‒ Кэтч... ‒ начинаю я, но он меня прерывает.

‒ Нет, ты должна сказать мне. Не надо игр, Макс. Что ты скрываешь?

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, позволяя голове откинуться на подголовник.

‒ Я не знаю.

‒ Знаешь, ‒ рычит он.

Я распахиваю глаза и поворачиваюсь к нему. Вытащив флешку из кармана, я протягиваю ее ему.

‒ Все тут. Что бы там ни заставляло Джеймса Келли выпрыгивать из штанов, все на этой флешке. Я не знаю, потому что у меня еще не было возможности взглянуть.

‒ «Боба Фетт»? ‒ Он поднимает бровь.

‒ Да, «Боба Фетт», осел, и я правда не представляю, что на ней.

‒ Ты хочешь сказать, что не представляешь, почему они преследуют тебя... нас…? ‒ Кажется, он злится. ‒ Черт побери, Макс. Нужно посмотреть, что на «Боба Фетт». Я должен знать, кто играет против нас.

‒ Ну, и что нужно сделать? ‒ спрашиваю я.

Я умею пользоваться компьютером, но не знаю, где это будет безопасно. Кэтч поворачивает на съезд, ведущий обратно в Роанок.

‒ С ума сошел? Ты что, не заметил, что было пятнадцать минут назад? Начиная накручивать локон, я смотрю в зеркало заднего вида.

Кэтч не обращает внимания на мои сомнения по поводу возвращения в город, где нас уже один раз выследили.

‒ Мы едем в «БестБай», я куплю там самый дешевый ноутбук. Потом мы поедем в библиотеку. Там напечатаем все, что понадобится, и пожертвуем ноутбук ближайшему фонду борьбы с домашним насилием.

‒ Думаешь, у нас будет на все это время?

Он пожимает плечами.

‒ Думаю, мы это выясним.

‒ Это безумие, ‒ бормочу я.

Мы паркуемся на стоянке «БестБай». Кэтч отправляется один, натянув бейсболку. Десять минут спустя он забирается обратно в джип и опускает маленький, уже открытый ноутбук мне на колени.

‒ Я уговорил их продать мне выставочный образец. Так что нам не придется ждать начальной загрузки, чтобы попользоваться чертовой машиной.

‒ Отличная мысль, ‒ говорю я, включая его.

Когда мы подъезжаем к библиотеке, вся информация уже на ноутбуке и готова к печати. Кэтч разговаривает с дамой за стойкой и протягивает ей одно из множества поддельных удостоверений, потом тянет меня за угол.

‒ Разве не нужен читательский билет, чтобы пользоваться принтером? ‒ спрашиваю я, когда он подходит.

‒ Нет, если у тебя такое лицо, улыбка и обаяние, ‒ отвечает он с ухмылкой.

‒ О да, ты само высокомерие. Черт, отойди от меня подальше и стой за принтером, ‒ издеваюсь я. ‒ Страниц много, и меньше всего я хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что там.

‒ Ты уже видела, что там?

Я ухмыляюсь и киваю. Он больше не спрашивает, просто подходит к принтеру и ждет. Проходя мимо стола, он одаривает обожающей улыбкой миленькую библиотекаршу в очках. В ответ она снимает их, закрывает ладошкой рот и подмигивает ему. Потом он проходит мимо, а она слегка наклоняет голову и пристально смотрит на его зад в джинсах.

Я вся напрягаюсь и чувствую укол ревности. Появляется желание ударить ее в этот подмигнувший глаз и растоптать эти глупые очки.

Пять минут спустя мы платим привлекательной библиотекарше и выходим. Кэтч останавливается на заправке на углу рядом с библиотекой; я иду внутрь и узнаю, где находится местный фонд борьбы с домашним насилием. Пятнадцать минут спустя после заправки мы заканчиваем с делами в Роаноке, штат Вирджиния, и уже на пути в Новый Орлеан без какого-либо хвоста.

‒ Мы едем сразу в Новый Орлеан? ‒ спрашиваю я, глядя в распечатки, изучая информацию на них.

‒ Нет, сделаем еще одну остановку. В нужном месте я уйду с шоссе, и вернемся задворками. Так что у нас впереди долгий путь.

Он кивает на страницы.

‒ Расскажешь?

Я вздыхаю. То немногое, что я успела прочитать за эти полчаса, ввело меня в ступор, но я еще не дочитала. Есть у меня ощущение, что в этих страницах одна большая загадка, которую мне придется долго разгадывать.

‒ Пока что я вижу, что «Фиддл» получает деньги из-за границы. Не уверена, откуда именно, но это очень большие суммы, и поступают они нерегулярно. Я пролистываю еще несколько страниц, быстро их проглядывая, но не вижу ни одного ответа на свои вопросы.

‒ Думаешь, они отмывают деньги?

‒ Возможно, но должно быть что-то еще. Они бы не убили меня из-за доказательств в отмывании денег. Должно быть что-то еще, ‒ отвечаю я, почесывая переносицу. ‒ Тут должно быть что-то, что полностью уничтожит Джеймса Келли и «Фиддл».

Кэтч чувствует, как я внезапно напрягаюсь. Он протягивает руку и откидывает с шеи волосы, чтобы погладить меня. Приятно ощущать на себе его сильные натруженные руки и крепкие мышцы. И я бы обязательно ударила его по руке, не будь это так приятно ‒ ощущать прикосновение его кожи к своей.

‒ Ты сможешь разобраться? ‒ спрашивает он.

‒ Эти подонки хотят моей смерти. Я разберусь, ‒ отвечаю я решительно.

Кэтч продолжает колдовать с моей шеей, и я наклоняюсь вперед, чтобы ему было удобнее. Вскоре распечатки выскальзывают из рук и ложатся на колени. Веки тяжелеют, и я понимаю, что уже нет никакой возможности сопротивляться желанию поспать. Я засыпаю.


****


Джип замедляется и останавливается, и от этого я выныриваю из глубокого приятного сна. Сиденье откинуто, и я смотрю в потолок. Я поворачиваюсь на бок и складываю руки под щеку.

‒ Долго я спала? ‒ зеваю я.

‒ Примерно три с половиной часа, ‒ отвечает он. ‒ Хочешь есть?

Я приподнимаю голову и вижу, что мы у ресторана с фастфудом. Я киваю и отвечаю, чего хочу, потом ложусь обратно на сиденье. Он делает заказ, платит и потом возвращается в переулок. Я закрываю глаза и снова погружаюсь в дрему. Обычно я сплю меньше. Наверное, сказывается весь стресс и сексуальное напряжение между нами.

Кэтч зовет меня по имени, и сна как не бывало.

‒ Хммм, ‒ отвечаю я.

‒ Макс, ты должна посмотреть на меня, ‒ мягко произносит он. Я открываю глаза и смотрю на него. Он бросает на меня взгляд из-под опущенных густых ресниц и улыбается. Черт, как же он соблазнителен, когда вот так улыбается.

‒ Нам придется остановиться. Мне нужно избавиться от джипа, и тут есть одно место, где я смогу взять машину, не прибегая к кражам и не оставляя следов в документах. Мы будем там через два часа, ладно?

Я киваю.

‒ Мы останемся там на ночь?

Кэтч тяжело вздыхает, явно расстроенный.

‒ Да, возможно.

Я опускаю руку и поднимаю сиденье до вертикального положения.

‒ Куда мы едем?

‒ Лукаут Маунтин, штат Джорджия, ‒ произносит он, не отрывая взгляд от дороги.

Я хмурюсь.

‒ Впервые слышу о Лукаут Маунтин. Где это?

Кэтч громко сглатывает.

‒ Я там вырос. Там живет моя мама.

На это я ничего не отвечаю. И ежу понятно, что ему неприятно везти меня в город своего детства, но и мне тоже. Я не хочу встречаться с его мамой. Я ничего не знаю о Кэтче, а он очень мало знает обо мне. Наверное, можно сказать, что мы друзья. Но разве вынужденная дружба считается настоящей? На этот вопрос у меня нет ответа, и я не могу сказать Кэтчу, что считаю встречу с его мамой плохой идеей. Так что вместо этого я заталкиваю горсть картошки фри в рот, чтобы больше не болтать.

Мы едем почти два часа до Лукаут Маунтин молча. Проехав знак «Добро пожаловать», Кэтч делает глубокий вдох. Он сбавляет скорость и останавливается на обочине.

Я оглядываюсь на деревья вокруг нас и вновь смотрю на Кэтча. Он тяжелым взглядом наблюдает за мной.

‒ Мне придется попросить тебя об одолжении, ‒ произносит он и облизывает губы, перед тем как продолжить. ‒ Моя мама не знает, какая у меня работа. Вообще она думает, что я электрик по найму. Это единственное, что мне пришло в голову, чтобы объяснить, почему я так много путешествую.

‒ Так чем именно ты зарабатываешь на жизнь, Кэтч? ‒ спрашиваю я, прерывая его просьбу.

Он напрягается.

‒ Не сейчас, Макс.

Совершенно не думая, я протягиваю руку и бью его по бицепсу. Мышцы напрягаются, и я вижу, как он держит себя в руках.

Да, ты почувствовал это, здоровяк.

‒ Поверь мне, ты не хочешь этого знать. Мне нужно, чтобы ты притворилась моей подружкой.

У меня округляются глаза, и я поднимаю руки.

‒ Мы пробудем там один вечер и можем спать в разных комнатах.

Он выезжает обратно на дорогу.

‒ Хорошо. Я так понимаю, это меньшее, что я могу сделать, ‒ в отчаянии рычу я.

Лукаут Маунтин ‒ маленький городок с парой магазинов, извилистыми дорогами и множеством зеленых деревьев. Десять минут быстрой езды по городу ‒ и мы поворачиваем на длинную гравийную дорожку. Минуя зеленые насаждения, мы выезжаем на поляну, где стоит среднего размера дом в стиле кантри, окруженный крыльцом с двумя дверьми, качелей и креслами-качалками. За домом видно красный сарай и пустой загон.

‒ Вау, так ты вырос здесь?

Я скорее представляла его тяжелым подростком, который вырос в какой-то суровой части большого города. А не в маленьком домике в прериях.

Он останавливается под навесом рядом со стареньким Кадиллаком и глушит мотор.

‒ Тут я вырос, ‒ повторяет он за мной, оглядывая стоянку и патио.

Вслед за ним я смотрю на открывающуюся заднюю дверь, из которой появляется симпатичная леди невысокого роста с поседевшими волосами в голубом свитере, джинсах, ковбойских сапогах и фартуке. Она становится «руки в боки» и прищуривается. У нее ходят желваки, точно как у Кэтча, и это немного пугает.

‒ Эм, Кэтч? ‒ спрашиваю я, немного неуверенная, где мы оказались.

Он протягивает руку и чуть сжимает мою ладонь.

‒ Все хорошо. Это ее обычное приветствие.

‒ Сейдж Кармайкл! ‒ кричит она с крыльца.

Я резко вдыхаю и бросаю взгляд на Кэтча. Он слегка улыбается.

‒ Тебя зовут Сейдж?

Он кивает.

‒ Почему ты сказал мне, что тебя зовут Кэтч?

Он игнорирует мой вопрос, и я сразу же понимаю, что это как-то связано с его настоящей работой.