В каджунском ресторанчике, куда меня привез Джо, с одной стороны зала тянулась стойка с рядом высоких металлических стульев, противоположную сторону занимали кабинки. Внутри стоял негромкий гул: доносились обрывки оживленных разговоров, скрип столовых приборов по меламиновым тарелкам и дребезжание кубиков льда в высоких стаканах со сладким чаем. Официантки разносили дымящиеся тарелки с жареными в масле кукурузными лепешками, политыми густым рагу из лангустов с мясистыми раковыми шейками, сэндвичами, начиненными лобстерами и креветками, и прочими вкусностями.

К моему облегчению, разговаривали мы только на безопасные темы, не касаясь происшествия в бассейне. Когда я в красках расписала общение с Уорнерами, развеселившийся Джо от души нам посочувствовал.

Наконец принесли наш заказ: две тарелки с рыбой помпано, фаршированной мясом краба и креветками и запеченной в фольге в масляно-винном белом соусе. Сочный и нежный, каждый кусочек этого волшебства таял на языке.

– Сегодня я пригласил тебя не просто так, – неожиданно сказал Джо, пока мы ели. – Мне нужно заглянуть в приют для животных сфотографировать пару новых собак. Хочешь поехать со мной и помочь?

– Постараюсь… но не уверена, что умею обращаться с собаками.

– Ты их боишься?

– Нет, просто у меня нет опыта.

– Все будет хорошо, я скажу, что нужно делать.

После обеда мы поехали в приют, который располагался в маленьком кирпичном здании со множеством окон и белоснежной отделкой. Вывеска с изображениями мультяшных котов и собак гласила: «Счастливые хвостики спасают общество». Из багажника джипа Джо вытащил камеру в чехле и большую спортивную сумку, и мы вошли внутрь. Яркая и красочная приемная встретила нас интерактивным экраном, на котором посетители могли посмотреть фотографии и почитать описания всех имеющихся в приюте животных.

Пожилой мужчина с копной седых волос вышел из-за стойки нас встретить. Блестя голубыми глазами, он пожал руку Джо.

– Милли звонила вам по поводу последней группы?

– Да, сэр. Она сказала, что из городского приюта прислали четверых.

– И еще один прибыл сегодня утром. – Мужчина перевел на меня дружелюбный взгляд.

– Эйвери, это Дэн, – познакомил нас Джо. – Он со своей женой Милли создал приют пять лет назад.

– Сколько у вас здесь собак? – спросила я.

– В среднем около сотни. Мы стараемся забирать тех, кого не смогли пристроить другие приюты.

– Мы пойдем готовиться в заднюю комнату, – сказал Джо. – Приводите первого, как будете готовы, Дэн.

– Конечно.

Джо проводил меня к расположенной в торце здания большой комнате, которая оказалась площадкой для тренировок. Резиновое покрытие пола изображало черно-белую шахматную доску, вдоль одной стены вытянулся красный низкий виниловый диван. Рядом стояли корзина с собачьими игрушками и детский пластиковый игрушечный домик с пандусом.

Вынув из чехла Никон, Джо быстро и легко прикрепил к камере объектив, отрегулировал выдержку и настроил режим съемки – явно далеко не в первый раз.

– Вначале мне нужно несколько минут, чтобы немного узнать собаку, – начал он. – Многие нервничают, особенно бывшие бездомные или с кем жестоко обращались. Важно помнить, что нельзя сразу же близко подходить к собаке или вторгаться в ее личное пространство. Подобное она воспримет как угрозу. Ты для нее – вожак стаи, так что она – ведомый и должна подойти к тебе. Сперва никакого зрительного контакта, просто стой спокойно и не обращай на нее внимания, пока она к тебе не привыкнет.

Открылась дверь, и Дэн ввел большую черную собаку с порванными ушами.

– Это у нас Айви. Помесь лабрадора с ретривером. Слепая на один глаз после того, как зацепилась за проволочную ограду. Из-за окраса никто не может хорошо ее сфотографировать.

– Да, чисто-черный сложен для освещения, – согласился Джо. – Как думаете, она справится, если я подниму вспышку повыше?

– Без проблем. Айви была охотничьей собакой. Вспышка ее ничуть не побеспокоит.

Отставив камеру в сторону, Джо подождал, пока Айви подойдет и обнюхает его ладонь, а потом принялся гладить ее и чесать. Единственный видящий глаз собаки прикрылся от удовольствия, и она счастливо засопела.

– Кто хорошая девочка? – спросил Джо, опускаясь на корточки и продолжая почесывать ей шею и грудь.

Айви неторопливо двинулась к корзине с игрушками, вытащила из кучи плюшевого крокодила и принесла его Джо. Он подбросил игрушку в воздух, собака ловко ее поймала. Кинула крокодила обратно, восторженно виляя хвостом. И так еще несколько раз. В конце концов, Айви выронила игрушку и побрела в мою сторону, с интересом принюхиваясь.

– Она хочет с тобой познакомиться, – объяснил Джо.

– Что мне следует делать?

– Стой неподвижно и дай ей обнюхать свою руку. Потом можешь почесать под подбородком.

Айви понюхала складки моей юбки и ткнулась мне в ладонь холодным носом.

– Привет, Айви, – прошептала я, поглаживая ее под подбородком и по груди.

Раскрыв пасть, собака тут же села, стуча по полу хвостом. Я продолжила ее гладить, и единственный здоровый глаз собаки опять закрылся.

Джо поручил мне держать отражатель, пока сам щелкал Айви. Как оказалось, она охотно фотографировалась, развалившись на красном диване с игрушкой в лапах.

Потом по очереди привели еще трех собак: метиса бигля, йоркширского терьера и гладкошерстную чихуахуа, про которую Дэн сказал, что пристроить ее будет сложнее всего. Бежево-белая, она пленяла очаровательной мордочкой и большими, ласковыми глазами. Но два обстоятельства работали против нее: ей было уже десять и у нее не было зубов.

– Ее хозяин был вынужден перебраться в дом престарелых, – объяснил Дэн, внося в комнату это крошечное существо. – А зубы стали гнить, и все до единого пришлось выдернуть.

– Она сможет прожить без зубов? – спросила я.

– Да, если ее будут кормить мягкой пищей. – Дэн осторожно опустил чихуахуа на пол. – Ну держись, Коко.

Собачка выглядела столь слабой, что меня кольнуло беспокойство.

– Сколько обычно живут собаки этой породы?

– Конкретно эта, вероятно, сможет продержаться еще лет пять. Может быть, даже больше. У нашего знакомого чихуа дожила до восемнадцати.

Коко нерешительно осмотрела нас троих. С надеждой ее хвостик вильнул раз, другой, отзываясь острой болью в моем сердце. Когда она храбро двинулась ко мне, потихоньку семеня по полу маленькими лапками, я удивилась, но наклонилась ее подхватить. Весила она всего ничего, я будто держала в руках птичку. Пальцами я чувствовала, как бьется ее сердечко, а когда она потянулась лизнуть мне подбородок, разглядела тонкие трещинки на кончике ее языка.

– Почему у нее такой сухой язык? – спросила я.

– Нет зубов, и она не может держать его во рту, – бросил через плечо Дэн, выходя из комнаты. – Не буду мешать вашей работе.

Я донесла чихуахуа до дивана и осторожно посадила на него. Ее ушки сразу поникли, а хвостик подогнулся, спрятавшись между лап. Подняв на меня глаза, она тяжело задышала.

– Все в порядке, – подбодрила ее я, отступая. – Сиди тихо.

Но Коко, казалось, волновалась все сильнее и потихоньку ползла к краю дивана, будто готовясь прыгнуть и двигаться за мной. Я вернулась на диван и начала ее гладить. Все так же медленно передвигаясь, чихуа заползла мне на колени и постаралась свернуться калачиком.

– Какая же ты липучка, – засмеялась я. – Вот как мне заставить ее сидеть одну?

– Без понятия, – ответил Джо.

– Я думала, ты знаешь, как обращаться с собаками.

– Дорогая, вряд ли я смогу убедить ее, что холодный винил лучше твоих колен. Если ты ее подержишь, я увеличу масштаб и наведу резкость, чтобы изображение вышло как можно крупнее.

– Тогда фон станет расплывчатым?

– Да. Попробуй ее успокоить. С плотно прижатыми к голове ушами, вот как сейчас, она выглядит испуганной.

– В каком положении должны быть ее уши?

– Попробуй сделать так, чтобы они поднялись и смотрели вперед.

Держа Коко то так, то эдак, я называла ее и сладенькой, и ангелом, и дорогушей, и даже пообещала ей все лакомства, какие она только захочет, в случае хорошего поведения.

– Ну сейчас-то ее уши стоят? – спросила я.

Губы Джо дернулись в едва видимой улыбке:

– Не только уши, и не только у нее.

Опускаясь на корточки, он сделал еще одну серию снимков, без остановки щелкая затвором фотоаппарата.

– Как думаешь, ее кто-нибудь заберет?

– Надеюсь на это. Хотя мало кто выбирает старых собак. Осталось не так много времени, скоро у нее появятся серьезные проблемы со здоровьем.

Беззубо улыбаясь, Коко подняла блестящие бусинки глаз. У меня засосало под ложечкой, когда я подумала, что может случиться с этим уязвимым и некрасивым созданием.

– Если бы жизнь была проще… – услышала я собственный голос. – Если бы я была другой… то взяла бы ее себе.

Щелканье затвора прекратилось.

– Ты действительно этого хочешь?

– Не важно. Я не могу, – сказала я и удивилась, как уныло прозвучали мои слова.

– Понимаю.

– Я не умею обращаться с домашними животными.

– Понимаю.

Я взяла Коко на руки и стала ее рассматривать: неотрывно следящие за мной глаза на старушечьей мордочке, висящие лапы и виляющий в воздухе хвост.

– С тобой слишком много проблем, – сказала я ей.

Развеселившись, Джо подошел ближе:

– Ты не должна ее забирать.

– Знаю, просто… – Я коротко и неверяще рассмеялась. – Почему-то не могу смириться с тем, что оставлю ее здесь.

– Оставь ее пока в приюте и прими решение завтра, – посоветовал Джо. – Ты в любом случае сможешь вернуться.

– Если я не заберу ее сейчас, то уже не вернусь. – Я держала Коко на коленях, поглаживая собачий мех и безмолвно удивляясь тому, что делаю. А чихуа свернулась маленьким клубочком и закрыла глаза.