****


Кэтч


Еда. Мне нужно поесть, и, наверняка, Макс тоже голодна. Ее подруга заявила, что она пропала без вести, и хуже она поступить не могла. Не только потому, что Макс теперь приметная личность, но и потому, что они знают о Джун и о том, что она значит для Макс. Они точно будут допрашивать ее до тех пор, пока полностью не убедятся, что она ничего не знает. Я теперь могу только надеяться, что на этом все и закончится. Макс явно очень любит Джун, и я не хочу даже представлять, что с ней будет, если с Джун что-нибудь случится.

Когда она рассказала мне обрывок своего прошлого, мне сдавило грудь так, как еще не было со дня смерти папы. Сама того не понимая, она все ближе притягивала меня к себе, а мне нужно избегать этого. Я знаю, что она многого о себе еще не рассказала, такого личного, что делает ее такой невероятно сильной женщиной. Но я хочу узнать об этом, и так же хорошо понимаю, что это плохая идея, так что я не стал настаивать, когда она прервала разговор.

Затем Макс решила коснуться меня. Я вторгся в ее личное пространство, чтобы настоять на своем. Я так рассердился на нее, потому что подумал, что она солгала мне, и сосредоточился на том, чтобы напугать ее и услышать от нее правду. Она положила ладони мне на грудь, но в них не было никакого намека на давление и попытку отстраниться, хотя я знал, что у нее хватит на это сил. Она хотела быть ближе ко мне так же сильно, как и я хотел быть ближе к ней. А потом она прижалась мягкой кожей лба к моим губам. От нее пахло одновременно моим складом и лавандой. Я чуть не расклеился на месте. Потому что знал, что нельзя. Нельзя целовать эту прекрасную женщину. Даже самым невинным способом.

Все в ней притягивает нас как два сильных магнита. Ее пламенно рыжие волосы, большие зеленые глаза, ароматные кудри и ноги уже много дней делают мои попытки удержать кровь в голове, которая на плечах, почти бесполезными. Если бы я поцеловал ее, то уже не смог бы остановиться. Нельзя увлекаться этой женщиной. Если наши слабые отношения превратятся в любовные, то эта слабость превратится в такую силу, с которой я не хочу справляться. Защищать ее, пока все не уладится, потому что я знаю, что она хороший человек, это одно дело. А защищать ее потому, что она мне не безразлична, совсем другое.

‒ Грр! ‒ рычу я и вцепляюсь в руль.

Она задела меня за живое, и я уверен, что однажды наступит такой момент, когда я не смогу остановиться.


ГЛАВА 8


Кэтч


В тот момент, когда я захожу в комнату, Макс, завернутая в полотенце, выходит из ванной. Ее рыжие волосы ниспадают потемневшими от влаги локонами. Молочная кожа ее плеч поблескивает, и пара капель воды скатывается вниз к ложбинке между грудей. Она напоминает мне богиню, ниспосланную сюда, чтобы мучить меня.

Я никогда прежде не видел ее настолько обнаженной. Всю последнюю неделю мы оба старались быть максимально одетыми. Я бросаю все силы, которых явно недостаточно, чтобы совладать с растущим напряжением в штанах. Надеюсь, она этого не замечает. Примерзнув к полу, я жду, что она метнется обратно в ванную. Вместо этого она смотрит на меня, сощурившись, и указывает на кровать.

‒ Ты сказал, что собираешься взять номер с двумя кроватями. ‒ В ее голосе одно негодование.

Перевожу взгляд с нее на кровать, а затем ‒ обратно. Я удивлен, потому что это последнее, что я бы ожидал услышать из ее прекрасных уст.

‒ Ты спишь на полу. ‒ С этими словами она судорожно хватается за полотенце, будто за самое дорогое в ее жизни, в то время как я не могу думать ни о чем другом, кроме того, как бы сорвать это чертово полотенце с ее тела.

Желание прожигает меня насквозь, и я роняю сумки, которые держал, на пол. Все мое тело кричит о том, что мне нужно взять ее, сделать ее своей, но я понимаю, что это грозит обернуться сильнейшим разочарованием. На мгновение мне кажется, что в ее глазах загорается огонек надежды, но, стряхнув с себя эти мысли, я разворачиваюсь к сумкам. Как только я начинаю в них копаться, Макс подходит ко мне.

‒ Я не знаю, на что ты надеялся, затеяв эту игру, но…

Я встаю и швыряю одну из своих футболок в нее, успешно попадаю и прикрываю ей грудь.

‒ Заткнись, Макс. У них больше нет комнат с двумя кроватями. И надень что-нибудь на себя, ‒ говорю я приказным тоном.

Она стоит напротив меня, и ее желваки беспокойно играют. Мои глаза горят вызовом поговорить еще о нашей ночевке. В гневе она разворачивается на пятках и убегает обратно в ванную. Я кричу ей вслед:

‒ И ты однозначно чокнулась, если думаешь, что я собираюсь спать на полу.

Десять минут спустя я стучусь в дверь ванной, и она открывает. Если бы взглядом можно было убивать, то я бы стал кучкой пепла. Я не предпринимаю попыток отойти с дороги, поэтому она отталкивает меня и топает по направлению к своей сумке. С изумлением я наблюдаю за тем, как она извлекает пару крошечных трусиков: черные и красные. Повернувшись ко мне спиной, она натягивает трусики и не предпринимает никаких попыток оградить меня от созерцания ее голой задницы. Во рту пересыхает; пока она стоит спиной ко мне, я пользуюсь возможностью поправить свой набухший член.

‒ Доброй ночи, Кэтч, ‒ бросает Макс через плечо со злобной усмешкой.

Проклятье, мне придется принять еще один холодный душ.

Дождавшись, когда напряжение схлынет, я выхожу из ванной и вижу, что Макс поела и легла спать. Она распласталась в центре кровати с уверенностью, что занимает как можно больше места. Макс лежит на животе, повернув голову на бок и похрапывая; ее рыжие волны волос разбросаны по подушке. К своему удивлению, я счел этот звук успокаивающим. Приятно осознавать, что она чувствует себя комфортно и в безопасности настолько, что может во сне тихонько похрапывать.

Как жаль, что я собираюсь ее разбудить.

Я думал дать ей возможность подвинуться. Без труда разбудив ее тем, что заправляю за ушко непослушную прядь, я шепчу:

‒ Макс, ты не могла бы лечь на одну сторону?

Храп прекращается, и слышно, как она мямлит что-то вроде «отвали».

‒ Макс, если ты не выберешь одну сторону, то я сделаю это за тебя, ‒ говорю я с ухмылкой.

‒ Ага, с удовольствием на это посмотрю, ‒ отвечает она, даже не удосужившись открыть глаза. ‒ Я уже говорила, что не собираюсь делить с тобой постель.

‒ Ладно, будь по-твоему. ‒ Я пожимаю плечами и отхожу от кровати, предоставляя ей последний шанс подвинуться.

Когда ее губы растягиваются в победной улыбке, я понимаю, что пора применить силу.

Одним быстрым движением я кидаюсь на кровать и обхватываю ее руками. Одеяло и простыня сползают с Макс, когда она с придыханием пытается мне сопротивляться. Я сильно шлепаю ее по полуголой заднице.

‒ Успокойся, ‒ цежу я сквозь сжатые зубы.

Она сильнее, чем кажется. Я накрепко выучил, что внешность действительно обманчива. Особенно когда дело касается Макс Бреди.

‒ Ах ты, сукин сын...

Я отталкиваю ее, претендуя на часть постели, которую когда-то занимали ее ноги. Наблюдая за тем, как она приземляется с негромким «шлеп», я произношу:

‒ Не смей говорить о моей матери подобным образом. Она исключительно замечательная женщина.

Затем я отворачиваюсь и выключаю лампу.

Макс усаживается, взирая на меня сквозь темноту.

‒ Ты действительно собираешься оставить меня спать на полу?

‒ Делай, черт возьми, что тебе вздумается, Блейз, а я буду спать именно здесь. Эта кровать достаточно большая, чтобы на ней поместились мы оба. На прошлой неделе, когда дело касалось сна, я был чересчур щедр.

Макс решает взять подушку и съездить мне разок по голове. Я игнорирую ее выходку.

‒ Мы должны встать через шесть часов, и я планирую выспаться. Не думаю, что на полу у меня будут на это шансы, ‒ с этими словами я отодвигаюсь на свою половину и натягиваю одеяло до подбородка. Спиной я чувствую, как она возвращается на свою половину, возмущенно мыча.

Только теперь я позволяю своим губам расплыться в победной улыбке.

Судя по всему, зря я надеялся на шесть часов, потому как мой телефон решил зазвонить спустя всего четыре часа, как мы уснули. Я сажусь и смотрю на экран: номер неизвестен. Наверное, это Снитч.

‒ Что стряслось? ‒ спрашиваю я сонным голосом, глядя на Макс.

Она прижалась ко мне, лежа на животе и подложив под себя руки. Ее волосы рассыпались по моей руке.

‒ Таймер идет за тобой. Ходит слушок, что его головорезы зашевелились, ‒ отвечает тот своим изможденным голосом. ‒ Предполагаю, что ты на джипе. Тебе необходимо избавиться от него как можно скорее, или, на худой конец, до прибытия в Новый Орлеан. И телефон тоже смени. Тебе понадобится не один десяток мобил.

Я чертыхаюсь вполголоса и тру рукой сонные глаза. Я не планировал избавляться от джипа. Я вовсе не хотел тратить время и деньги на покупку другого авто, а его кража может взбаламутить местную власть. Есть одно местечко, где я мог бы спокойно добыть новую машину без лишних вопросов и припрятать свой джип, но мысль привести туда Макс не приходила мне в голову.

‒ Чувак, я не секу, почему ты это делаешь, но у меня есть один вопрос, ‒ его голос звучит серьезнее обычного.

‒ Да, какой? ‒ шепчу я.

‒ Она того стоит?

Этот вопрос я задаю себе постоянно. Ради нее я отказался от большой суммы денег, а сейчас рискую поплатиться свободой, а, может быть, и жизнью.

‒ Я пока не знаю, ‒ с этими словами я протягиваю руку и очень аккуратно заправляю прядь волос ей за ушко. Она улыбается и прижимается чуть ближе ко мне. Это был единственный ответ на его вопрос, и по какой-то причине, непонятной даже мне, он звучит как откровенная ложь.

Снитч тяжело вздыхает.

‒ Ладно, Кэтч. Просто избавься от джипа. Увидимся на днях, ‒


сказав это, мой собеседник кладет трубку.


****


Макс


Я просыпаюсь от запаха свежезаваренного кофе. Потянувшись, я улыбаюсь и зарываюсь в подушки, на которых спала. На мгновение я забываю, где нахожусь. Когда мой мозг тоже просыпается и вспоминает, я подпрыгиваю на кровати. Между штор ‒ небольшая щель, через которую в комнату попадает тонкая полоска утреннего света. Взглянув на электронные часы, я ловлю себя на мысли, что для семи утра здесь слишком тихо.