– Ты говоришь об этом как о чем-то страшном русскому солдату? – удивляется Верити.

Я вскидываю ладони:

– Но это действительно страшно! – Я оглядываюсь на Влада. – Так и есть, – настаиваю я. – Вы сами отвечаете за свою безопасность, и вы очень высоко на деревьях. Так что если вы упадете, а страховка не сработает – сами виноваты, потому что не пристегнулись как следует.

– Но вспомни, кто боялся этого больше, чем ты? – говорит Верити.

Все это снова всплывает перед моими глазами. Его лицо, белое, как полотно, когда мы практиковались пристегиваться на гораздо более низко натянутых веревках во время тренировочного курса. Как он схватил меня за руку и сжал, когда инструктор рассказал нам все, что требовалось знать.

– Гарри! – отвечаю я.

– Вот именно, – кивает она. – И именно ты убедила его это сделать. Ты спокойно все воспринимала, в то время как он от страха постоянно отставал от группы.

Я вспоминаю, как учила его раскачиваться на «тарзанках» – тому, что сама делала с абсолютной легкостью. Гарри стоял на краю платформы, мотая головой и сжав губы в тонкую линию. Самым последним препятствием был «Прыжок Тарзана», где нужно было схватиться за веревку, перелететь на ней по воздуху и спрыгнуть в большую сеть. Я проделала это, умудрившись в процессе испустить правильный крик Тарзана. Но Гарри даже после всех уговоров придумал какую-то отмазку от прыжка и вернулся на землю, содрогаясь. Я совершенно забыла обо всем этом – в памяти сохранились лишь свист воздуха в ушах, когда я скользила в подвеске к земле по длинному наклонному канату, да вкус пива, которым мы вчетвером – Джереми, Верити, Гарри и я – впоследствии отпраздновали нашу «победу».

Со свежими воспоминаниями я снова ныряю под воду, и мне удается сразу же стянуть с себя маску. Когда мы поднимаемся на поверхность, Влад одобрительно похлопывает меня по спине.

– Хорошая работа! – говорит он. – Ну что, теперь мы готовы к настоящему погружению?



Всю дорогу до нашей первой точки погружения я ничего не слышу. Верити разговаривает со мной, с Владом, но ее слова не доходят до моего сознания. Ветер свистит вокруг, ласты натирают мне ноги, а я пытаюсь вспомнить все то, чему научил нас Влад. Повторяю его слова в уме снова и снова, чтобы убедиться, что они не выскочили из головы. Но теперь я все же больше взволнована, чем испугана, а когда якорь летит за борт и Влад смотрит на меня, делая жест «о’кей», – я легко отвечаю тем же, вразвалку подхожу к краю лодки и затем, свесив сперва одну ногу, спрыгиваю в море.

Вода подхватывает меня, я переворачиваюсь на спину и смотрю в синее небо.

– Мы будем погружаться медленно, – говорит Влад. – Может показаться, что мы уже далеко от поверхности, но это не так. Вы сможете всплыть в любое время. Готовы?

На его счет «три» я ныряю под воду. Сперва я не осознаю всего, что нас окружает. Я концентрируюсь лишь на своем дыхании, на том, чтобы не загружать голову мыслями «а что, если…», напоминая себе, как доверяю Владу. Звуки здесь внизу очень странные – в основном мое дыхание, но также шипение и щелканье, исходящее откуда-то еще, – будто я слышу болтовню рыб, которые начали кружить вокруг нас. Их так много, всех форм и расцветок. Вот стайка сине-желтых с черными пятнами на спинах привлекает мое внимание, а затем я замечаю маленьких оранжево-черных рыбок, по виду совсем как Немо. Я хочу улыбнуться, но мне сказали, что от этого может ослабнуть регулировка маски, так что я просто слегка мычу и указываю на них, в надежде, что Верити тоже видит. Забавно знать, что она рядом, а я не могу с ней поговорить. Словно мы заключены в два отдельных пузыря, и у каждого свое персональное приключение. Я сосредотачиваю внимание на рыбках, мечущихся среди кораллов, и придумываю маленькую предысторию для каждой: вон тот несет еду для своей жены, а эти двое влюблены друг в друга… Влад тычет большим пальцем вниз, подавая сигнал, что мы можем спуститься еще глубже.

В итоге мы оказываемся возле нависающих темных скал, к которым Влад вплотную подплывает, прежде чем поманить нас. Влад изображает рукой чей-то рот, открывающийся и закрывающийся. Я смотрю между камнями и вижу там угря, вращающего глазами, – он таращится на меня, как будто здоровается.

Время от времени у меня мелькает мысль, что здесь можно было бы сделать великолепное фото. Я бы выложила его в «Инстаграм» и подписала: «Я нашла Немо». А затем мимо проплывает другая рыбка, и я забываю об этом. Здесь, внизу, жизнь проста: снующие рядом рыбки кажутся счастливыми, почти играющими друг с другом, когда нарезают круги вокруг кораллов. В одном месте мы оказываемся внутри огромного косяка черных рыб, которые окружают нас со всех сторон, а затем, словно по команде, бросаются прочь, освобождая путь. И тут мне приходит другая мысль, проталкиваясь откуда-то из подсознания. Вот где сейчас Гарри – возможно, не именно здесь и не вообще под водой, но где-то в таком же месте, как это: в умиротворяющем покое.

Постепенно Влад направляет нас к поверхности, и каждый раз, когда он тычет пальцем вверх, я качаю головой. Я не хочу покидать этот прекрасный, прямолинейный мир. Наконец мы прорываемся через водную гладь и откидываемся на спины, глядя на синее небо. Я чувствую себя безумно-легко, и даже когда мы поднимаемся в лодку по трапу на корме, не ощущаю тяжести кислородных баллонов за спиной[19].

Мы садимся на жесткую деревянную скамью в лодке, осторожно снимаем баллоны и сбрасываем ласты, засовывая их в ведерко. Подходит Влад, протягивает нам по банке лимонада и какие-то банановые хлебцы, завернутые в папиросную бумагу. Набрасывает нам на плечи полотенца, будто он наш заботливый отец.

– Вы как рыба в воде, – говорит он Верити. – У вас дар от природы. А что касается вас… – он поворачивается ко мне, подавая знак «о’кей», – то я сразу понял, что в конце концов вы справитесь, вы хороший ныряльщик. Я был бы рад служить с вами обеими в морской пехоте.

– Записывайте нас в морпехи, – заявляет Верити, а я тем временем смотрю на океан. Рябая поверхность никак не выдает то, какая магия под ней таится. Верити каким-то образом чувствует, что сейчас я думаю о Гарри, берет меня за руку и крепко сжимает ее.

Глава 22

Вернувшись на пристань, мы обнаруживаем, что разучились ходить. Такое чувство, что наши ноги все еще под водой, и им трудно идти по песку. Мы раскачиваемся и натыкаемся друг на друга, хихикая, как пьяные.

– Ты видела Немо? – спрашиваю я Верити. Она кивает и говорит:

– А как тебе тот угорь?

Затем мы разоблачаемся в удовлетворенном молчании, и единственный звук – скрип наших гидрокостюмов, стягиваемых и шлепающихся на пол, пока мы вспоминаем всех тех невероятных существ, которых видели под водой.

Снаружи нас ожидает Влад. Он вручает нам сертификаты начинающих дайверов, и мы гордо прижимаем их к груди, позируя для фотографии, которую я потом смогу опубликовать в Интернете.

– Скажите: «Нырь!» – требует Влад и нажимает на кнопку спуска. И как только он это делает, я ощущаю на себе чей-то взгляд. Я украдкой осматриваюсь. Возле входа в школу дайвинга стоит Уильям. Он одет свободно, в синюю рубашку и легкие брюки «чинос», и пока я отчаянно пытаюсь не замечать его присутствия, подходит поближе.

– Здравствуйте, дамы, привет, Влад! – Он приподнимает воображаемое кепи перед Владом, который не обращает на него ни малейшего внимания и топает внутрь школы.

– До свидания, Влад! Спасибо! – кричит Верити в его удаляющуюся спину. – Здравствуйте, Уильям! – улыбается она бармену намного естественнее, чем сейчас в состоянии это сделать я. Такое ощущение, что моя улыбка вылеплена из гипса.

– Зайдете попозже выпить? Моя смена начинается через пару часов, – предлагает он, не сводя с меня своих разноцветных глаз.

– Да, конечно, – отвечает Верити, а затем смотрит на меня. – То есть, возможно, конечно. Может быть. Поживем-увидим.

Я по-прежнему молчу. Я не вполне уверена, чего хочу, и боюсь, что если открою рот, то выдам какую-нибудь белиберду.

– Что ж, было бы здорово увидеть вас… обеих, – говорит Уильям. А затем убегает, помахав компании парней, сидящих недалеко от берега с бутылками пива в руках.

– Он мечтает о тебе! – подталкивает меня локтем Верити. – Между вами такая химия, ммм! – Она воздевает ладони к небу. – Я чувствую это!

– Заткнись! – Я ощущаю, как жаркий румянец растекается по моим щекам. – Ничего он не мечтает.

– От кого другого, может, эти жалкие протесты и прокатили бы, – говорит она, беря меня за руку. – Но, учитывая твою работу, – только не от тебя, Кэйт! Не от тебя.

Верити попала в точку. Я поднимаю руки в знак поражения.

– Ладно! Он великолепен! Довольна? – признаю я, когда мы начинаем идти, все еще покачиваясь, обратно на нашу виллу.

– Ну тогда действуй, – откликается Верити, словно это легко и просто.

Песок у нас под ногами неровный. Мне нравится ощущать его босыми ступнями, но идти трудно, словно я волочу огромный груз. Я перебегаю поближе к волнам, где песок тверже. Верити догоняет меня и снова берет за руку.

– Тебе бы позволили, понимаешь? – говорит она, на этот раз мягче.

– Знаю, – отвечаю я. Но это не так. Не совсем так. На подобный случай не предусмотрено какого-то свода правил, где Гарри выражал бы свою последнюю волю и говорил, что я должна быть счастлива. В один день он был здесь, а на следующий его уже не стало. Поэтому я старалась подавить любые всплески эмоций по отношению к другим мужчинам и не обращать на них внимания. Но в последнее время мое тело как будто снова ожило, и когда мужчины вроде Уильяма или Стью смотрят на меня, я чувствую их взгляд каждым дюймом кожи, словно меня бьет током.

Когда мы добираемся до нашей виллы, я шлепаюсь на песок прямо перед ней.

– Ты действительно думаешь, что мне можно? – спрашиваю я.

– Конечно, Кэйт, – говорит Верити, плюхаясь рядом. – Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.