– Угомонись. Уже иду, – он повернулся к Эддисон. – Выйди через черный ход, а потом через две двери спустись в «тратторию» (прим.: Траттория – тип итальянского ресторана с соответствующей кухней). Постучи в заднюю дверь и скажи, что тебя послал Эван. Вы можете выйти через него на случай, если кто-то следил за Барретом.

– Ты всегда придумывал самые лучшие планы в кратчайшее время, – Эддисон ухмыльнулась.

Эван подмигнул, и поспешил к двери.

– Люблю тебя, – крикнул он.

– Я тебя тоже, – ответила Эддисон.

– Баррет, – Тай прочистил горло, – почему бы нам с тобой не подождать снаружи, чтобы Эддисон могла одеться.

– Сначала я хотел бы с ней поговорить.

– Хорошо. Я буду за дверью.

– Спасибо, мужик, – ответил я.

Когда дверь за Таем закрылась, Эддисон робко взглянула на меня.

– Уверена, что знаю, о чем ты хочешь поговорить.

– О внешней политике кампании?

– Нет. Об Эване, – Эддисон рассмеялась.

– Бинго.

– Я боялась, что это случится, – вздохнув, произнесла девушка.

– Что я могу найти тебя, поющей в клубе для трансвеститов? – спросил я, скрестив руки на груди.

– Нет, что ты узнаешь правду об Эване, – уголки губ Эддисон дрогнули.

– На него были данные ФБР, но там точно не было ничего такого, что могло бы создать неприятности.

– Потому что, когда Эвану было двадцать пять, он официально изменил свое имя.

– Почему?

– Хоть мои родители полностью признали, что он гей, Эван чувствовал, что моему отцу будет намного легче, если он будет скрывать это. Люди в его церкви не простили бы, если бы у него был сын-гей, который владеет клубом и выступает в шоу трансвеститов.

– Да, наверное, так и было бы.

– В конце концов, Эван не хотел, чтобы папа потерял из-за него свою работу.

– Он поступил благородно.

– Таким является Эван, – взгляд Эддисон излучал чистейшую любовь. – У него самое большое сердце во всем мире, – с благоговением сказала она.

– Не только, у него еще и чертовски хороший голос, – подмигнув, сказал я. – Как и у его сестры.

Щеки Эдисон стали пунцовыми.

– Спасибо.

В ее скромности было что-то очень милое, что делало ее еще более привлекательной. Конечно, тот факт, что она была практически голой под рубашкой, тоже был очень привлекательным. Я прочистил горло, чтобы очистить свой разум от мыслей, которые вели прямо в ад.

– Измененное имя Эвана не фигурировало ни в одном файле.

– Если копнуть поглубже, то можно выяснить, что клубом владеет Эван Нельсон, а не Эван Монро, – Эддисон закатила глаза, а потом рассмеялась вопреки своей первой реакции, – он выбрал фамилию в честь принца.

– Хороший выбор, – я рассмеялся.

– Баррет, – Эддисон стала серьезной, – я не рассказала тебе об Эване не потому, что стыжусь его.

Я поднял руку, чтобы заставить ее замолчать.

– Я знаю, также знаю настоящую причину, почему ты мне ничего не сказала.

– Знаешь?

– Ты боялась, что это отразится на кампании отца.

– Ты не думаешь, что я солгала ради денег? – глаза Эддисон расширились.

– Хотя я уверен, что ты не хотела навредить себе, я знаю, что в душе ты волновалась о том, как такая новость повлияет на шансы отца.

Она кивнула.

– В тот день, когда я встретилась с твоим отцом, он и Берни были так уверены, что в моем прошлом нет никаких скелетов, что я не смогла заставить себя рассказать им об Эване.

– Хотя я уверен, что моему отцу было бы наплевать, но некоторые из его советников были бы недовольны этой новостью.

– Рассказать им сейчас? – прикусив нижнюю губу, спросила Эддисон.

– Думаю, он имеет право знать, особенно если что-то всплывет в прессе после нашего визита сюда. Будет лучше, если это не застанет его врасплох.

На лице девушки появилось обеспокоенное выражение.

– Как думаешь, он разозлится на меня из-за моего вранья?

Я улыбнулся, заметив, что ее так волнует мнение отца, что она совершенно не замечает, как сильно он ее обожает.

– Не волнуйся. Он поймет.

– Надеюсь.

– Вот увидишь.

Эддисон улыбнулась.

– Спасибо за то, что с пониманием отнесся к этому, Баррет.

– Не за что.

– Но я все еще злюсь, что ты решил, что я могла быть мужчиной.

– Как я сказал, это было заблуждение, вызванное острой паранойей, – когда девушка раздраженно закатила глаза, я возразил, – поставь себя на мое место. Ты сказала, что будешь дома всю ночь, а мы выследили тебя в этом клубе. К какому еще выводу я мог прийти?

– Может, я была здесь, чтобы посмотреть шоу, – наклонив голову, Эддисон продолжила, – или любой другой сценарий, где я не выступала в роли мужчины?

– Послушай, – я поднял руки, – мне очень жаль. Если тебе от этого станет легче, я сначала подумал, что это мужской стрип-клуб.

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, – Эддисон вздернула брови.

– Вовсе нет.

– Как ты вообще мог об этом подумать?

– Это единственный вывод, который я мог сделать, когда мы с Таем вошли в какой-то клуб, и нас окружили толпы пьяных невест. Логично подумать, что это был стрип-клуб.

– С твоими не столь выдающимися способностями к дедукции удивительно, что тебе вообще удалось получить степень магистра, – дразнилась девушка.

– Почему так непостижимо понять, что ты улизнула, чтобы посмотреть на парочку обнаженных мужчин?

– Ну, во-первых, я подписала контракт, чтобы стать твоей невестой, а, по моему мнению, большинство помолвленных женщин не посещают стрип-клубы, если только это не их девичник. Во-вторых, ты уже достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, что я не из тех, кто любит стрип-клубы.

– Я знаю это. Я просто хотел, чтобы это был стрип-клуб. Это бы значило, что ты не искала другого мужчину – ну, не того, который был бы весь в масле и стрингах.

Глаза Эддисон расширились.

– Ты подумал, что я встречалась с другим мужчиной?

– Хотя я не горжусь тем, что признаю это, но да, я так подумал.

– О. Мой. Бог.

– Что?

– Баррет Каллаган, да ты ревнуешь!

– Я просто сказал, что не хотел бы, чтобы ты встречалась с другим мужчиной, а не то, чтобы я к нему ревновал.

– Ты ревнуешь, и знаешь об этом, – Эддисон подарила мне белозубую улыбку.

– Ладно, знаешь что? Не хочу говорить об этом. Иди одевайся, чтобы мы могли убраться отсюда.

– Ладно, ладно. Ты можешь обыгрывать это как хочешь, но мы оба знаем правду.

Я закатил глаза, прежде чем схватиться за дверную ручку.

– Помечтай, дорогая.

Когда я вышел в коридор, Тай стоял, прислонившись к стене. На его лице сияла гребаная ухмылка. Я знал, что он слышал каждое слово из нашего разговора.

– Даже не начинай.

– Я ни слова не сказал, – Тай вскинул руки.

– Тебе и не надо – у тебя все написано на лице.

Из гримерки послышался вопль боли Эддисон, последовавший за раздраженным ворчанием.

– Все в порядке? – развернувшись к двери, я позвал Эддисон.

– На моей повязке застряла булавка. Похоже, я не могу ее расстегнуть.

– Тебе нужна помощь?

– К сожалению, да.

Ни слова не сказав Таю, я вернулся в гримерку. Эддисон завернула руку за спину, как акробат. Это заставило меня рассмеяться.

– Ты могла попросить меня сделать это до того, как я ушел. Не обязательно всегда быть такой упрямой и независимой.

– В данный момент единственной упрямицей здесь является эта тупая булавка. Не удивительно, учитывая с какой скоростью они упаковали меня в этот костюм.

– Может просто остановишься и позволишь мне помочь?

– Ладно, – ответила Эддисон, опустив руку и выпрямившись.

Когда мои пальцы коснулись ее кожи под повязкой, девушка вздрогнула. Я попытался сосредоточиться на булавке, а не на ее реакции, и, провозившись с ней несколько секунд, булавка наконец открылась.

– Вот, – сказал я, вытаскивая ее из материи.

Эддисон забрала у меня булавку и быстро бросила ее в мусор. Девушка улыбнулась мне.

– Спасибо. Я уже начала думать, что придется разрезать костюм.

– Как ты снимешь эту штуку? – спросил я, посмотрев на смятый материал.

– Он же держится на честном слове, – Эддисон рассмеялась. – Просто размотаю его.

Не думая, я стоял и смотрел, как девушка начала разматывать повязку. Перед тем, как закончить, она посмотрела на меня, и наши взгляды на мгновение замерли. Боже, она такая красивая, даже с этим гримом.

Дерьмо.

Больше всего на свете я хотел сорвать эту повязку и притянуть девушку в свои объятия. Хотел обрушить свой рот на ее губы, почувствовать ее вкус, но этого не произойдет, потому что мы состояли в паре ради камер, продавая им наши отношения.

Нет, этого не произойдет, хотя я до смерти хотел попробовать ее на вкус. Я хотел ее. Хотел трахнуть ее, владеть ею, сохранить ее.

Черт.

Я не мог поступить так с Эддисон. Я уже чертовски запутался в своих чувствах к ней. Если я к этому добавлю еще и секс, это все испортит. Я отошел от нее на пару шагов.

– Буду снаружи, – прочистив горло, сказал я.

– Хорошо.

Я так чертовски облажался.


Глава 12


Эддисон


Через две недели после того, как Баррет снял с меня маску – или лучше сказать парик – во время выступления в «Divas», я обнаружила, что готовлюсь к другому выступлению намного большего масштаба. Когда я стояла за кулисами, рев толпы был таким оглушающим, что, казалось, под моими Джимми Чу содрогался пол. Выглянув из-за занавеса, я с тревогой посмотрела на множество людей, стоящих впритык друг к другу, в конференц-центре Джорджа Р. Брауна в центре Хьюстона.