‒ Ну ладно, ‒ отвечает она, вырывая руку из моей хватки. Она расстегивает ремень безопасности и ложится, оказываясь спиной над провалом между сиденьями. Правой рукой она проводит под волосами и расправляет их по моей левой ноге. Я крепче стискиваю руль.

Может, стоило отправить ее на заднее сиденье.

Я бросаю на нее взгляд и замечаю, что она чуть выгнула спину, так что теперь ее грудь уперлась в вырез рубашки, а она смотрит на меня сквозь ресницы. Всем своим выражением она так и говорит «Трахни меня сейчас же», но я не знаю, правда ли это или она просто хочет меня помучить.

Я выбираю более безопасный вариант, то есть она маленькая хитрюга, и, значит, я отплачу ей за необходимость контролировать свой член.

Я еду окольными путями, там тише, чем на главных дорогах, но учитывая, что они не думают, что я как-то связан с Лукаут Маунтин, и не знают, что я знаком с городом. Наверное, Макс уже можно сесть, но мне слишком уж нравится ее близость, поэтому я решаю побыть эгоистом.

Она крутит локоны и слегка подпевает в такт року по радио, кивая головой под басы. Ее глаза закрыты, губы слегка приоткрыты. Я хочу коснуться ее, пробежать пальцами по изгибам ее губ, по шее и прекрасным налитым грудям.

Костяшки у меня уже белые, так крепко и долго я стискиваю руль. Должно быть, я чертов мазохист. Другого объяснения, зачем я так поступаю с собой, у меня просто нет.


****


Макс


Я отлично понимаю, почему он заставил меня так сделать, и да, я могла бы забраться на заднее сиденье, но я хочу быть ближе к нему. Как бы это ни сводило меня с ума, мне нужно быть ближе к нему. Поэтому я страдаю, лежа у него на коленях.

Я решила сделать все возможное, чтобы ему стало некомфортно, чтобы ему хотелось меня. Двигаю головой под музыку, накручиваю волосы так, что рука трется о его пресс, выгибаю спину настолько, что грудь чуть не выпрыгивает из футболки. Я выдала ему свой лучший взгляд под названием «Трахни меня», но не знаю, подействовало это на него или нет.

Молодец, Макс. Совсем не ухудшаешь ситуацию.

‒ Ну, что, Кэтч, теперь можно сесть? ‒ стараюсь выдать свой самый скучающий голос. Сквозь темноту я вижу, как ходят желваки на его лице. Может, я его достала.


****


От Лукаут Маунтин до Нового Орлеана всего семь часов езды, но мы еще не добрались. Мы провели немного времени в Алабаме и проскочили в Миссисипи. Кэтч выбирает непрямые и долгие дороги, кружа окольными путями по самым жутким местам, что я видела. Клянусь, я даже видела дом из фильма «Техасская резня бензопилой».

Прошло два дня, два отеля, всегда две кровати и очень мало слов. Кэтч избегает меня всеми способами, иногда его нет так долго, что я успеваю уснуть до его возвращения. И тогда я сплю с пистолетом под подушкой. Ненавижу, когда он оставляет меня. Да, я сильная, но мысль о преследующих меня убийцах поубавила во мне уверенности.

Я так и не разгадала загадку, в которой есть Джеймс Келли, «Фиддл» и эти террористические страны. Знаю, здесь имеет место подлог, и почти на сто процентов уверена, что измена тоже. Но я еще не полностью разобралась в ситуации. Вряд ли «Фиддл» просто получает деньги и снабжает их оружием, не беря ничего взамен. Нужно просто выяснить, что именно.

‒ Грр! ‒ рычу от расстройства.

Мы где-то в южном Миссисипи-Хаттисбург, вроде бы ‒ в третьем отеле, и Кэтч только что вышел из душа. Завтра мы доберемся до Нового Орлеана и, наконец, встретимся со Снитчем. Я очень стараюсь добыть как можно больше информации на случай, если ему понадобится это знать.

‒ Так ничего и не получается? ‒ спрашивает он.

Я оглядываюсь и вижу, что он полностью одет, но волосы мокрые и лезут ему в лицо. Мы не прикасались друг к другу с той самой ночи, когда покинули Лукаут Маунтин. И он всегда выходит из ванной полностью одетым. Если так он хочет мне что-то сказать, то я слышу его предельно ясно, черт побери.

‒ Нет. Нашла несколько квитанций для списания налогов. Джеймс отправлял большие суммы денег на всякую благотворительность по округу Вашингтон. Одна из них и сейчас у меня в руках.

‒ Ага, многие организации отправляют деньги на благотворительность, ‒ отвечает он, как всегда бросая вызов тому, что творится у меня в голове.

‒ Но эти деньги переводят только несколько дней спустя после получения оплаты от террористических стран. И они не с этого странного счета. Тут есть документы, по которым деньги на благотворительность сначала отправляются на главный расчетный счет «Фиддл».

‒ Молодец, детектив Брейди. Но скажи мне вот что, ‒ Кэтч идет к своей кровати и садится, положив руки на колени. ‒ Зачем им такой след в бумагах? Это не имеет никакого смысла, поскольку грозит им обвинением в подлоге и измене.

Я пожимаю плечами.

‒ Большая часть этих документов ‒ свежачок. Может быть, их уничтожают, например, спустя тридцать дней. Черт, я не знаю. В «Фиддл» полно идиотов. И Джеймс Келли главный из них.

‒ Эй, ты же была одним из идиотских помощников короля Келли? ‒ спрашивает он с усмешкой.

Я хмурюсь.

‒ Не испытывай судьбу, Кэтч. Пусть я не выиграю в борьбе с тобой, но это меня здорово повеселит.

Хотя, он уже не улыбается. Я вижу, как он сжимает свои губы, пытаясь скрыть ухмылку.

‒ Ты сказала, что все это лишь для того, чтобы подразнить меня.

Я начинаю собирать бумаги с пола и класть их обратно в папку. Меня раздражает вся эта ситуация. «Фиддл», Джеймс, наемники, погони и попытки скрыться, и сам Кэтч.

‒ Я иду спать.

‒ Что ж, я ухожу. Не жди меня.

И вот, я вижу, как он надевает джинсы, застегивает пуговицы на рубашке и подкатывает рукава к локтям. Его волосы высохли, и теперь превратились в растрепанную шевелюру. Он даже побрился, и, боже правый, он отлично пахнет.

Зависть ‒ вот то чувство, что волною проходит сквозь меня, я отлично понимаю, что он сейчас делает. Он собирается уйти прочь, выпить, зайти в бар и натворить все, что душе будет угодно. Последние две недели я торчу взаперти, а этот засранец собирается просто взять и уйти? Все во мне бурлит, и я с силой стискиваю зубы.

‒ И куда же ты собрался? ‒ не скрывая гнева, спрашиваю я.

‒ Ну, знаешь ли, это как бы тебя не касается, ‒ отвечает он, натягивая свою глупую кепку и поворачиваясь к двери.

Раскачиваясь от желания ударить его, я выключаю свет и рывком накрываюсь одеялом с головой.

‒ Пошел ты, Сейдж Кармайкл, ‒ бормочу я.

Пару секунд спустя дверь номера захлопнулась с такой силой, что мебель подпрыгнула.


ГЛАВА 13


Макс


Спустя два часа после выезда из Хеттисбурга, мы, наконец, добираемся до Нового Орлеана в Луизиане. Кэтч паркует тачку на какой-то супер охраняемой парковке, что, вероятно, стоило не мало, а затем берем такси до Френч-Куотера.

Как бы сильно я ни хотела пройтись по центру одного из наиболее замечательных городов мира, Кэтч ведет меня в сторону, а затем мы проходим пару кварталов. И чем дольше мы идем, тем опаснее мне кажется местность вокруг. Не говоря уже о том, что мы таскаемся с кучей сумок.

Всю дорогу до Нового Орлеана я не разговаривала с Кэтчем. Последним, что я сказала ему, было «Пошел ты, Сейдж Кармайкл». С того момента я не сказала ему ни единого слова. Одному Богу известно, как он пытался вовлечь меня в разговор, но скоро я побью все рекорды игры в молчанку.

Он ужасно громко пел, барабанил по рулю своими дурацкими восхитительными пальцами. Он пытался задавать мне вопросы, способные меня разозлить, только чтобы добиться моей реакции; когда он уже отчаялся, то начал шутить. К тому времени я была готова выброситься из окна движущегося транспорта.

Итак, мы в самом центре Нового Орлеана в каком-то странном районе, и, кажется, мышцы рук просто горят. Я останавливаюсь, дабы окинуть взглядом то, что меня окружает. Все здания ‒ высокие, старые ‒ соединены. У некоторых есть балконы, а кое-где остались большие штормовые башни. Некоторые здания выглядят старыми, но в основном строения реконструированы. Некоторые из них яркие, а некоторые скупы на цвета. Это показывает их характер, и порой мне хочется, чтобы здания умели разговаривать.

Звуки транспорта из главной части Фрэнч-Куотера почти затихают, а руки начинают наливаться тяжестью.

‒ Какого черта мы делаем? ‒ я, наконец, нарушаю тишину.

‒ Я так счастлив, что ты не откусила себе язык прошлой ночью, ‒ заметил он ледяным тоном. Так, мне снова удалось разозлить его.

Отлично.

‒ Просто ответь на чертов вопрос, Кэтч. Чтоб тебя! ‒ кричу я.

Он резко останавливается, а я так увлеклась уникальностью зданий, что со всей силы впечатываюсь ему в спину. Тело разом взвыло. Я делаю шаг назад. Он оглядывается на меня через плечо.

‒ Снитч дал нам адрес. Там мы сможем остановиться, и никто нас не найдет. Я много раз тут бывал.

‒ Он здесь? ‒ спрашиваю я, когда мы идем дальше.

‒ Нет. Я никогда не был у Снитча дома, в квартире, в подземном бункере, ни в одном из тех мест, где он мог бы прятаться, ‒ ответил он, разглядывая указатели.

‒ Нам сюда. ‒ Он повернул направо, и уже через насколько дверей мы достигли пункта назначения.

Непримечательное здание, обладающее привлекательностью старины: высокие окна, большие деревянные двери, балкон с литыми металлическими периллами, украшенные цветочными клумбами. Кэтч стучит, и из-за двери доносится женский голос.

‒ Марина, это Кэтч, дорогая, открой дверь, ‒ нежно произносит он.

‒ Дорогая? ‒ шепчу я с усмешкой.

Он хитро ухмыляется.

‒ Ревнуешь, Макс?

‒ Не будь идиотом, ‒ отвечаю я, но лгать получается плохо, и я знаю, что Кэтч понимает это.

Дверь распахивается с такой силой, что ветер развевает волосы Марины. Она блондинка. Очень яркая блондинка и, что удивительно, не крашеная. Это ее натуральный цвет. Брови сочетаются с волосами, и на лице просто тонны голубых и розовых теней, румян и вдобавок накладные ресницы. Она худая, как щепка, и платье-свитер совершенно не подчеркивает возможные изгибы ее тела.