– Я рада, что ты прогулялся со мной.

– Я тоже, – сказал Тру.

– И я рада, что ты здесь.

– Где же мне еще быть?

Зазвонил телефон. Трубка находилась на стене возле Тру, но некоторое время они не сводили друг с друга глаз. Только на втором звонке Хоуп повернула голову на звук. Можно было дождаться, когда включится автоответчик, но она подумала о родителях. Поднявшись, Хоуп прошла мимо Тру и сняла трубку.

– Привет, – послышался голос Джоша, – это я.

Внутри у нее все напряглось. У Хоуп не было желания с ним разговаривать. Не сейчас, когда Тру рядом. Не сейчас.

– Здравствуй, – сухо ответила она.

– Не знал, застану ли тебя дома. Думал, может, ты уехала куда.

Язык у него заметно заплетался, и Хоуп поняла, что Джош выпил.

– Я здесь.

– Я только вылез из бассейна. Здесь жарища… Как сама?

Тру неподвижно сидел за столом, совсем рядом.

Глядя, как рубашка обтягивает его торс, Хоуп угадывала мышцы под тонкой тканью, вспоминала его прикосновения.

– Нормально, – небрежно сказала она. – А ты?

– Я отлично, – похвастался Джош. – Выиграл вчера в блек-джек.

– Молодец.

– Как там обстановка? Погода-то хорошая?

– Идет дождь, и обещали дожди на все выходные.

– Наверное, Эллен расстроилась?

– Да, – коротко ответила Хоуп. Повисло неловкое молчание.

– С тобой точно все нормально? – спросил Джош. Хоуп отчетливо представила, как он сейчас нахмурился. – Ты что-то неразговорчива.

– Нормально.

– Ты что, все еще сердишься на меня?

– А как ты думал? – Хоуп с трудом сдержала раздражение.

– Тебе не кажется, что ты кипятишься по пустякам?

– Это не телефонный разговор.

– Почему?

– Потому что такие вещи обсуждают при встрече.

– Не понимаю, почему ты себя так ведешь?

– Значит, ты меня совсем не знаешь.

– Слушай, не разводи мелодраму… – было слышно, как в бокале звякнул лед, когда Джош отпил свой скотч.

– Ладно, мне пора, – перебила Хоуп. – Пока.

Джош начал спорить, но она повесила трубку и мгновение смотрела на телефон. Рука безвольно опустилась и повисла.

– Прости, – со вздохом сказала она Тру. – Не надо было мне вообще подходить.

– Хочешь поделиться?

– Нет.

По радио закончилась одна песня и началась другая – жалобная, заунывная. Хоуп смотрела, как он поднялся из-за стола. Тру оказался совсем близко – Хоуп прижалась к стене, когда он смотрел на нее.

Она встретила его взгляд, не дрогнув. Тру придвинулся еще ближе.

Хоуп знала, что сейчас произойдет. Слова были лишними. Она в который раз подумала, что такого не может быть, но когда Тру оказался к ней вплотную, это вдруг стало реальнее всего, что она знала в жизни.

Еще можно его остановить. Можно и нужно. Через несколько дней между ними окажется полмира, оборвется всякая физическая и эмоциональная связь, ей будет больно, ему будет больно, но…

Она не могла сопротивляться. Уже не могла.

Дождь заливал оконные стекла, в тучах по-прежнему вспыхивали молнии. Рука Тру скользнула по ее спине. Он не отрываясь смотрел в глаза Хоуп, а его пальцы блуждали по ее телу. Ткань платья была такой тонкой и легкой, словно на Хоуп вообще ничего не было. Она подумала, догадался ли Тру, что на ней нет трусиков, и невольно повлажнела внизу.

Он крепко прижал ее к себе, и жар от его тела оказался сильнее, чем могла представить Хоуп. С ее губ сорвался тихий вздох, и она закинула руки ему на шею. Они начали медленно поворачиваться под музыку – Тру чуть заметно покачивался из стороны в сторону. Он улыбнулся, будто приглашая Хоуп в свой мир, и последние сомнения в ней исчезли. Она чувствовала, что хочет этого. Ощутив дыхание Тру на своей шее, Хоуп задрожала.

Он нежно целовал ее уши и щеки, и когда наконец их губы встретились, Хоуп ощутила, как Тру старается сдерживать себя, предоставляя ей последний шанс все остановить. От этого осознания ей стало легко и свободно, и когда он зарылся пальцами в ее волосы, она приоткрыла рот. Их языки соприкоснулись, и послышался слабый стон – Хоуп не сразу поняла, что это она. Тру гладил ее спину, плечи, живот, и от его прикосновений кожу слегка покалывало, как будто крошечными невидимыми иголочками. Он провел пальцем по ее груди, и соски Хоуп напряглись.

Тру стоял вплотную, большой и сильный. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, заросшей колючей щетиной. Он снова начал целовать ее шею, легонько покусывая, пока Хоуп гладила его по груди. Наконец, взяв Тру за руку, Хоуп повела его в спальню.

Она нашла свечи и зажигала их, заметив в большом зеркале, что Тру наблюдает за ней. Одну свечу Хоуп поставила на тумбочку, другую – на бюро. По стенам сразу затанцевали тени. Когда она обернулась, они с Тру встретились взглядами и уже не могли оторваться, упиваясь видом друг друга.

Она позволила себе насладиться его желанием и наконец шагнула вперед. Тру тоже двинулся навстречу. Мир между ними стремительно сокращался, и, когда они поцеловались, Хоуп испытала острое удовольствие от влажности и тепла его языка. Вытащив рубашку из-за пояса джинсов, она медленно расстегнула ее, и когда полы разошлись, провела кончиком ногтя по животу и началу бедра. Тело у Тру было гибкое, твердое, мышцы рельефные, и Хоуп стянула с него рубашку, бросив ее на пол.

Припав губами к шее Тру, она нежно покусывала кожу, а сама расстегивала кожаный ремень. Затем пришла очередь джинсов. Когда Хоуп расстегивала молнию, то почувствовала, как его руки ласкают ее груди. Она потянула джинсы вниз. Тру отступил на шаг, снял ботинки, носки, затем джинсы и наконец трусы, оставшись обнаженным. У него было прекрасное тело античной мраморной статуи. Хоуп поставила ногу на край кровати, нарочно расстегивая и снимая босоножку дразняще медленно, потом повторила то же самое с другой ногой. Тру подошел к ней и снова обнял. Кончик языка прошелся по ее уху, когда Тру стянул бретели платья сначала с одного плеча, затем с другого. Платье соскользнуло на пол, собравшись у ног. Обнаженные, они обнялись – кожа Хоуп пылала. Тру нежно провел пальцем по ее спине, и Хоуп выдохнула, когда его рука скользнула ниже: одним плавным движением он подхватил ее и, целуя, понес на кровать.

Тру прилег рядом и ласкал ее груди и живот. Хоуп целовала его, слегка прикусывая нижнюю губу, и глубоко впивалась ногтями в спину, чувствуя себя прекрасной при свете свечей и желанной в его объятиях. Тру медленно провел языком между грудей, затем по животу и вернулся назад. В следующий раз его губы опустились ниже, и Хоуп вцепилась пальцами в его волосы, пока его язык дразнил и возбуждал ее. Она поняла, что уже не может терпеть эту сладкую пытку, и потянула его к себе, прижимаясь еще сильнее.

Тогда Тру лег на нее – от его тела распространялось тепло – и взял за руку, перецеловав по очереди все пальцы. Он покрыл поцелуями ее щеки и нос и снова долго целовал губы, и когда он наконец вошел в нее, Хоуп выгнулась и застонала, чувствуя, что хочет его сильнее, чем когда-либо хотела мужчину.

Они двигались, подстраиваясь друг под друга, стараясь доставить друг другу удовольствие. Хоуп чувствовала, как по телу все чаще пробегают волны усиливающейся дрожи. Когда ее накрыло огромной волной удовольствия, она вскрикнула, но как только ощущение прошло, волна снова начала нарастать. Хоуп достигала пика блаженства снова и снова – это была бесконечная череда наслаждений, и когда Тру наконец разрядился, она изнемогала, мокрая от пота, учащенно дыша в его объятиях. Но даже тогда его руки не переставали гладить ее тело, и Хоуп, глядя на заметно укоротившиеся свечи, отпустила себя и словно куда-то поплыла с отступающей волной, которая только что накрыла их обоих.

Позже они снова занялись любовью, на этот раз медленнее, но с той же страстью. Хоуп испытала еще более острое наслаждение и дрожала от сладостной истомы, когда Тру тоже достиг пика блаженства. Она почти обессилела, но за окнами по-прежнему бушевала гроза, и вскоре Хоуп почувствовала, что в ней снова растет желание. «Третий раз не сможем», – подумала она, но они смогли, и только снова испытав оргазм, Хоуп наконец провалилась в глубокий сон без сновидений.


Она проснулась, когда сквозь окна уже сочился серый свет. По дому разливался аромат кофе. Взяв в ванной халат, Хоуп босиком пошла на кухню, испытывая зверский голод. Только теперь она вспомнила, что накануне вечером они не поели.

Тру сидел за столом, на котором стояла яичница-болтунья и нарезанные фрукты. Одет он был так же, как вчера. При виде Хоуп Тру встал и обнял ее.

– Доброе утро, – сказал он.

– И тебе, – отозвалась она. – Только не целуй меня, я еще зубы не чистила.

– Надеюсь, ты не против, что я приготовил завтрак?

– Это настоящий пир, – искренне сказала Хоуп. – Ты давно проснулся?

– Пару часов назад.

– Ты что, совсем не спал?

– Я проспал достаточно, – пожал плечами Тру. – И разобрался, как работает твоя кофеварка. Налить тебе кофе?

– Обязательно, – она поцеловала его в щеку и села, положив себе яичницу и фруктов. Дождь прекратился, но по небу было видно – передышка временная.

Тру вернулся с чашкой кофе и поставил ее перед Хоуп.

– Сахар и молоко на столе, – сказал он.

– Как ты все это нашел?

– Сам удивляюсь, – сказал он, присаживаясь рядом.

Хоуп думала, как Тру ей дорог и каким естественным кажется это утро.

– А кроме приготовления завтрака, чем ты занимался?

– Сходил в соседний дом и принес полотенец и кое-какие мелочи.

– Зачем тебе полотенца?

– Чтобы насухо вытереть кресла на веранде, – объяснил он.

– Но они все равно скоро промокнут!

– Знаю, – отозвался Тру. – Но я надеялся, у нас будет немного времени.

Она внимательно смотрела на него, поднеся к губам чашку кофе:

– Ты что-то задумал?

Тру взял ее руку и поцеловал в запястье.

– Я люблю тебя, – просто сказал он.