Он направляется на кухню, а я не могу оторваться и смотрю, как он манерно идет, и как джинсы двигаются в унисон с его бедрами. Мне приходится сдерживать желание поразвлечься, потому что здесь становится по-настоящему жарко.

‒ Кэтч. Меня зовут Кэтч, ‒ бросает он через плечо. ‒ Будешь пить? Воду, колу, пиво?

‒ Пиво. Тебя зовут Кэтч? Твои родители назвали тебя так по пьяни? ‒ спрашиваю я с ухмылкой, подхожу и сажусь на стул.

Кэтч стоит с другой стороны бара на кухне.

Он поворачивается, открывает крышку и пускает бутылку по столу.

‒ Нет, не по пьяни.

Он не предлагает мне другого объяснения, только делает большой глоток пива, потом наклоняется, упираясь на стол, и смотрит на меня, и этот бесстыдный взгляд серых глаз прожигают во мне дыру.

‒ Что у тебя есть на твоего босса, Блейз? ‒ спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

‒ И все? Все что я получаю ‒ лишь пожатие плечами?

‒ В эту игру могут играть двое, ‒ отвечаю я.

Ему не обязательно знать, что я без понятия, какой информацией владею, так как у меня еще не было возможности взглянуть.

Видимо, ему не понравился мой ответ. Кэтч обходит стол и останавливается, лишь коснувшись бедрами моих колен. Грудь сжимается, и я чувствую знакомое напряжение между ног. У меня подскакивает пульс, а легкие сдавливает в груди. Я отчаянно хочу скрестить колени, но он стоит слишком близко. Вместо этого я закусываю губу, вытягиваю локон из прически и начинаю пропускать его через пальцы. Затем он забирает пиво из моих рук.

‒ Эй! ‒ кричу я.

Я снова закусываю губу, потому что первым возникает инстинктивное желание треснуть его в челюсть. Я не делаю этого, потому что когда он щурит свои серые глаза, я понимаю, что встретила равного.

Он сломал парню ребра одним ударом. Естественно, ты встретила ровню себе, дурочка.

‒ Ты не представляешь, в каком положении я оказался, спасая твою жизнь. Не заставляй меня пожалеть об этом, ‒ рычит он.

Он в гневе, и я чувствую, как от него исходят волны жара.

Я откидываюсь на спинку стула в попытке отвоевать немного личного пространства. Я не знаю, что ответить. Кэтч заставил меня замолчать. Еще никто не делал этого. И он даже не стал мне льстить. Скорее, он вроде как рычал на меня. Рычал.

‒ Как тебя зовут, Блейз? ‒ спрашивает он уже мягче. Опять он называет меня по кличке, и снова меня это не беспокоит.

‒ Макс, ‒ отвечаю я. Раз он не собирается называть свою фамилию, так и я не буду. Может быть, так даже лучше.

Он делает шаг назад, а я быстро скрещиваю ноги. Он бросает взгляд вниз и снова смотрит мне в глаза. Его губы складываются в понимающую ухмылку.

Высокомерный что ли?

‒ Макс? Это сокращение?

Я качаю головой.

‒ Обычно так называют мальчиков. Тебя так назвали по пьяни?

Я уже собираюсь пожать плечами, потому что так можно было ответить на этот вопрос, но потом пришлось бы объяснять. Но я бы не хотела объяснять это человеку, которого плохо знаю, что да, возможно, родители были пьяны. Так что вместо этого я просто качаю головой.

Он бросает взгляд на мое запястье.

‒ Надо приложить лед.

Я вижу, что оно снова распухло. Ругаюсь сквозь зубы. Уверена, что зря тянула и дергала руками.

‒ Все нормально, ‒ вру я ему. Чертова рука адски болит, но я отказываюсь признавать это вслух. Почему-то я хочу, чтобы он думал, будто я крепкий орешек, что я могу сама справиться. Не знаю, сколько придется оставаться у него, и я не хочу, чтобы он думал, будто в стрессе я превращаюсь в глупую девчонку.

Кэтч опирается одной рукой на стол, а вторую кладет на спинку моего стула и снова вторгается в мое личное пространство. От него пахнет ветром со смесью сильного запаха мыла и пота. Почему-то это добавляет ему очков на шкале соблазнительности.

Я задерживаю дыхание, не зная, что он собирается делать. Когда он протягивает руку и проводит пальцами по наливающемуся синяку на щеке, я еле сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Не потому что боюсь, а потому что, черт побери, больно. Он убирает мою руку от волос и кладет ее на колено, глядя мне прямо в глаза. У него ходят желваки, когда он отходит от меня и запускает руку в длинные волосы на макушке.

А я только и могу думать, что была бы совсем не против сделать то же самое.

‒ Мне нужно кое о чем позаботиться. Ничего, если ты посидишь одна? ‒ спрашивает он, вытряхивая вещи из сумки.

‒ Да, все нормально, ‒ отвечаю я как-то с придыханием.

‒ Не выходи отсюда. Никому не открывай дверь. ‒ Он опускает кошелек в задний карман. ‒ Дай мне свой телефон. ‒ Я наклоняюсь над стойкой, хватаю сумочку и вытягиваю телефон из бокового кармана. Он аккуратно берет его из моих рук, стараясь не задевать меня. Потом размахивается и со всех сил бросает телефон в дальнюю стенку. Он разлетается на миллион маленьких кусочков.

‒ Какого хрена ты творишь? ‒ кричу я и вскакиваю со стула, не скрывая своего бешенства. Я подбегаю к уничтоженному телефону и падаю на колени, собирая кусочки.

‒ Твой телефон могут отслеживать, ‒ беззаботно отвечает он.

‒ Мне нужно позвонить Джун и сказать, что я в порядке. Иначе она позвонит копам. Когда они обнаружат мою машину в том гараже, то поймут, что что-то случилось, ‒ я встаю перед ним и кладу руку ему на грудь, чтобы он не сбежал. И чувствую, как ходят мышцы на его груди.

‒ Не лучшая идея, Макс, ‒ отвечает он, пытаясь меня обойти. Губы плотно сжаты.

‒ Нет, Кэтч. Я должна позвонить ей, ‒ решительно заявляю я. Если он не позволит ей позвонить, я сама найду выход. Джун должна знать, что все в порядке. Придется солгать ей насчет того, с кем я и почему должна пока что покинуть Вашингтон. Это будет нелегко. ‒ Кроме нее у меня никого нет. У меня нет семьи. Я должна позвонить ей.

Кэтч вздыхает и трет переносицу. Он вытягивает из кармана телефон.

‒ Этот номер невозможно отследить. Звони, но только быстро.

Он выходит из комнаты в гараж.

Джун приходит в ярость, когда я говорю, что меня били. Уверена, она считает, что это из-за интрижки с Келли, но я ни за что не скажу ей правду. Потом она бесится еще больше, узнав, что я нашла биологических прародителей и отправилась к ним в гости на несколько недель в Нью-Йорк. Я уверяю ее, что у меня достаточно денег, чтобы дожить до своего возвращения и выхода на новую работу.

Я почти говорю ей, что буду держать ее в курсе, когда Кэтч возвращается в гостиную. Он стучит по часам и тяжело смотрит на меня. В этот раз я не сдерживаюсь и отмахиваюсь от него.

Это ему не очень-то нравится.

Он пересекает комнату и останавливается, чуть не столкнувшись со мной носом. Я чувствую, как его дыхание касается моих губ, а грудь едва касается моей при каждом вдохе. Глаза ‒ два пылающих уголька, сжатые губы.

Я сдавленно прощаюсь с Джун по-быстрому, он забирает телефон у меня из рук и опускает его в карман.

‒ В субботу ты ночевала не у себя. ‒ Это был не вопрос. Я качаю головой. ‒ Ты снимала комнату в отеле? ‒ Я снова качаю головой. Второй раз за день я не могу вымолвить ни слова. ‒ Тогда я полагаю, твоя сумка у тебя в машине, которая припаркована на стоянке у «Фиддл». ‒ Я киваю.

Он все еще не отошел от меня, и я чувствую, как от его близости снова поднимается волна жара. Его дыхание щекочет мои губы, и все силы уходят на то, чтобы сохранять это расстояние между нами. Так хочется попробовать на вкус эти пухлые губы. Я никогда не была из тех, кто краснеет и прячется. Я почти всегда следую зову своего тела. И почти инстинктивно мое тело наклоняется к нему ближе, но я напрягаюсь и застываю на месте. Ни за что не позволю телу предать меня в этот раз. К счастью, он отходит и снова идет в гараж. Я облегченно выдыхаю, встряхиваю руками и сгибаю пальцы. Я напряжена. Он меня напрягает, но в хорошем смысле.

‒ Я поеду за твоей сумкой. Я уже договорился, чтобы о твоей машине позаботились. Еще мне понадобится твоя банковская карта и пин-код. В местном магазине можно будет купить все необходимое, ‒ говорит он.

‒ Что? Ладно, с машиной можешь делать все, что угодно, все равно она отстой, но ты с ума сошел, если полагаешь, что я доверю тебе личную информацию по карте, ‒ отвечаю я.

От расстройства Кэтч сжимает кулак.

‒ Ты должна понять, что твой счет в банке будет либо заморожен, либо отслеживаться и поэтому будет открыт. Тебе нужно перевести как можно больше денег, прежде чем случится первое или второе.

Я подхожу к сумочке и достаю карточку. Неохотно диктую ему свой пин-код.

‒ У меня ограничение на снятие денег ‒ не более трех кусков за раз.

‒ Это лучше чем ничего, ‒ пожимает он плечами. Затем он смотрит на меня, и его лицо смягчается. ‒ Я положил в твою сумочку перевязь для запястья. И, Макс, я серьезно, оставайся тут. Не подходи к окнам и не открывай дверь. Я понимаю, что ты можешь постоять за себя, но не против подобных мне.

Я не успеваю спросить, как он исчезает в гараже, и пару секунд спустя я слышу, как дверь открывается и заводится, судя по всему, спортивная машина. Я не могу расслабиться до тех пор, пока не слышу, как закрылась дверь гаража.

Плюхнувшись на диван, я включаю телек. К счастью, он работает и показывает обычные человеческие каналы. Больше всего я хочу принять душ, но мне не во что переодеться.

Перевязь я нашла в боковом кармане, который никогда не использую. Я затягиваю ее и радуюсь фиксации запястья. Затем хватаю пульт и открываю меню. Выбрав один из любимых фильмов, я вытягиваю еще одну бутылку пива из холодильника.

Эй, он не сказал, что нельзя пить его пиво.


****


Кэтч


Я не смог выбраться оттуда достаточно быстро. Ей нравится задавать вопросы, а мне не нравится на них отвечать. Не нравится мысль о том, чтобы рассказать правду о своих делах. Черт, она должна бы гордиться тем, что я назвал ей свое имя. Да, это всего лишь мое кодовое имя, а не данное при рождении, но раз я не могу сказать, в чем состоит моя работа, то не могу сказать и имени.