглядом убивают, уничтожают и ломают.

Я принимаю его таким.

Понимаю, что дает выход своей агрессии и тело, уже привыкшее к страсти моего любовника, отвечает. Накатывают волны наслаждения.

Боль от вторжения с первыми же толчками приносит чувство растянутости и наполненности. Гринвуд, как угорелый долбиться в меня, пронизывает, насаживает на свой немалый агрегат, обдает своим жаром, и я не сдерживаюсь кричу, горю в пламени его страсти. Чувствую болезненные укусы-поцелуи на шее и груди.

Со всей силой отвечаю, подстраиваюсь под его мощь, сотрясающую меня всю. Просто отвечаю. Даю ему себя. Понимаю, что это наш последний раз.

В какой-то момент Фил переворачивается, заставляя меня оседлать себя и помогает двигаться в стремительной скачке на пути к нашей дикой разрядке. Мое тело скручивает сладкая судорога, я кричу и падаю на мужскую грудь, не в силах продолжать секс-марафон.

Гринвуд переворачивается вместе со мной, ставит в коленно-локтевую и вонзается в меня со спины хлестко, безжалостна, доставая до матки. Собирает волосы в кулак, тянет, заставляя прогнуться, открывает своему взору татуировку и острые зубы впиваются в хребет кричу, рассыпаюсь от мощного цунами, накрывшего меня вновь.

Совершает очередь сильных толчков, кажется, что на раскаленный кинжал насаживает, насквозь прошивает. Безумный. Жестокий, одержимый раненный хищник, подчиняющий, заставляющий ощущать себя жертвой, добычей охотника, который сам волен выбирать жить мне, или умереть.

Заставляет кончить опять.

— Хватит… не могу больше, — еле шепчу сорванным голосом и чувствую, как усиливаются толчки, изменяется сила и амплитуда.

— Терпи, сука. Это меньшее, что я могу сделать с тобой. Вы*бать. Затрахать до смерти. Так же, как и ты меня!

Горячая жидкость опаляет спину, брызгает на татуировку, капли стекают по разгоряченной коже, щекочут ребра.

Фил заваливается рядом, дышит тяжело,

Лежу, прикрыв веки на холодном полу, прихожу в себя.

Гринвуд отчаянный, жестокий, дикий, яростный. Безумно опасный и… непревзойденный любовник, умеющий искры выбивать.

В глазах щиплет так, что я призываю все свое самообладание, чтобы не позволить слезам пролиться.

Что со мной не так?!

Почему я не могу любить его?

Ответов нет.

Резко встаю и бросаю затравленный взгляд на Фила. Напарываюсь на его острый ответный взгляд. Пытаюсь привести себя в порядок, быстро одеваюсь и пячусь, потому что мужчина встает в полный рост, поправляет все еще разбухший и возбужденный член.

Смотрит мне в глаза с вызовом.

— Прости меня… прости… — шепчу и слезы все-таки текут по щекам, но я не могу сломать себя.

Мой любовник опытен и умело заставляет женское существо откликаться, но вот что делать с тем ядом, что струится по моим венам и уничтожает всю надежду на нормальные отношения с мужчиной?..

— Пошла вон. — спокойный голос в ответ.

— Прощай, Фил…

Гринвуд отворачивается, направляется в глубь квартиры, хлопнув дверью с такой силой, что рама чудом не вылетает с корнем.

Выбегаю наружу. Спотыкаюсь на лестницах и чуть не пропахиваю носом ступеньки, когда осознаю страшное.

Во сне я назвала имя своего Палача.

Гринвуд услышал.


Глава 42


ФИЛ ГРИНВУД

Музыкальная тема главы

NILETTO — Довела

Арт и видео к ГЛАВЕ на этот раз будет в моей ГРУППЕ ВК (ссылка в разделе Обо Мне)


Высшая мера проявления любви и милосердия — отпустить…

Зарисовки А. Гур


Стискиваю челюсти и палю из оружия по мишени. Не промахиваюсь. Никогда. Свою работу я выполняю всегда на уровне. Меткий глаз, рука, никогда не дрожит. Выбиваю десятку, а перед глазами белокурая нежность.

Когда получил звонок от Эйрин с ожидаемым известием вывернул руль, наплевав на братву и разборки, рванул обратно и чуть не сдох, когда мне под колеса сиганула золотоволосая красотка.

Думал, что все.

Что там ломать. Один удар и нет ее. Прозрачная вся, воздушная, с шелком длинных волос, в которые хочется зарываться и дышать, которые хочется наматывать на кулаки и иметь ее, натягивать, вставляя до упора.