дыхание со свистом вырывалось из легких, обжигая горло. Я погрузилась в лавину безумия. Он сводил меня с ума, он полностью порабощал мою волю. Откинулась на спинку кресла и увидела, как Ник опустился на колени, играя пальцами с жемчугом и глядя мне в глаза, затуманенным первобытной страстью, взглядом.

Он обещал мне пытку наслаждением. Когда прохладные, влажные бусинки заскользили по моей плоти, цепляя клитор, я запрокинула голову назад и из горла вырвался хриплый стон, непроизвольно распахнула ноги шире, ломая ногти о поручни кресла. Когда вместе с прохладой жемчуга, безумно медленно скользящего по моему лону, почувствовала влажное, тянущее прикосновение его умелого, дерзкого языка к невыносимо возбужденной плоти, я жалобно застонала,

но аккорды музыки заглушили мой стон. Ник резко дернул ожерелье вверх,

продолжая быстро и жестко ласкать меня языком, и я с громким криком сорвалась в оргазм. Сокрушительный, разрывающий легкие и каждый нерв на моем теле на мелкие атомы невыносимого удовольствия на грани с агонией. Я непроизвольно вцепилась в его волосы и выгнулась дугой, наверное, я кричала, потому что Ник накрыл мой рот ладонью, и я впилась в нее зубами, содрогаясь и захлебываясь криками. Почувствовала, как он ввел в меня горячие пальцы и дернулась всем телом вперед. Ник грязно выругался, но я все еще не могла разобрать слов, я ослабела и плавилась как воск, а по щекам текли слезы. Я с трудом приоткрыла глаза, все еще подрагивая от невероятного наслаждения,

встретилась с Ником взглядом и дух захватило от этой нереальной красоты, когда хищник уже не контролирует себя, когда все планки сорваны. Бледный,

заостренные черты лица, подрагивающие, влажные от моих соков, губы. Я коснулась их, и он захватил мой палец ртом, сверкнули заострившиеся клыки и я надавила на один из них, вспарывая кожу, будоража и провоцируя зверя,

разорвать добычу. Подводя его к тонкой грани, где он будет сдерживаться и в то же время безумствовать в свирепом желании рвать меня на части, а мне хотелось его одержимости, испепеляющего желания забрать все что я могу ему дать,

забрать даже больше, жадно отнять меня саму. С ним, как на острие опасной бритвы, каждое его прикосновение режет вены, вспарывает терпение, искушает,

совращает и резким контрастом он вдруг нежно ласкает, безумно нежно, настолько трепетно, что внутри порхают бабочки, а потом снова сбрасывает в горячее сумасшествие, превращаясь из чуткого опытного любовника в похотливое,

развратное животное. Нет предела его изощренной фантазии, каждая игра утонченней предыдущей, каждая ласка острая и невыносимая. Я дразнила этого зверя и никогда не знала в какой момент лопнет тонкая струна и он сорвется с цепи, чтобы сожрать меня.

Сейчас я наслаждалась его голодом, зверь оскалился и жаждал драть меня на части. Хочу его бешеную жажду и этот взгляд: "ты напросилась, я порву тебя,

малыш". Да, рви, не щади.

Ник лихорадочно дернул змейку на ширинке и резким толчком вошел в меня до упора, глухо застонал и от разрывающей наполненности я вскрикнула, но пощады не будет. Все. Я в его власти и он возьмет все что захочет взять, без сантиментов и нежности, неистово и жестко. С каждым толчком я чувствовала приближающийся ураган который сметет остатки разума. Ник яростно целовал мои губы, прокусывая нежную кожу, переплетая свой язык с моим, вторя хаотичным движениям его члена внутри меня, разжигая пожар, клокотание голодной страсти. Закинул мои ноги на плечи, и я выгнулась навстречу, закрывая в изнеможении глаза, чувствуя, как он сжимает мою грудь, касается твердых, до боли напряженных сосков, как целует мои икры, проводит по ним языком продолжая вдалбливаться в меня с диким остервенением, такой горячий огромный внутри, неистовый, разрывающий, дарящий боль и наслаждение.

Порабощающая властность, требующая беспрекословного подчинения его желанию. Деспот, тиран, жестокий манипулятор, знающий, как заставить меня орать от неудовлетворенного желания и молить о пощаде, которой не будет. Я вскрикивала от каждого толчка, захлебываясь стонами, слезами наслаждения, в изнеможении закрывая глаза.

Оргазм был неожиданным, лишающим разума, он вспорол мое сознание и я изогнулась в сладкой судороге, запрокинув голову, чувствуя, как Ник сильно сжимает мои волосы на затылке не останавливаясь не на секунду, а потом этот хриплый рык, его напряжение, мышцы, каменеющие под моими пальцами и я заставляю себя открыть глаза потому что хочу видеть его безумие, вот это нереально прекрасное, оголенное, неприкрытое наслаждение. Запрокинутая голова, задыхающийся рот и мучительная маска болезненной агонии дикого удовольствия. Быстро сокращаюсь вокруг его плоти, слегка тянет низ живота от невероятной вспышки экстаза. В этот момент весь контроль у меня, и я сжимаю Ника руками и ногами, чувствуя, как вздрагивает внутри меня его член, исторгая семя, слыша его прерывистое дыхание и короткие хриплые стоны. Уткнулся лицом мне в шею, а я задохнулась от безумной любви к нему, от мучительного счастья с привкусом горечи и диким страхом потерять.

Постепенно голоса и звуки музыки начали прорезаться сквозь туман обоюдного сумасшествия. Мои щеки залила краска стыда и я тихо прошептала:

— Мы сумасшедшие, — хотела освободиться, но Ник сжал сильнее и приподняв голову посмотрел мне в глаза, усмехнулся краешком рта, а я утонула, растворилась в кристально светлой синеве, видя свое отражение,

чувствуя опустошенность во всем теле.

— Со мной можно все, малыш. Ты помнишь? А все что нельзя — можно втройне. Я бы взял тебя сейчас даже если бы мы стояли посреди площади. Я голодал по тебе слишком долго. Это только начало.

С ним можно все, а без него… есть ли вообще жизнь, если он не рядом?

***

Но минуты полного единения, без жестокой реальности, быстро закончились. Мы приехали домой и Ник заперся в кабинете вместе с Серафимом. Я пошла к себе,

прикрыла дверь, сбросив с себя одежду стала под душ. Я была счастлива,

какой-то нереальной запредельной эйфорией. Он со мной на несколько недель.

Вместе. У нас так редко получалось отключится от всего и побыть вдвоем, только бы эти их постоянные беседы с Серафимом не помешали. Я не вмешиваюсь обычно в их дела и не имею ни малейшего представления, что они там обсуждают, но всегда был страх, что может произойти что-то способное разлучить меня с ним надолго. Мне надоел Лондон я жаждала вернуться домой. Здесь все чужое для меня, а Ник… он говорил, что слишком много сил потрачено на то,

чтобы держать в узде Европейские кланы и его присутствие необходимо, а мне нужно быть рядом с ним.

Я переоделась в легкое платье, заплела мокрые волосы в косу и спустилась вниз.

Тут же появился слуга с подносом и поставил на столик графин с лимонадом. Я автоматически поблагодарила и включила телевизор. Новости — это как всегда очередной документальный фильм ужасов. Но репортаж из Лондона меня заинтересовал. Странные беспорядки на улицах, массовые поджоги, особняков видных политиков какими-то протестантами. В мире смертных свои войны и интриги за которыми мы пристально следим. Но это не моя забота, гораздо сильнее поразило то, что один из сгоревших домов это особняк Элины, моей знакомой, ее муж вел бизнес с Николасом. Они представители королевского клана. Я набрала номер подруги, но она мне не ответила. Впрочем, ей сейчас не до меня. Я отправила сообщение о том, что очень сожалею, а потом резко подалась вперед. В новостях как раз показывали сгоревший особняк, санитары выносили трупы, накрытые белыми простынями и грузили мертвецов в черные минивэны. Это значило, что санитары, вовсе не медики — это Чистильщики,

мертвецы не из мира смертных, а из нашего. Я посмотрела на свой сотовый и сильно сжала пальцы. Только что я отправила смс той, кто уже мертва. Я судорожно сглотнула и налила себе воды. Может вернуть детей обратно в пригород?

Странные поджоги и убийства… кто знает с чем это связано. Я поговорю с Ником.

Пусть дети едут домой.

На душе появилось липкое предчувствие надвигающейся бури. Словно внутри меня образовалась воронка, которая неприятно тянула нервы.

Я бросила взгляд на часы — долго они там. Очень долго. Позвонила Диане, но она тоже не ответила. Я набрала Фэй и у нее сработал автответчик.

Я выключила телевизор и вышла в сад. Душно как. Гроза будет точно. Прошла к ограде, увитой плющом. В этот момент верх ограды полыхнул искрами. Они засверкали на зубцах и по всему периметру высокого забора. Я вздрогнула — пустили лазерные лучи. Странно. Такое обычно происходит при усиленной охране дома. Зачем понадобилось включать сегодня?

— Госпожа, сейчас небезопасно подходить к ограждению.

Я резко повернулась — один из охранников. Никогда не помнила их лиц и имен.

Они вечно снуют, как тени. У них работа оставаться незамеченными. Верные призраки моего мужа. Он всегда смеялся, когда я их так называла.

— Почему пустили лучи?

Спросила я, обхватывая себя руками, подул ветер и меня пробрало до костей. Особенности моей странной сущности — наполовину оставаться человеком. Парень посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд.

— Получили приказ от Господина пару минут назад.

Я кивнула и в этот момент полил дождь. Резко. Самый настоящий ливень.

Охранник снял с себя плащ, подал мне, и мы мгновенно спрятались под навесом заднего двора. Я инстинктивно укуталась, а он промок до нитки.

— Ничего себе погодка. Неожиданно, — парень усмехнулся и тут же смутился, — простите.

— Зайди в дом, ты промокнешь, — я толкнула дверь, но охранник отрицательно качнул головой:

— Я и так мокрый. Простуда мне точно не грозит, — усмехнулся, и смахнул капли со щеки, — да и не положено нам. Я должен быть снаружи до рассвета. Не имею право покинуть пост.

На его поясе затрещала рация.