Привычно язвить и отшучиваться было куда как проще, чем признаться, что это было приятно.


Приятно осознавать, что человек вполне оправдано прозванный Психом, открыто считающий большинство людей кем-то вроде забавных зверушек и пропагандирующий мысль «Спасение утопающих — проблема самих утопающих», заботится о тебе. Да, по-своему. Да временами очень уж специфично и извращенно.


Но заботится же, верно? Как бы странно это не звучало.


Арсений на мой ляп только привычно улыбнулся, чуть мечтательно и так нежно, что впору было таять карамельной лужицей от его обаяния. А когда жертва, так сказать, поплыла, с той же убийственной нежностью и честностью выдал:


— Тебе никто не поверит. К тому же… Я знаю, где хранятся ключи от всех химреактивов в лаборатории хим-бима. Всегда было интересно проверить теорию о запахе горького миндаля у цианистого калия.


— Умеешь ты… Быть убедительным, — поежилась от мурашек, гордо промаршировавших вдоль позвоночника. И тихо хмыкнула, делая вид, что не замечаю, как эта странная личность подсовывает поближе ко мне еще одно пирожное.


С самым независимым, суровым, презрительным выражением лица из всех имеющихся в арсенале нашего штатного Психа. Снегирев, глядя на этот спектакль, старался сильно громко не ржать. А когда понял, что не получается, извинился и смылся из столовой.


— Пошел проржаться, — вздохнув, я цокнула языком, кивая на газеты. — Спасибо за помощь, Сень. Правда. Я ценю.


— Забей, Мир, свои люди. Сочтемся, — отмахнувшись, парень задумчиво подергал себя за кончик хвоста. — Значит так. Твои выкладки я получил. Пока не решил, как будем реализовывать, но пара идей приглянулась. Про деньги, традиционно, не спрашиваю. Как я понимаю, бюджет не стал красивее и радостнее с новым учебным годом?


Поморщившись как от зубной боли, я предпочла зажевать пирожное и, с набитым ртом, мрачно заявила:


— Давай не будем о грустном, а? Я только что собственноручно растоптала мечты своих одногруппников, продемонстрировав им ту «огромную» цифру, что нам выделило руководство. А у них, кстати, была офигенная идея рок-концерта. А придется… Придется… — так и не сумев собрать мысли в кучу и озвучить хоть какую-то идею, подходящую к случаю, расстроено вздохнула. — Твою ж дивизию, я прям даже не знаю, что теперь придется!


Минут на пять за столом воцарилась печальная тишина, нарушенная только моим бухтением и задумчиво созерцающим бесконечное движение студентов в нашей столовой Психом. Тот, уйдя в свои мысли, выбивал рванный, ритмичный ритм кончиком карандаша по столешнице. Пугая проходивших мимо студентов такой ласковой улыбкой, что почему-то невольно возникали ассоциации с голодными пираньями.


С очень голодными пираньями, которых вдруг осенила идея. Хлопнув себя по лбу, Сеня повернулся ко мне лицом и впился в меня очень уж пристальным взглядом. И смотрел так внимательно, что я невольно начала ерзать, чувствуя себя неуютно. Прямо как микроб под микроскопом, не иначе.


— Сеня, я прямо слышу, как в твоей голове строятся планы по захвату мира, — я недовольно сощурилась, прицельно бросив в него смятой салфеткой. Естественно, не попала. Но хотя бы улыбаться так загадочно и предвкушающее Псих перестал.


Зато решил «осчастливить» мир своими гениальными идеями. И то, что мир как бы и не настаивал на таком «счастье» парня не интересовало совершенно.


— А как ты относишься к сказке про Красную Шапочку? — вновь поставив локти на стол и устроив подбородок на скрещенных пальцах, этот ненормальный хитро сощурился.


И смерил меня таким плотоядным взглядом, что я машинально отодвинулась подальше, на всякий случай, прижимая сумку к груди и готовясь в любой момент дать стрекача. После чего осторожно ответила:


— Никак. Точнее, сугубо отрицательно. Я как-то с детства сказки не очень люблю, а уж с произведениями Шарля Перро отношения сразу не заладились. Слишком живое воображение, как оказалось, это не есть хорошо… — и, помолчав немного, все-таки дала волю терзающему меня любопытству. — А что?


— Да листал я тут парочку окололитературных сайтов для начинающих писателей…


— На кой буй? — удивленно похлопала глазами, прекрасно зная, что Псих ценил только классическую литературу. Ну или хотя бы качественную.


Что уже сокращает выбор книг на таких сайтах раза в три.


— Творчество юных писателей обогащает язык, тренирует фантазию и…


— Напрочь ломает мозг, посылая к черту логику вместе с законами физики, ага, — я покивала головой, соглашаясь. И фыркнула. — Мазохист ты, Сеня. Махровый.


— Ну не без этого, да… — согласился со мной Псих, снисходительно глянув на пунцовую первокурсницу, пытавшуюся незаметно сунуть застрявшему у буфета Снегиреву какой-то сверток.


Тот ее смущения не замечал и тихо возмущался на тему цен в местном общепите, попутно составляя на поднос все, что выглядело относительно съедобным. Видимо, духовную пищу Снегирев уважал постольку поскольку, предпочитая заменять ее чем-то более существенным. Девочку становилось немного жаль…


Самую капельку, правда. Желудок, не удовлетворившись пирожными и пиццей, требовательно заурчал, напоминая о необходимости питаться чаще, чем раз в день или, хотя бы, не такими маленькими порциями!


— Но вообще-то я о другом, — хмыкнув, Сеня принялся вертеть в пальцах многострадальный карандаш, мечтательно улыбаясь. — Сейчас модно переделывать сказки на современный лад. Братья Гримм, конечно, в гробу вертятся, глядя на это безобразие, но кого это интересует? Так вот… Раз бюджет у нас как всегда минимальный, а усилия требуются максимальные… Почему бы и не поставить эту историю о бедной, наивной дурочке и любителе авантюр и халявного хавчика? Переложив ее на реалии нашего мира и злободневность студенческой жизни?


— Снегирев, поделись с нуждающимися корочкой хлеба, — стащив у усевшегося за стол первокурсника аппетитный на вид пирожок, откусила и поморщилась. Тот оказался с печенью, а я их не особо любила. Но продолжила есть, голод-то не тетка! — Это, конечно, мысль… Но у меня с юмором туговато, а тебе я не доверяю. У тебя оно, в смысле чувство юмора, преобладает над чувством совести. Про любовь к окружающим я вообще молчу, у тебя ее даже в зачаточном состоянии не наблюдается… Так что сценарий писать некому.


— Чой-то? — оторвавшись от еды, удивился Снегирев. И почесал затылок, протянув неуверенно. — Я могу, если хотите. Мне до сих пор простить Лермонтова не могут. Снежка подкалывает каждый раз, как вспоминает тот конкурс чтецов в старшей школе. А я всего лишь накануне в клуб сходить с друзьями попытался…


— Снежка это девушка? — полюбопытствовала, размышляя над тем, стоит эта игра свеч или лучше не рисковать лишний раз собственными нервами.


— Снежка, это моя старшая сестра, — хохотнул парень, явно вспомнив о чем-то своем и засмеялся. — Прозвище у нее такое, ласковое. Домашнее. Правда, не огрести за него смог пока что только ее ухажер чертов. Хотя что этой байкерской морде сделается-то, ему все как об стенку горох… Ну так что? Помочь со сценарием?


— Занятная у тебя семейка, — усмехнулся Сеня и глянул на меня, выразительно вскинув бровь. — Каркуша?


Голос у штатного психопата стал ласковым таким, нежным, медовым. Зная Сеню, только заслышав эти непередаваемые нотки, стоило бы смыться в неизвестном направлении. Пока у кого-то терпение не лопнуло, и не пошла раздача бонусов и скидок по акции всем, кто подвернулся под руку. Похоже, идея со спектаклем ему приглянулась и теперь Псих вознамерился реализовать ее во что бы то ни стало.


Мнение общественности его, традиционно, не интересовало. А любые приведенные доводы тут же окажутся разбиты в пух и прах. Тем более, что железобетонных аргументов «против» у меня нет. Так что…


Ну почему бы и не попробовать? Что я теряю-то?


— Ладно, уговорил, — издав трагический вздох, я кивнула головой, стащив второй пирожок с подноса у Снегирева. Парень, видевший все мои манипуляции, только хмыкнул и поставил передо мной всю тарелку. — Правда, придется худфаку техническое задание менять… Ы-ы-ы, Сеня, ты, где раньше со своими гениальными мыслями был?! Меня ж сожрут и не подавятся!


— Пусть рискнут, — Псих моих стенаний не разделял, поднявшись из-за стола и кивнув Снегиреву. Тот, дожевав котлету поднялся следом за ним. — Главное не пытайся с ними ругаться. Просто передай от меня привет и пусть примут к сведению, что если что, я прекрасно помню дорогу на их факультет.


И на такой радостной, многообещающей ноте, Сеня растворился в толпе студентов, вырвавшихся с пар на обеденную перемену. Что бы напомнить о себе смс, от звука оповещения коего я подпрыгнула на месте, судорожно ища старенький смартфон по карманам.


Нашла. Открыла входящее сообщения. И страдальчески простонала, уткнувшись лбом в столешницу:


— Сволочь ты, Сеня… Заботливый. Но сволочь! — и передразнила друга, недовольно доедая последний пирожок. — «Зная твой склероз, скинул твой номер нескольким потенциальным работодателям. Попробуешь проигнорировать — притащу тебя к ним перевязанной упаковочной лентой». Вот же… Массовик-затейник от справочника по психиатрии!


Еще немного поворчав, для приличия, я сгребла оставленную Психом макулатуру в сумку и поспешила на поиски той самой троицы с худфака. Про себя надеясь, что устраивать расправу надо мной не будут. Ну, или по крайне мере ограничатся суровым выговором и подзатыльником. А то кто их знает, эти творческие личности?


Еще через две пары и несколько деловых встреч, я получила головную боль в плане чьей-то провальной посещаемости и успеваемости (хоть убей, не помню, кому так свезло-то), и философские размышления о тщетности бытия. Опять-таки, чьего именно и, на всякий случай, выдала люлей и провинившимся студентам, и проморгавшим штрафников старостам. И только после этого я получила возможность перевести дух, ловко избежав столкновения с куратором и засев в небольшом кафе напротив главного корпуса.