Так бы и стояла здесь, застывшая, словно камень, если бы девица, что с Ярославом была, не приметила ее да не узнала соперницу прежнюю. Сразу умолкла девица голубоглазая да гневный взгляд на Святославу бросила: ишь, приблудилась, да еще красивая такая!

Новгородец не понял, почему его подруженька новая вдруг разгневалась, вся аж побелела. Обернулся он туда же, куда та смотрела, да увидел Святославу. Купеческая дочь, как огонь, стояла, переливалась цветами алыми. Косы тяжелые на груди, высоко вздымающейся, золотым руном лежали. А в изумрудных глазах языки пламени отражались, дерзко выплясывая. Обомлел Ярослав от красоты увиденной, да в руки себя быстро взял. Холодно взглянул на незваную девицу и не встал с бревна поприветствовать. Но взгляд серых глаз не отвел.

А Святослава так и продолжила стоять как вкопанная.

Вот глаза его серые, перед ней прямо! За ними и пришла. Обдают ее ледяным холодом. Да ей-то все равно. Именно такими они ей и полюбились, волчьими. Радостно на душе стало. Позабыла она и о девке с косой, и о толпе гуляющих. Расцвела улыбкой девичьей да прекрасной, словно солнышко. Не могла уже утаить в себе чувства нежного. Не контролировала себя более. Только сердце еще быстрее запрыгало.

Ярослав же сам не мог понять, что происходит. Не ждал он ее сегодня, да забывать вовсе стал в объятиях девки жаркой, что с косой длинной подле него сидела. А тут стоит Святослава, прямо перед ним замерла, огнем живым горит, красотой своей зачаровывает и улыбается. Да улыбкой не обычной девичьей, к коим он давно привык, а какой-то странной, завораживающей, открытой, как само солнышко, улыбается ему да ласкает взглядом.

Перевернулось все внутри у новгородца, да девка с косой помогла ему от Святославы взор отвести.

– Пойдем через костер прыгать, миленький мой Ярославушка, – и прильнула к нему девица голубоглазая, на себя взгляд молодца вновь обращая.

Святослава услышала призыв тот нежный и ничего не смогла с собой поделать – слеза предательская по щеке поползла, да так медленно, что холодила щечку горячую. Вот и настал момент, когда посмеются они над ней да прогонят прочь.

Сердце девичье заныло, застонало от обиды. А Ярослав, как назло, снова к ней повернулся да заприметил слезу одинокую на щеке, от пламени костров поблескивающую. Нахмурился молодец. Глаза серые потемнели. Святослава поняла, что прогнать ее задумал, раз грозным таким стал. И взыграла гордость девичья. Не так хотела она попрощаться. Ох не так! Не прогонит он ее, сама уйдет! Бросила презрительный взор на девку с косой. Не дождется та, чтобы дочь купеческая на смех себя выставила. Чай, красивее Святослава была во много крат, и приметнее, и живее, и гордости девичьей в ней поболее. И что Ярослав в той девке нашел?

Посмотрела Святослава на костер праздничный, вздернув головку свою горделиво. Затем снова обернулась на новгородца глазами сияющими и дерзкими. Улыбнулась ему, как в последний раз, всю душу вкладывая. Сорвалась резко с места да побежала на пламя яркое. Раз! Взлетела над костром, будто мавка лесная, как язычок пламени пролетела сквозь огонь жгущий, словно птица порхнула, так высоко ее ноженьки толкнули. И перепрыгнула! Самая первая из всех! До нее никто не решался, жгуч да велик еще был костер. А она не побоялась и вот теперь стоит, смехом девичьим звонким заливается. Очистилась, вся очистилась! Как новорожденная была!

– Ох как прыгнула-то! А ну-ка, молодцы, чего расселись, неужто девка вас обскочит? – рассмеялась из толпы гуляющие.

Молодцы тут же расшумелись да разгорячились. Стали за Святославой через костер большой прыгать. А та все стоит за костром и смеется. Как легко на душе, и петь-то как хочется! Очистил огонек ее, всю очистил!

Ярослав тем временем глазищами своими волчьими сверкал на другой стороне. Не сидел он уже на бревне подле девки с косой. Сразу вскочил, как увидел, что Святослава на костер побежала. Хотел было за ней броситься, остановить, да не успел. Вон она, как птица, взлетела, как язычок пламени, засверкала да опустилась на другом краю, вся сияя и смехом звонким заливаясь. Ярослав сразу успокоился. Жива! Да только смех ее девичий душу бередил. Вон какая счастливая и радостная. А он тут один стоит да не видит ее очей ясных. Позабыл уже о девке с косой, что на бревне осталась. Что же это с ним?

И услышал он песню девичью, что рекой по поляне разлилась. Сразу признал, чей это голосок звонкий. Только Святослава так петь могла, что душа разворачивалась навстречу голосу. А девица златовласая так бойко песню затянула да приплясывать стала, что вокруг нее и другие девицы плясать начали. Тут же и молодцы подтянулись, вприсядку вокруг них пошли. Ярослав же костер обошел, чтобы лучше видеть пляшущих. Вон какой-то молодец Святославу кругом повел, а она, словно птичка, порхает вокруг него, да так легко, будто небесное создание, а не баба земная.

Новгородец стоял зачарованный. Все не мог от нее взгляда отвести. Святослава его сразу не приметила. Но увидела сквозь пляску глаза серые, что пристально ей вслед смотрят. Обернулась она через плечико да огнем очей опалила дружинника молодого, тому аж жарко стало. Вот он, настоящий огонь, кой сердце молодецкое трогает, вот он, взгляд, что душу на части рвет да гореть заставляет!

Но Ярослав с места не тронулся, не пошел на призыв пламенный. Считал, что пляски не для воинов, да не любил их вовсе. И остался стоять, где стоял. Лишь пристально следил за красной девицей. Вот она снова закружилась да засмеялась, своим светом все вокруг озаряя. От ее присутствия всем хорошо и славно становилось, словно зажигала она души своим пламенем.

Все видел Ярослав, все примечал. Глаза серые сощурились, будто выслеживал кого-то. А Святослава все кружилась и кружилась, замечая, как мелькают вокруг очи серые да глубокие. Всю он ее окружил, хоть и рядом не плясал. Везде она его присутствие чувствовала, словно он был и землей, и небом, и деревьями, что вокруг стояли. Чуяла, что отметил он ее каким-то знаком своим таинственным, как волк жертву отмечает, а потом всюду преследует. Любая другая девка испугалась бы, да не Святослава. Пусть преследует, пусть когтями своими в душу впивается, лишь бы рядом был да вот так смотрел на нее глазищами своими серыми, ненасытными!

Закончила плясать Святослава да упала на травку уставшая. И все пляшущие рядом повалились да давай смеяться громко.

– Славно поплясали, славно!

Постепенно стали подниматься с травки да расходиться по парочкам. Тот молодец, что в танце Святославу вел, хотел было к ней приластиться, да Ярослав тут же рядом встал и посмотрел на молодца звериным взглядом. Тот сразу ретировался да в другой сторонке своё счастье искать стал.

Святослава же спокойно с травки поднялась да нос к носу с новгородцем оказалась. Тот же, не успев свой свирепый взгляд спрятать, на девицу посмотрел. Но купеческая дочь вовсе не испугалась, чай, не впервой такое видела. Только весело Ярославу улыбнулась. Так и замерли они друг напротив друга. Святослава со своими широко распахнутыми изумрудными очами, да с грудью, от плясок быстрых высоко вздымающейся, и Ярослав – с глазами хищными. Внимательно дружинник на девицу смотрел, будто все ее нутро изучить пытался. Да Святослава глаз не отвела, не смутилась. Пусть смотрит, пусть изучает, она вся ему открылась, как есть, без лживых чар девичьих, столь им презираемых!

Ярослав ей руку свою сильную ладонью вверх немного протянул, словно хотел девицу под руку взять. Но застыла его рука в воздухе, не стала дальше к девичьей тянуться. Поняла Святослава, чего ему надобно. Хотел новгородец, чтобы она сама его руку взяла, сама за ним пошла без принуждения, да во всем доверилась и на волю его отдалась.

Задышала Святослава волнительно. Поняла, сколь рука та много значит для них обоих. Заглянула она в глаза серые. В них и прочитала ответ на свой вопрос. Не обидит он ее да не тронет красы девичьей, пока сама того не попросит.

Не отрываясь от глаз серых, вложила Святослава руку свою в ладонь новгородцу. Тот пальцы свои над ладонью ее сомкнул да к себе притянул. Так и стояли еще мгновение рука об руку, друг на друга глядя. Да только это мгновение Святославе вечностью показалось. Жарко ей стало от руки Ярослава, столь горячей та была и сильной.

Новгородец же к костру повернулся, взглянул на пламя яркое, да взор снова на девицу обратил. Улыбнулся. Видно, задумал что-то. Повел он ее вокруг костра, за руку крепко держа. Все гуляющие, кто их видел, шептаться стали да пальцем показывать. Ярослава многие знали и завидовали девице, кою он за руку за собой вел. Вон девки на Святославу какие гневные взгляды бросают. А та, что с косой, с бревна вовсе соскочила и прочь с поляны убежала, слезами заливаясь. Да не замечал Ярослав никого, думу свою думал и Святославу крепко за руку держал. Провел он ее вдоль костра да остановился напротив.

Поставил девицу рядом с собой и посмотрел на нее решительно. Когда же Святослава поняла, что он сделать хочет, лишь ахнуть успела. Ярослав уже ее на руки поднял.

Встал новгородец перед костром, напрягся весь и побежал на пламя яркое. Святослава крепко-крепко его за шею обняла да глаза зажмурила. Раз! И пролетел Ярослав через огонь вместе с нею на руках. Когда очутились за костром, поставил ее на ноги рядом да руку отпустил. Да и ни к чему уже руку ее держать. Обряд таков был, если молодец с девицей на руках прыгнет через костер ночной, значит, всем покажет, что Лада она его. И теперь никто из других молодцев на избранницу ту не смел безнаказанно заглядываться, а молодец в ответ на других девиц смотреть тоже не должен был.

Святослава, все это вспомнив, лишь сглотнула судорожно, затряслась от волнения девичьего. Не ждала, что Ярослав ее Ладой своей выберет. Не гадала даже, что люба ему. Новгородец же улыбался ей нежно да глазами серыми ласкал. А потом взял ее снова за руку да повел в лес, прочь от костров да шума разгульного.

***


Едва лишь с глаз любопытных скрылись они, тут же стал целовать ее в губы алые. Купеческая дочь не противилась, открывалась ему навстречу. А Ярослав все целовал и целовал. Она вся медовая была, да кожа цветами пахла. Никогда новгородец таких сладких губ не пробовал. Никогда не вдыхал такого аромата девичьего. Вдоволь поласкав губы девичьи на шейку опустился. Сводила его с ума эта кожа нежная да мягкая, как шелк. Не мог оторваться, обдавая девицу горячим дыханием. Святослава же голову наклонила да вздыхала судорожно. Как ей хотелось, чтобы дружинник так ее до утра целовал и миловал. А горячие руки его то щеки гладили девичьи, то волосы, то спину поддерживали, когда ноги Святославу подводили, слабея от неги столь сладкой.