‒ Эй, это Дакота? ‒ спрашивает Макс, выдергивая меня из мыслей. Я отпускаю мамину руку и отхожу.

‒ Это еще один мой ребенок, ‒ отвечает мама.

Макс протягивает руку и похлопывает Дакоту по пушистой голове, пробегая пальцами по жесткой гриве.

‒ Он прекрасен. Его будто обрызгали белой краской.

Я улыбаюсь про себя тому, как ее описание Дакоты совпало с моим.

Макс наклоняется ко лбу Дакоты, и больше я не выдерживаю.

Я хватаю ее за руку.

‒ Пойдем покажу второй этаж, ‒ говорю я и отвожу ее от коня. Мама озадаченно смотрит на меня, Макс просто уставилась на меня. Не обращая внимания на них обеих, я тяну ее вверх по лестнице.

‒ Поднимаешься по лестнице, проходишь через эту дверь ‒ и ты в гостевой части. Скоро приду.

Я отхожу. Потом поворачиваюсь и ухожу, оставляя ее с озадаченным выражением на лице.

‒ Не знаю, что это было, Сейдж, но будь с ней помягче. Она милая девушка, а еще что важнее, она мне нравится, ‒ шипит мне мама, когда я возвращаюсь к ней.

Я быстро меняю тему разговора, так как не хочу говорить с ней о Макс.

‒ Итак, что же ты хотела мне показать?


[1] Покено ‒ настольная игра, которую выпускает United States Playing Card Company, являющаяся чем-то обобщенным между Покером и Лото.


ГЛАВА 10


Макс


Я поднимаюсь по лестнице и внезапно чувствую себя настолько подавленной, что сажусь на одну из деревянных ступеней. Я понятия не имею, что случилось с Кэтчем. Мы хорошо проводили время, и тут что-то резко его разозлило. Это великолепное место, и миссис Грейси просто прекрасна. Стоит признать, что, когда она захотела видеть меня здесь каждые выходные, я даже позволила себе вообразить, будто это и вправду может случиться. Не могу даже представить, каково это ‒ проводить время со своей семьей.

Я качаю головой и думаю: «Макс, прекрати, эти люди не твоя семья».

Сидя тут в попытках, наконец, взять себя в руки, я не могу удержаться, чтобы не подслушать разговор Кэтча и Грейси.

Я слышу, как он резко вздыхает перед тем, как спросить:

‒ То есть ты снова думаешь заняться разведением?

‒ Еще не знаю, ‒ отвечает она. Возникает пауза, и я представляю, как Кэтч ждет продолжения, стоя со скрещенными на груди руками, расставив ноги на ширину плеч. ‒ Мне позвонили, потому что кобылу конфисковали у хозяев. Они знали, что у меня достаточно места, и я влюбилась в нее сразу же, как только увидела. Не знаю, стоит ли брать ее. После смерти твоего отца я сказала, что не буду больше заниматься разведением.

Отец Кэтча умер. Леденящая боль пронзила мою грудь, но я не уверена от чего: то ли от того, что он потерял отца, то ли от того, что я почти ничего о нем не знаю. Скорее, и то, и другое.

‒ Мам, думаю, это отличная идея. Прошло пять лет, и нам всем пора двигаться дальше, ‒ в его голосе чувствуется напряжение. Теперь я чувствую себя паршиво, подслушивая чужой разговор.

Так что я на цыпочках поднимаюсь по лестнице и тихонько захожу в гостевую часть. Гостиная и кухня объединены в одну большую комнату. Тут стоит старенький диван и пара кресел, кофейный столик, а на стене висит телевизор с плоским экраном. Кухня небольшая, но в ней есть холодильник, плита и немного свободного места для готовки. Гостиная ведет в коридор с тремя дверями. Думаю, это спальни и ванная.

Я заглядываю в обе спальни и выбираю комнату с видом на пастбище. Затем закатываю чемодан внутрь и собираю все необходимое для душа. Благо, в ванной есть шампунь, кондиционер и гель для душа. Мне пришлось оставить остальные вещи на складе Кэтча, когда мы оттуда сбегали.

К тому моменту, как я вышла из душа и надела серую футболку, которую он дал мне прошлой ночью в отеле, Кэтч все еще не появился. Поэтому я решаю просто плюхнуться на диван и посмотреть телевизор. Там идет старый фильм из восьмидесятых. Сегодня Кэтчу придется ответить на парочку моих вопросов.


****


После часа, который я скоротала в одиночестве, Кэтч, наконец, возвращается. Его темные волосы стоят дыбом, а сумка перекинута через плечо. Я вскакиваю с дивана и наблюдаю, как он молча пересекает гостиную и направляется в спальню, которую я уже выбрала для себя. Через несколько секунд он выходит хмурый и буквально рычит:

‒ Это моя комната.

Я скрещиваю руки на груди.

‒ Ну, ты не уточнил, когда прогнал меня, поэтому мне ничего не оставалось, как выбрать себе комнату самой. Смирись. С. Этим.

Низкое рычание вырывается из его груди, когда Кэтч переходит в другую спальню. Он хлопает дверью, но буквально через пару секунд снова ее открывает. И опять же молча направляется в ванную и хлопает уже той дверью.

Я опускаюсь обратно на диван и прикладываю максимум усилий, чтобы сосредоточиться на фильме, но мозг все равно возвращается к Кэтчу. Я не могу понять его резкой смены настроения. Мы неплохо проводили время, как тут он начал вести себя так, будто я в чем-то виновата. Я пытаюсь вспомнить, что могла такого сделать, чтобы дать ему повод вести себя со мной так, как сейчас, но у меня не получается ничего выудить из недавних событий и разговоров.

Наконец я слышу, как открывается дверь ванной, и встаю с дивана. На Кэтче только хлопковые штаны, которые, к слову, сидят довольно низко на его бедрах. Грудь абсолютно голая, еще влажная после душа, и я замечаю небольшую дорожку темных волос ниже пупка.

Это первый раз, когда я вижу его без футболки. И боже мой... Он такой мускулистый, поджарый и загорелый. Татуировки украшают обе стороны его ребер. Широкие плечи, идеальные грудные мышцы, подтянутый пресс и эта восхитительная «V» внизу живота ‒ от них просто невозможно оторваться. Вся влага как будто испарилась у меня изо рта и куда-то исчезла. Я поднимаю руку и закручиваю прядь волос, изо всех сил стараясь не выдать своих эмоций.

Я понимаю, что терплю позорное поражение. Ни одна девушка в здравом уме не смогла бы сидеть с каменным лицом, пока Кэтч разгуливал бы перед ней без футболки.

Я наблюдаю, как он рассматривает меня. Его глаза скользят от моих босых ступней выше к голым ногам, затем, задерживаясь на мгновение на моей груди, не прикрытой лифчиком под футболкой, наконец, встречаются с моими. Хотя большая часть моего тела закрыта, я все равно невольно чувствую себя голой.

Проходит несколько секунд, когда он все-таки отрывает от меня взгляд и разворачивается, чтобы уйти в свою комнату.

‒ Ну уж нет! Я не позволю тебе вести себя со мной так, как это делал ты, а потом просто оставить меня тухнуть здесь, ‒ кричу я.

Он не останавливается, поэтому я огибаю диван и иду за ним.

‒ Кэтч, стой, или Бог свидетель...

Он разворачивается, подходит ближе ко мне и рычит:

‒ Что «Бог свидетель»?

Я сжимаю зубы и разминаю шею. Я часто так делаю перед тем, как врезать кому-нибудь по челюсти.

‒ Да что, черт побери, с тобой не так?

‒ Ничего такого, о чем тебе стоило бы волноваться.

‒ Что за хрень? Я всего лишь погладила лошадь, а ты уже психуешь на меня. Думаю, я должна знать, что происходит в твоей голове.

Он подходит на шаг ближе, сокращая и без того небольшое расстояние между нами. Мое тело цепенеет. Я отказываюсь чувствовать перед ним страх.

‒ Тебе становится чересчур уютно здесь, в моей компании, ‒ говорит он, скрипя зубами.

‒ Что? Я здесь всего лишь пару часов и стараюсь быть дружелюбной. Твоя мама неплохо ко мне относится, потому я и отвечаю ей взаимностью. Да и что касается Дакоты, я просто люблю животных. В конце концов, это ты привез меня сюда и попросил притворяться твоей девушкой. ‒ Я развожу руками в отчаянии.

Кэтч подходит еще на шаг ближе. Теперь мы стоим лицом к лицу, и я чувствую его частое, горячее дыхание на моем лице и как дергаются мышцы на его челюсти.

‒ Я не могу так с тобой поступить, Макс.

‒ Как поступить? Перестань ходить вокруг да около и просто скажи. Я делала все, о чем ты меня просил. Я провела целую неделю взаперти на твоем складе. Я поехала с тобой за тысячу миль к какому-то парню по имени Снитч. Я покрасила гребанные волосы, теперь они коричневые! И когда я узнаю, какого черта скрывают Джеймс Келли и «Фиддл», я собираюсь поделиться этим с тобой. И знаешь что? Думаю, я имею право получить ответы на свои вопросы. Кто ты, Кэтч?

Он отходит назад, увеличивая пространство между нами.

‒ Ты хочешь знать, чем я занимаюсь? Что держит меня подальше от этого места и не позволяет приблизиться к тебе?

Мои глаза расширяются, я успеваю только открыть рот, но он не дает мне и шанса ответить.

‒ Я убийца, Макс. Мне платят за то, что я убиваю людей. Я должен был убить тебя. И те люди, к которым я имею отношение, ‒ которые ворвались тогда на склад ‒ тоже убийцы.

Я знала, что это будет нечто серьезное, но чтобы настолько... В отчаянии я протягиваю руки, хватаю его за грудь и толкаю изо всех сил. Он спотыкается, но не падает.

‒ Отлично! ‒ кричит Кэтч и бьет себя в грудь.

Я вздрагиваю от громкого звука.

‒ Я ужасный человек. И ты не должна хотеть даже близко подходить ко мне.

‒ Я толкнула тебя не потому, что не хочу быть рядом с тобой. Я сделала так, потому что ты должен был просто сказать мне. Почему ты молчал? ‒ кричу я.

Он запускает руку в свои мокрые волосы.

‒ Я молчал, потому что никому и никогда об этом не рассказывал. Единственные, кто знают, ‒ это Таймер, Снитч и посредник, ‒ он глубоко вздыхает и поднимает глаза, встречаясь с моим взглядом. ‒ Я знал, что, если расскажу тебе слишком рано, ты попытаешься сбежать от меня подальше. А если бы ты сбежала, ты бы погибла. Люди, что стоят за нами, ‒ очень опытные убийцы.

Я качаю головой.

‒ Ты даже не дал мне шанс. Надо было просто быть со мной честным. ‒ Я делаю шаг ближе, и он поднимает руку.

‒ Нет, Макс, остановись.

Но я не слушаю и все равно подхожу еще ближе.