Бешено хотелось курить, но я решил подождать до встречи с Максом. Набрал его, стоя на светофоре, кратко договорился о встрече. Когда положил трубку, то был уже чуть спокойнее, чем раньше.

Да, вот за что я должен папаню поблагодарить, так это за то его первый брак и за сына, рождённого в этом первом, ещё студенческом, неудачном для карьеры браке.

Если бы не Макс, я бы поверил, что нельзя жить иначе. Если бы не знал, не видел на его примере, что можно.

И если каждый из нас будет прилагать усилия, чтобы сделать мир лучше — он станет лучше.

С Максом мы сидели несколько часов, перебирая стратегии, делясь инфой и жарко споря. Было уже около восьми, когда я позвонил Королеве, что еду домой, спокойный, умиротворённый и жаждущий скорее её обнять. У дома я был минут через сорок после этого.

А в гараже меня уже встречали двое в форме полиции. Дождались, пока я поставлю моц и сниму шлем, подошли. Один махнул корочками: (3122)

— Марк Реутов? Лейтенант такой-то. У нас к вам есть пара вопросов, пройдёмте.

Я вытащил телефон, уже нажал было экстренный вызов — Макса, — но второй полицейский толкнул меня в грудь, ловко развернул лицом к стене и заломил руки.

В следующий миг я ощутил прикосновение холодного металла и услышал щелчок. Они надели на меня наручники.

Глава 23

Санька

Беспокоиться я начала в десять. До этого думала, что Марк засиделся у Макса, потом — что стоит в пробках, хотя мотоциклу они не страшны, а потом — потом уже оправдания закончились и началась паника. Макс с напряжением сообщил, что Марк ушёл от него в районе восьми. Потом перезвонил и сказал, что его телефон не отвечает. Мне он тоже не отвечал, потому я, собственно, и паниковала. Макс попытался меня утешить, со смехом сказал, что наверняка села батарея, что с умением Марка водить авария ему точно не грозит, но всё было тщетно.

К одиннадцати я обзвонила ближайшие больницы и морги, к двенадцати устала плакать от бессилия и страха, к часу забилась в угол дивана в гостиной и оцепенела, сжимая в руке телефон и уставясь в пространство.

Спать хотелось ужасно, от слёз болела голова, но без Марка я не хотела идти в спальню. Вообще не хотела ложиться, как будто, оставаясь бодрствовать, могла каким-то образом призвать его домой.

Сидела на диване, вертела в пальцах обручальное колечко, как единственный амулет, молилась всем богам, плакала, когда мне казалось, что молитвы бесполезны. Рысь устал ходить вокруг и толкать меня мордой, словно утешая. Свернулся клубком рядом, упёр в меня задние лапы и дремал, то и дело открывая недовольные желтоватые глаза.

Я только сейчас поняла, как много Марк для меня значит. Как непереносима одна мысль о том, что я могу его потерять. Думала ведь совсем недавно, что запросто привыкну без него жить. Но вот — стоит ему всего на несколько часов пропасть с горизонта, и я уже захожусь в рыданиях и представляю самые страшные картины.

Кое-как я всё же уснула. Проснулась от холода: Рысь ушёл на балкон, дверь была нараспашку, на улице уже начинало светать. Оледеневшими руками вцепилась в телефон: напрасно, новых звонков не было.

Перед работой я ещё раз обзвонила больницы и морги. Сердце замирало, когда я слушала, как собеседник перечисляет поступивших за ночь, и оживало только тогда, когда я понимала, что Марка среди них нет. Закончив обзвон, отложила разогревшийся как печка телефон — и тут он зазвонил сам.

Я чуть приступ не схватила, увидев на дисплее имя Марка. Руки затряслись, от нервов я не сразу нажала кнопку «ответить», а когда наконец попала, то затаилась, смертельно боясь услышать не голос Марка, а кого-то, кто сообщит о его тяжёлом состоянии.

Но это был он.

— Малыш, я в полиции, но всё хорошо. Не волнуйся. Позвони Максу.

Голос уставший, напряжённый, родной. На глазах снова появились слёзы, сами собой скатились по проложенным дорожкам. Господи, живой.

— Как в полиции? Почему?

— Не по телефону. Объясню потом. Ты, главное, не расстраивайся и не переживай.

Я шмыгнула носом и нервно усмехнулась. Совет изрядно запоздал.

— Я могу к тебе прийти?

— Можешь, но не стоит. Всё будет хорошо, меня скоро отпустят. Сиди дома.

— Правда? Господи, Марк, почему ты раньше не позвонил?

— Я не мог, телефон отобрали. Всё-всё, прости, больше не могу говорить…

Он даже не успел докончить, последняя фраза прозвучала скороговоркой и оборвалась внезапно гулкими гудками.

Всё в порядке? Что-то мне не верится. Отобрали телефон, ночь в полиции… что он натворил?

До Макса дозвониться сразу не удалось, он не отвечал. Потом банально не было времени, потому что на работе меня запрягли по полной, а из-за ночи рыданий я двигалась как сонная муха. Минутку улучила только в районе двенадцати, но с телефона Макса ответила почему-то Екатерина.

— Боже, Саша, мы у чёрта на куличиках, — сказала она, когда выслушала моё взволнованное изложение. — У Макса сделка века. Я скажу ему, но боюсь, мы будем в городе самое раннее только завтра. Не волнуйся, я найду адвоката. Если Марк сказал не навещать, лучше не навещай. Ты не знаешь, какую статью ему приписывают?

— Я ничего не знаю.

Я вообще была в ужасе, представляла Марка на нарах. Почему он сказал, что мне лучше не приходить? А тут ещё и Макс с Катей, на которых я сильно надеялась, где-то далеко. Но делать было нечего, Катя, как могла, попыталась меня утешить, а потом пришлось завершить разговор: и ей, и мне нужно было бежать.

К вечеру я вернулась домой вымотанная и усталая. От Марка не было никаких новостей, Катя периодически звонила, но тоже ничего утешительного сообщить не могла, так что я надраила квартиру из последних сил и упала на диван, чтобы заснуть мёртвым сном.

То есть я так думала, что сон мой мёртвый — пока не проснулась посреди ночи от странного звука.

Кто-то шебуршился в замке входной двери, пытаясь её открыть. И делал он это так, словно не знал, какой ключ окажется нужным.

Я замерла, пытаясь уверить себя, что мне показалось. Может, сосед по пьяни перепутал дверь?

С балкона внутрь метнулась тень. Рысь — с прижатыми ушами, весь какой-то напряжённый.

Я вскочила вслед за ним. Хорошо, что из-за холода спала в спортивном костюме, одеваться не пришлось. В прихожей подхватила огромную статую какой-то деревянной африканской мадам, Марк обычно ссыпал в блюдо, которое она держала на голове, всякую мелочь из карманов.

Шебуршание у двери всё ещё продолжалось. Я замешкалась, не зная, что делать: закричать, чтобы он понял, что внутри люди, или затаиться и огреть его по голове, как только войдёт?

Там точно не Макс, они только завтра вернутся, да и незачем ему вламываться в наш дом. И не Марк, он не стал бы так долго копаться. Неужели действительно пьяный сосед? Отец Марка?.. Взломщик?

Рысь дрожал всем телом, шерсть встала дыбом. Он издавал какой-то странный звук, то ли мычание, то ли урчание.

Я не успела ничего придумать, как дверь распахнулась. В квартиру ввалился огромный, под два метра, бородатый мужчина в кожанке, пахнущий железом и бензином, позвякивающий металлом.

Я завизжала, чтобы оглушить его, и, подняв статую над головой, понеслась вперёд. Я была полна намерений защитить квартиру, прогнать вора, избить его, может быть, даже вырубить удачным метким ударом. Но не учла, что мой рост всего сто шестьдесят четыре, так что бугай только ойкал и закрывал лицо ручищами, пока я безрезультатно лупила по его широким плечам.

Адреналин зашкаливал, так что я не сразу поняла, что он причитает.

А он недоумённо вопрошал:

— Рэй?! Рэй! Чёрт, ты кто такая вообще? Не трожь меня, дикарка! Где Рэй?

Я опустила статую, смутно начиная понимать, что это, похоже, не взломщик. Оглянулась на Рыся, как будто он мог мне что-то подсказать. А Рысь вдруг напружинился и прыгнул, сверкая золотыми глазами. Приземлился прямо на грудь мужчине, а тот, как будто так и надо, схватил его и принялся чесать и тискать, приговаривая:

— Отъелся! Отъелся на харчах-то, а, Мордор? Харя поперёк себя шире! Ничего, скоро поедем домой! Набегаешься на приволье!

В голове у меня как молния сверкнула.

— Так это вы хозяин Рыся!

— Я. Я его папочка. Постой, как ты его назвала? Рысь по имени Рысь? Оригинально! — и он, как ни в чём не бывало, захохотал добродушным густым басом.

— И Марк дал вам ключи… — я начинала понимать. — Только забыл мне сказать.

— Я ему звонил, да чего-то не дозвонился. А тебя как звать, дикарка? Не знал, что он живёт с девушкой, так бы не стал ночью вламываться. А где он сам-то?

Он говорил неожиданно быстро, охотно, как будто слова подпирали ему глотку, торопясь выскочить наружу. Говорил и оглядывался, и замечал, наверное, всякие мелочи вроде моих курток на вешалках, моей обуви, множество других деталей, которые явно свидетельствовали, что я тут оказалась не случайно. Невольно я смутилась.

— Никогда не видел, чтобы здесь было так прибрано! Это всё ты? Я же знаю его, лентяя и разгильдяя! А сам-то где? Дрыхнет?

— Пойдёмте… на кухню, что ли, — сна не было уже ни в одном глазу. — Марка нет, — я кинула взгляд на неожиданного гостя и всё же докончила: — Он в тюрьме…

— Как в тюрьме?! — тот аж остановился от изумления. Выпучил глаза — голубущие, к слову, как у младенца.

— Ой, то есть в полиции. Я не знаю, что случилось. Но лучше по порядку… Меня зовут Саша, — я по какому-то странному порыву протянула ему руку, которую он бережно пожал. Заодно поразилась размеру его лапищ — уж на что у Марка были большие по сравнению с моими ладони, но этот незнакомец с лёгкостью у него выигрывал.

— Сало. Ой, то есть Алексей.

— Сало? — я не выдержала и захохотала. После всех этих нервов, после пропажи Марка, после такой стрессовой побудки, заросший рыжеватой бородой бугай под два метра по прозвищу Сало — это было даже очаровательно.