Медленно, мучительно медленно, но мои рыдания стихли. На смену отчаянию пришла усталость. В сознании стали проступать такие мелочи, как нефритовая подвеска на ожерелье Шелли, впивающаяся мне в щеку, неудобно согнутая нога, ноющие мышцы рук, стискивающих ее рубашку, и легкие судороги. Другие случайные вещи. Любая из них сама по себе была бы недостаточна, но, появившись вместе, они вернули мне способность мыслить, помогли оценить ущерб, нанесенный моими слезами. Промокшая рубашка, перепачканная черной тушью, – это понятно; но я никак не ожидала увидеть слезы, струящиеся по лицу Шелли.

– Почему ты плачешь?

Она поднесла руку к щеке, словно хотела убедиться в правдивости моих слов. Когда ее пальцы намокли, она вскочила на ноги и поспешила в мою ванную. Я видела, как она наклонилась над раковиной и плеснула себе на лицо водой, потом вытерла его полотенцем для рук. Она вернулась и протянула мне полотенце, и я взяла его.

– Я так и думала, что со временем мы станем друзьями, – сказала она. – Я правда так думала.

Я бросила на нее взгляд, который она расшифровала без всяких слов.

– Я знаю. Просто тогда не понимала. Не хотела понимать.

Полотенце было еще влажным после ее лица, и прохладная ткань принесла приятное ощущение моей разгоряченной коже. Когда эмоции улеглись, я протянула ей полотенце.

– Прости, что испортила тебе рубашку. Я заплачу за новую.

Ее брови сошлись на переносице, и она слегка покачала головой:

– Джо, мне… плевать на эту дурацкую рубашку. Меня волнует… – Она замолчала, зная, что неосторожным словом можно убить то хрупкое перемирие, что ненадолго образовалось между нами. – Ты в порядке?

Я уставилась на нее опухшими красными глазами.

– Нет, Шелли. Я не в порядке. Я уже давно не в порядке, но это не твоя проблема.

Она опустила голову.

– Я не такой уж плохой человек, – прошептала она. – Правда. Я никогда не хотела причинить кому-либо зло.

Как мне, например. Или моей матери.

Я не могла накричать на нее, как обычно, – только не сейчас, когда ее плечо было мокрым от моих слез. Но и утешать ее я тоже не могла, потому что так или иначе она сыграла роль в том, что жизнь нашей семьи пришла к такому финалу.

– Я любила тебя, а ты меня использовала, чтобы добраться до моего отца. – Голос треснул, но я продолжала говорить. – Ты спала с ним, помогала ему лгать моей маме, а теперь дважды в месяц играешь со мной в надзирателя, чтобы он мог и дальше обманывать ее, независимо от того, заслуживает она этого или нет. Ты говоришь, что никому не желала зла, но ты его причинила. И продолжаешь это делать.

– Я знаю, – сказала она так тихо, что я едва расслышала. – Ты поверишь мне, если я скажу, что мне очень жаль?

Мне хотелось, чтобы все было так просто, но я как будто рассыпалась на части, и ни одно слово не могло бы собрать их вместе.

– Это ничего не меняет.

– Прости меня, Джолин. – И она снова заплакала.

– Неужели он того стоит?

Прошла целая минута, прежде чем она овладела собой.

– Нет, не стоит. Из-за него я потеряла все, что мне было дорого, людей и время, чего уже никогда не вернуть. – Она посмотрела на полотенце, которое все еще держала в руках, перепачканное тушью от наших ресниц. – А почему ты плакала?

– Нет. – Моя прямота заставила ее вздрогнуть. – Я не могу изливать тебе душу. Ты не станешь заплетать мне косы, пока я буду рассказывать тебе, что отец Адама, вероятно, скоро вернется домой, или что я потеряла дружбу с Черри, или что подражатель Романа Полански из квартиры напротив не напишет рекомендательное письмо, которое мне необходимо, чтобы попасть в киношколу. Ничего уже не будет как раньше. Так что перестань пытаться. Пожалуйста.

Как всегда, Шелли со своей эрудицией оказалась на высоте.

– Кто такой Роман Полански?

Я медленно закрыла глаза и тут же снова открыла их, когда лицо Гая заполнило мое сознание. Тошнота подкатила к горлу.

– Режиссер, которому нравятся девочки-подростки. Ладно, забудь. – Я начала подниматься с пола, но Шелли поймала меня за руку.

– Ты имеешь в виду Гая, да?

Я замерла, и глаза защипало, даже обожгло.

– Пожалуйста, оставь меня в покое.

Ее взгляд заметался, и мои глаза снова наполнились слезами.

– Джо. Если что-то случилось, ты должна сказать мне, чтобы я могла тебе помочь. Потом возненавидишь меня снова, если захочешь, но сейчас…

От неожиданно мягкого тона ее голоса по моей щеке покатилась слеза. И в тот же миг я решила вспомнить – хотя бы ненадолго, – что Шелли когда-то была моей подругой.

Между выходными

Джолин:

Я могу поговорить с Адамом?

Джереми:

Подожди.

Джереми:

Это Адам.


Джолин:

Это сделал ты?

Джереми:

Что сделал?


Джолин:

Шелли сказала мне, что кто-то избил Гая. Это был ты?

Джереми:

Да. Я как раз собирался тебе сказать.

Джереми:

Я не думал. Мне следовало подождать и поговорить с тобой. Это было сразу после того, как ты мне сказала. Я не раздумывал.

Джереми:

Но он переезжает. Тебе больше не придется сталкиваться с ним в коридоре.

Джереми:

Скажи что-нибудь.

Джереми:

Ты злишься на меня?

Джереми:

Джолин?

Джереми:

Я не мог смириться с тем, что он причинил тебе боль. Мне хотелось причинить боль ему. И мне нужно было, чтобы он знал, что ты не одна. Помни, что ты не одна.

Джереми:

Я покопался в интернете, и там есть инфа о том, куда сообщать о таких ублюдках.


Джолин:

Я не хочу об этом говорить.

Джереми:

Ему не должно сойти с рук то, что он сделал с тобой.


Джолин:

Все, что он сделал, – только поцеловал меня.

Джереми:

Он сделал то, чего ты не хотела. Это насилие.

Джереми:

К тому же ты несовершеннолетняя.

Джереми:

Тебе не придется делать это в одиночку. Я здесь, с тобой. Я всегда буду с тобой. Мы можем поговорить с моими родителями, или с миссис Чо, или с кем хочешь.


Джолин:

Хватит. Сначала Шелли, а теперь ты?

Джереми:

Ты рассказала Шелли?


Джолин:

Я не планировала, но да, так получилось. Она хочет, чтобы я подала заявление.

Джереми:

Не могу поверить, что говорю это, но я согласен с Шелли.


Джолин:

Я просто хочу забыть об этом.

Джереми:

Хорошо. Но я рядом, если передумаешь. Как ни странно это звучит, но, похоже, Шелли тоже.


Джолин:

Я пока не знаю.

Джереми:

Ладно.


Джолин:

И тебе нужно удалить эти сообщения с телефона Джереми.

Джереми:

Сделаю.

Джереми:

Просто хочу, чтобы ты знала, что я с тобой.

Джереми:

Я сделаю для тебя все, что угодно.


Джолин:

Я знаю.


Джолин:

Спасибо.

Джолин

Я отложила телефон, подтянула ноги к груди и прижалась щекой к коленке. В кои-то веки я была рада, что моя спальня в мамином доме выглядела бездушно. Пока мой взгляд блуждал по комнате, всплывало так мало воспоминаний, связанных с этим пустым пространством. Если не считать миссис Чо, которая приходила убираться, я единственная проводила здесь время. Мне никогда не хотелось приводить сюда друзей, даже Черри.

При мысли о ней я вытянула одну ногу, потом другую и после минутного колебания подошла к гардеробной. На полке в углу валялся голографический подарочный пакетик, который я бросила туда больше двух месяцев назад.

Я прикусила губу и схватила его. Пушистый комок папиросной бумаги полетел на пол, когда я обнаружила на дне коробочку размером с ладонь.

Крышечка открылась с легким скрипом, и внутри оказалось ожерелье с подвеской в виде крошечной кинокамеры. Я тронула ее пальцами, и слеза скатилась по моей щеке.


Спустя двадцать минут я постучалась в дверь, и мне открыла мама Гейба и Черри.

– Привет, милая. Мы тебя совсем не видим в последнее время. – Она потянулась к моей руке и сжала ее, когда я пробормотала невнятное оправдание насчет домашнего задания. – Ты только что разминулась с Гейбом. Не хочешь написать ему сообщение – может, он вернется ради тебя? Они с Грейди и Декстером собирались перекусить.

Я покачала головой.

– Можете просто передать ему это от меня? – Я протянула ей флешку. – Это готовый клип для «Ядовитого кальмара».

Она широко улыбнулась:

– Ты такой хороший друг, помогаешь им в этом деле. Гейб говорит, что ты – гений.

Я ответила ей натянутой улыбкой, и мои пальцы потянулись к ожерелью, нащупывая подвеску.

– Я надеялась, что вы позволите мне повидаться с Черри. Я знаю, что она наказана, но…

Их мама нахмурилась и перебила меня:

– Черри больше не под домашним арестом. Она тебе не сказала?

Кинокамера впилась мне в ладонь, когда я крепче сжала кулон.

– Мы еще не разговаривали, поэтому…

Нахмуренные брови разгладились, и ее взгляд смягчился.

– Она в своей комнате. – Мама попятилась, распахивая дверь и приглашая меня в дом. – Проходи.

Поднявшись, я остановилась в нескольких шагах от распахнутой двери Черри. Когда мама Черри сказала, что она больше не под арестом, мне захотелось уйти. Это означало, что она могла бы позвонить мне или, по крайней мере, написать, чтобы извиниться. Но она этого не сделала. Выходит, не чувствовала своей вины. Я медленно попятилась. Возможно, все эти недели она избегала меня так же старательно, как я – ее.

Но потом я подумала о Шелли и о том, что согласилась сделать на следующий день, и поняла, что никогда не справлюсь с этой ситуацией, если отступлю сейчас.