Но время уже к полудню близилось, а Святославы еще не было. Ярослав стал нервно вокруг терема похаживать. Обещалась поутру еще прийти, чтобы времени у них было вдоволь намиловаться, ведь сказал ей новгородец, что на вечерней зорьке отбудет из Киева. А она все не спешила.

«А вдруг не придет?» – осенила его мысль.

«Нет, придет, должна прийти!» – сам себе сказал уверенно. Не сомневался он в чувствах девичьих. Вчера все понял и без слов, лишь в глаза ее взглянув, когда она подле него как вкопанная стояла да смотрела, как в последний раз.

Рассуждал так Ярослав про себя да нервничал. Может, случилось что, раз не идет? Посмотрел он на платочек шелковый да вложил его внутрь рубахи, чтоб сердце грела ткань мягкая, бархатистая. Если не придет та, кому платок предназначался, сам к ней пойдет, не постесняется.

А время шло. Ярослав внимательно в толпу всматривался, боясь златовласую головку пропустить. И тут увидел домочадцев Святославы – дядьку, тетку да няньку. Помнил их, когда почетным гостем в их тереме пироги ел. Обрадовался новгородец, значит, Лада его где-то рядом. Осмотрелся, да той нигде не было. Решился дружинник к домочадцам подойти да расспросить, где девица его красная.

Когда подошел, родные Святославы сразу признали молодца, чай, очень видный был да статный.

– А Святослава где? – спросил он в лоб у няньки.

– Как где? Где и положено девице быть, в тереме! – съязвила нянька да с вызовом на молодца посмотрела.

– Одна, что ли, там сидит?

– Не одна, Степан подле нее.

Ярослава как кипятком ошпарило.

– Да как вы могли оставить ее одну с мужиком этим?! – прикрикнул новгородец на няньку.

– Чего кричишь, молодец? Степан о ней позаботится. Таких, как ты, от ворот отвадит! – рассмеялась нянька.

Но Ярослав уже ничего не слышал. Глаза его потемнели. Чуяло сердечко, что беда рядом. Кинулся он прочь от домочадцев дочери купеческой да побежал что есть мочи к ее терему.

***


У себя в тереме Святослава волосы в косы плела да в окошко поглядывала. Должны скоро вернуться родичи ее, и она побежит, на крыльях полетит к дружиннику своему славному. Но уже полдень был, а никто и не думал возвращаться. Выругалась гневно Святослава. У нее судьба должна сегодня решиться, а они и не торопятся, загулялись. Решила девица более своих не дожидаться. Сами виноваты в том, что дом без присмотра останется. Обещали же вернуться! Да и Степан тут останется, от татей терем охранять.

Доплела она косы свои тугие и тяжелые да вышла из горницы, к воротам направившись. Тут Степан пред ней неожиданно вырос.

– Куда ты, хозяюшка, собралась? – спросил исподлобья да путь преградил.

– На гуляния пойду.

– Обещалась же дождаться домочадцев своих.

– Обещалась, да они не торопятся. Вот и пойду, не буду ждать. Да и ты в тереме останешься, охранять будешь. С тобой нами нажитому ничего не грозит. Пропусти, Степан! – и махнула ему рукой повелительно.

Но холоп от прохода не отошел, только глазами своими карими зло сверкнул.

– Небось, к нему спешишь?

– О чем ты? – не поняла девица.

– К дружиннику княжескому, что Ярославом зовут.

Святослава удивилась такой осведомленности своего холопа. А Степан продолжил, сверля глазами девицу:

– Все видел, и как миловалась с ним вчера, и как сегодня встретиться обещалась. Вот и рассказал твоим дядьке да тетке об увиденном. Вместе и решили обмануть тебя, девица, да в тереме оставить, чтобы не смогла ты с ним более свидеться.

Святослава сначала ушам своим не поверила, что ее родичи могли так жестоко с ней обойтись, обманом в доме оставив. Но по грозному виду слуги своего поняла, что тот правду говорит. Стал гнев подниматься в ней медленно. Не ожидала она от Степана такой подлости, ведь знал тот, как новгородец ей дорог.

– Да как ты смел? – прошипела девица, краснея от злости. – Ты! Смерд ничтожный! Я тебя все это время миловала, а ты!.. Сейчас же убирайся из дома моего батюшки, немедленно! – и резко холопу на дверь указала.

Но Степан не спешил убираться, как девица требовала. Только еще ближе к ней шагнул. Глаза его гневом сверкали да злостью.

– Вишь, какая! Гонишь меня, как холопа. Да не холоп я тебе, девица. А, чай, сын боярина знатного ростовского. И не тебе меня гнать из дому.

Святослава замерла от его слов. Вон оно как! Степан не такой уж простой, каким кажется. Ведь и вправду батюшка не задумался узнать, чьих мужик будет, когда в дом его привел. Поверил мытарям, что, мол, холоп обычный.

– Вот и возвращайся в свой Ростов, раз уж ты оттуда, – парировала она повелительно, не придавая значения тому, кто он есть на самом деле.

– Вернусь, – ответил слуга с улыбкой злой, будто что-то задумал. – Да только вместе с тобой, девица! – и тут же на нее накинулся, скрутить пытаясь.

Святослава закричала истошно да отбиваться стала. А Степан только смеялся, пытаясь ей руки за спину заломить.

– Ничего, девица, стерпится – слюбится! У меня и терем есть на Ростове, и хозяйство. Только жену мне надобно. Да не какую-нибудь, а такую, как ты, красавицу горделивую, – схватил Степан за косы златые девицу да потянул к себе что есть мочи.

Святослава взвыла от боли, но продолжала бороться что есть сил. Отбивалась, царапалась да впивалась больно зубками белоснежными в руки мужицкие. Однако силен тот был. Раза в полтора выше и шире в плечах дочки купеческой. Вот и скрутил ее полностью, обездвижив. Но перед тем Святослава ухитрилась вывернуться в последний раз из лапищ его огромных да плюнула в лицо, крикнув гневно:

– Найдет меня Ярослав, найдет! А тебя убьет!

Степан от плевка еще больше разгневался. Отерся ладонью да так ударил Святославу по лицу, что губу ей в кровь разбил.

– Ты кому в лицо плюешь, девка? Чай, мужу своему будущему.

– Не бывать тому никогда! – крикнула купеческая дочь, найдя силы. – Ярослав не позволит! Он найдет меня, вот увидишь!

Степан призадумался над ее словами. А ведь и правду новгородец может кинуться на поиски своей девки. Не из тех дружинник княжеский был, чтобы свое отдавать. Но ведь она новгородцу нужна, пока девица. А если… Никто не станет позорницу опороченную искать да мстить за нее.

Улыбнулся холоп дочке купеческой – та сама помогла ему решение найти. И бросил Святославу прямо на пол с силою, да стал взбираться на нее сверху. Когда та поняла, что холоп надумал сделать, закричала так, будто ее убивают. А Степан не обращал внимания на крики. Знал, что никто ему не помешает совершить задуманное. Домочадцы только к вечеру вернутся. Никто не спасет девицу.

– Значит, тому можно с тобой лобызаться, а мне нет?

И начал Степан с нее одежды рвать. Вот и грудь девичья оголилась.

– Моей будешь! Да замуж пойдешь, когда я красоту твою девичью распробую.

И зло ухмыльнувшись, стал задирать юбки девичьи. Святослава уже потеряла всякую надежду на спасение. Степан ее сильно к полу прижал, не вырваться. Еще миг, и не будет она больше девицей. И прощай тогда Ярослав. Не возьмет никто в жены девку поруганную.

– Ярослав! – крикнула она что есть мочи напоследок да глаза его серые вспомнила. Умрет его любовь вместе с ее невинностью. Не попросит более обещаться, да не назовет Ладой своей.

Горько и гадко стало на душе у девицы. Не выдержала Святослава и разрыдалась под тяжестью тела мужицкого, впадая в безумие.

***


Степан же вовсе внимания не обращал на девку плачущую. Его такая страсть обуяла, что только и мог думать, как сделать своё дело поганое да побыстрее. Как вдруг почувствовал, что-то острое ему в спину вонзилось, дикой болью по всему телу растекаясь. Хотел было шевельнутся, да упал замертво прямо на девицу, кою чуть не понасильничал.

А над тем мертвым телом, как гора, Ярослав возвышался. Весь грозный, глаза свирепым огнём горят, а в руке меч окровавленный.

Святослава сквозь бред увидела возлюбленного. Но подумала, что почудился он ей. Так и продолжила лежать на полу с юбками задранными, да рыдать.

Ярослав же быстро осмотрел ее и успокоился. Успел! Ничего с его девицей не случилось. Такая же девка, как и была. Отпихнул ногой в сторону мёртвое тело насильника и поднял с полу Святославу, юбки одергивая.

– Успокойся, Славочка! Все хорошо. Не причинил он вреда тебе.

Только голос бархатистый услышав с хрипотцой знакомой, Святослава поняла, что это не сон. И молодец прямо перед ней стоит да нежно ее разбитую губу утирает. Сразу же приникла к нему своим телом дрожащим, будто защиты искала. Ярослав обнял ее крепко-крепко, давая понять, что она в безопасности.

Тут Святослава через плечо мужское крепкое заметила Степана мертвого. Дернулась вся от страха и отстранилась от молодца своего. Поняв, что именно испугало девицу, новгородец обернулся на тело убитого им холопа, но не сказал ничего. Не было в нем ни жалости, ни сожаления. Как вбежал он на подворье купца Кузьмина, как услышал крик Святославы, коя по имени его кликала, зовя о помощи, так и взъярилась в нем кровь молодецкая. А когда прыгнул через окно в горницу да увидел мужика на Ладе его, что своими лапами бедра ее нежные обхватил, тут же не задумываясь и убил. И еще раз убил бы, если б ожил тот неожиданно.

– Тебе бежать надобно из Киева, Ярослав, – молвила девица чуть не шепотом. – На суд тебя позовут.

Дружинник то и сам понял. Будут его допрашивать, как убил и зачем. И князя подведет. Не сможет князь сотником того сделать, кой холопа убил из-за девицы, в невесты ему еще не отданной.

– Побежали со мной, Слава, – протянул Ярослав красавице руку, ладонью вверх открытую. – У меня дело княжеское на Волге-реке, туда и пойдешь за мной. Женой своей назову.

И заглянул он в очи ее зеленые, ища согласия. А Святослава на руку ту смотрела, да с места не трогалась. Вспомнила, как батюшке обещалась из дому не убегать до его возвращения. Что тот хотел лично ее благословить да в женки отдать. Затряслась девица вся от волнения. Вот стоит возлюбленный ее да руку протягивает. А батюшка далеко, ох как далеко. И коли убежит с молодцем, долго еще не увидит отца любимого, до тех пор, пока князь Ярославу не разрешит в Киев возвернуться после задания ратного.