– Я помню, – говорю я. – Уверена, все думают, что слишком скоро, но я считаю, что в чем-то это даже мило. То, как быстро они все поняли.

– Каждому свое, – пожимает плечами Верити.

Я чувствую в желудке холодок, который стараюсь не замечать, но не могу.

– Я сказала, что Гарри может прийти, – сообщаю я, вспоминая, как в ответе на приглашение просто отметила галочкой графу, что мы будем вдвоем, и отправила это с закрытыми глазами.

– Они поймут, Кэйтлин, – заверяет она. – Как только ты проснешься завтра, напиши им небольшое письмо с объяснениями. Я могу помочь тебе его составить. Помни, что…

– …Теперь у нас нет иного пути, кроме честности. А ты не считаешь, что они могут решить, будто я сумасшедшая?

– Ты же говорила, что они милые ребята? – спрашивает Верити. Я киваю, вцепившись в чашку с чаем. – Ну и вот, все они поймут. Только придурки бы не поняли. А ты же сама не захочешь идти на свадьбу к двум придуркам, верно?

– Они не придурки, – соглашаюсь я, вспоминая лицо Элайджи, когда я появилась из-за угла в той ярко-оранжевой рыбьей шапке. Его теплую улыбку до ушей. Она права, я могу сказать им.

– Спасибо, Верити, – говорю я, зевая. – А теперь я побегу набирать тебе ванну.

Глава 25

Я не была в офисе с тех пор, как Стью и Эйд обнаружили меня под столом. Когда я открываю дверь и захожу, то кажется, будто я очутилась на съемочной площадке какого-то сериала. Все так знакомо – мои мотивационные картинки, серый диван… Чашка, из которой я пила, вымыта и стоит на доске, словно призрачная реликвия из другой эпохи. Конец декабря, безжизненное время между Рождеством и Новым годом, и на улицах тихо. Мне приятно думать, что даже если я и отправляла перед отъездом какие-то электронные письма, то никто не обратил бы на них внимания за эти дни. Даже подписчики Морвены угомонились. Я не получала от них никаких гадких комментариев с Рождества.

Я брожу вокруг, прибираясь по пустякам: комнатные растения политы, в основном все чисто и аккуратно, так что у меня не слишком много дел, чтобы заполнить время, пока они не приедут. Я сажусь за свой стол, открываю ноутбук и рассматриваю дизайн сайта, над которым Стью уже хорошенько поработал. Фон теперь тускло-розовый. Стью взял наши старые совместные фотографии с Гарри и придал им вид сделанных в старомодной фотобудке, разместив по краям страницы, как в альбоме. «Я нашла свою любовь, – гласит баннер, – и теперь хочу помочь вам стать такими же счастливыми, как я».

Я помню, как они впервые показали мне сайт, как я посмотрела на эти фотографии, прочитала надписи и ощутила сокрушительное чувство. Как будто кто-то сжал мои легкие, вытолкнув из них весь воздух. «Очень красиво, – выдавила из себя я. – Действительно прекрасно». Стью выглядел очень гордым собой – он потупил взор, волосы упали ему на глаза, щеки покраснели. Теперь мне придется сказать ему, чтобы он все изменил. Надеюсь, он понимает, почему.

Я открываю «Инстаграм» в браузере. Я удалила приложение по дороге домой с Мальдив – как только телефон снова оказался у меня, я поняла, что пока не хочу публиковать какие-либо фотографии из нашей поездки. Я подумала о своих подписчиках, о том, что у них могло бы испортиться настроение, если бы на Рождество им пришлось смотреть на этот великолепный пятизвездочный курорт. Я не желала, чтобы они окидывали взглядом собственную гостиную, где на диване дремлет их пьяная тетушка, и чувствовали себя скверно.

В конце концов, мне придется опубликовать их – это было одним из условий путешествия, так же, как и статья на моем сайте, но я посоветуюсь с Эйд на предмет наиболее подходящего для этого времени. Хотя в Озене, вероятно, не будут слишком довольны тем, что я могу им сейчас предложить: может, неприятные комментарии и прекратились, но с тех пор, как Морвена написала обо мне пост, я потеряла около трех тысяч подписчиков.

Эйд и Стью вваливаются, размахивая пластиковыми дудочками, в которые дудят на меня что есть мочи.

– Счастливого Рождества! – кричит Эйд. Стью на шаг от нее отстает.

Я улыбаюсь и хлопаю в ладоши, но все это выглядит немного натянуто – я почти вижу, как Эйд зажимает Стью в углу перед тем, как войти, и шепчет: «Давай войдем повеселее, чтобы подбодрить ее».

Все становится намного естественнее, когда они опускают дудки, усаживаются на диван, и Стью смотрит мне прямо в глаза и спрашивает:

– Ну как ты?

Я отвечаю не сразу, пытаясь понять, что же я чувствую на самом деле.

– Смущенная, грустная… но так лучше, когда все открылось.

– Не нужно смущаться.

– Эйд, я врала о муже тысячам людей, а затем заполучила нервный срыв, который включал в себя прятание под этим вот столом.

– Эй, ну когда-то ведь у тебя действительно был муж! – Эйд прикрывает ладонью рот. – Черт, прости, я что-то не то сказала?

Но я уже смеюсь, как и Стью.

– Серьезно, она решила, что ты выдумала его на время. Наняла модель или что-то вроде того… – сообщает Стью.

– Чтобы он был моим «воображаемым другом»? Боже, Эйд, ты думала, что я на такое способна? Печально слышать.

– Ну не знаю, мы понимали, что ты что-то скрываешь, а мои теории иногда заходят слишком далеко.

Я знаю, что, будь Гарри здесь, он бы сказал: «Если бы она захотела нанять модель, ты не думаешь, что она выбрала бы кого-то посимпатичнее?» Меня так и подмывает пошутить, но это кажется нечестным – как смеяться над кем-то за его спиной. Вместо этого я пожимаю плечами и говорю:

– Наверно, он немного похож на воображаемого друга… Я все еще постоянно разговариваю с ним, понимаете?

Стью кивает:

– Я знаю, что это не совсем то же самое, но я иногда так разговариваю со своей бабушкой. Рассказываю, как у меня дела. Помню, я говорил ей, что порвал со своей бывшей… – Он качает головой. – Бабушка всегда терпеть не могла Ким.

– Баскетбольный салют бабушке! – Эйд вскидывает руку, по которой Стью покорно шлепает, закатывая передо мной глаза.

– Я пойду сварю себе кофе, кто-нибудь еще будет? – спрашивает он.

Я протягиваю ему свою чашку:

– Да, пожалуйста.

Он встает и идет к крохотной кухонной зоне у стены офиса. Эйд смотрит ему в спину, пока он удаляется.

– Стью хороший, – говорит она, как только убеждается, что он вне пределов слышимости. Я знаю, к чему она клонит. И не клюю на приманку, бормоча себе под нос: «Угу-ммм», так что она намекает откровеннее: – Тоже одинокий…

– Думаешь, надо внести его в списки клиентов?

Эйд смеется:

– Положила меня на лопатки!

Стью возвращается и протягивает мне чашку с кофе.

– О чем вы тут болтаете? – спрашивает он.

– Да ни о чем. – Я качаю головой. – Так… об отпуске. Как бы то ни было, – продолжаю я, откашливаясь в манере, которая, надеюсь, звучит по-деловому, – очевидно, что в какой-то степени я навредила развитию бизнеса.

– О нет, – возражает Эйд.

Я наклоняю голову и смотрю на нее:

– Да ладно, брось…

– Ну хорошо, да, сейчас он в состоянии некоторого застоя. – Она пожимает плечами. – Хотя я и уберегла его от худшего.

– Вот именно! То, что вы, ребята, сделали раньше, мы просто должны немного… ну, вы понимаете. Нужно, чтобы это было правдой, – говорю я.

– Мы определенно можем тебе с этим помочь, – кивает Стью.

Мне на ум приходит воспоминание о Гарри. Однажды субботним вечером он сидел в кресле в своем дырявом трико, наблюдая за мной, пока я подкрашивала глаза и сетовала, что никуда не хочу выходить этим вечером. «Тебе необязательно всегда держать руку на пульсе, Кэйт, делая все это дерьмо ради них», – он повел вокруг рукой с зажатой в ней пивной банкой. Я была раздражена оттого, что он не понимал: зачем я так стараюсь, почему ощущаю необходимость идти на встречу с некоторыми местными владельцами бизнеса, – чтобы попытаться стать самой лучшей. Это все были люди, которые преуспевали, которые постоянно старались. Если бы я только могла сейчас вернуться назад, выдернуть его из кресла и прижаться к нему… Когда я уходила, он подтянул свое трико до подмышек и сказал: «Кажется, вот сейчас я выгляжу довольно сексуально для “Инстаграма”», а я рассмеялась, представив такой хештег, и подумала: «Я не могу дождаться, когда же ты станешь отцом».

– И с новым дизайном я хочу действительно почтить его память, чтобы он стал органичной частью всего этого…

– Да, разумеется, – перебивает Эйд. – Я…

Я вскидываю ладонь и улыбаюсь, давая понять, что еще не закончила.

– Но мой бизнес никогда не строился только на нем. Мое самое крупное карьерное достижение не означает: «Я нашла себе мужа, и теперь вы тоже сможете». Нет. Я добилась всего этого. – Я обвожу рукой офис. – Я устроила, чтобы это состоялось. Я не хочу заставлять людей думать, будто у них должно быть то же, что и у меня, чтобы быть счастливыми. – Я качаю головой. – Это не то, что я хочу продавать, никогда больше такого не будет.

Я сбиваюсь и смотрю на них обоих. Эйд быстро делает какие-то пометки в блокноте, страница перед ней вся заполнена каракулями, не поддающимся расшифровке. Стью снова смотрит на меня в упор:

– Я всегда так говорил, не правда ли, Эйд?

Она поднимает глаза от блокнота.

– Вообще-то да, – признает она.

– С самого начала, – продолжает он, быстро переводя взгляд на свои руки. – Я сказал Эйд: «Почему все должно вращаться вокруг него? Она та, кто создала этот бизнес, у кого есть великий инстинкт определять подходящих друг другу людей, – вот о чем должен быть весь сайт», но Эйд…

– Я ответила ему, что он несет чушь, – Эйд принимает виноватый вид. – Я просто подумала, что он ревнует… – Тут она прихлопывает себе рот рукой, прежде чем скажет что-то еще.

Стью бросает на нее свирепый взгляд.

– В любом случае, двигаемся дальше, – произносит он. – Что ты там задумала, Кэйтлин?

Я лезу в сумку и достаю отрывной блокнот.

– Очевидно, вы можете сделать так, чтобы это выглядело намного лучше, и я в вас очень верю, ребята, – говорю я, открывая страницы с рисунками, которые набросала сегодня утром. Мой дизайн остался похожим на тот, что они создали первоначально: там по-прежнему будут фото Гарри и меня, но более разноплановые. Снимки со дня нашей свадьбы, медового месяца и чудесных отпусков вперемешку с другими: где мы в супермаркете смеемся над размерами овощей, где мы на диване, ужасные селфи с Котом. К некоторым картинкам я подрисовала маленькие стрелки и сделала пояснения типа: «Через пять минут мы поссоримся из-за того, каким путем ехать домой» или «Я по-настоящему его раздражала в тот день, потому что снимала слишком много фото».