Охнула от удара да на снег упала. А тот, на кого налетела, стоит себе и даже руки не подаст.

– Помоги подняться! – упрекнула девица.

– Сама на меня прыгнула, сама и вставай, – ответил знакомый холодный голос чуть с хрипотцой.

Ярослав прямо перед ней стоял. В шубе длинной да из мехов ценных. Грудь нараспашку, жарко ему было.

Святослава сама и поднялась. Вскинула на него очи гневные, но потом рассмеялась.

– Ничего не напоминает, Ярослав?

И отбежала от него вся искрящаяся. Локоны золотые, из-под платка выбившиеся от игр веселых, засверкали, как солнышко весеннее.

Посмотрел сотник на девку резвящуюся. Хороша стала! Уже два месяца ее не видывал после истории той срамной с выдворением из терема. И теперь вовсю разглядывал. Вон как очи девичьи сверкают жизнью да радостью. Хоть мороз на улице, а Ярославу горячо стало внутри от глаз тех. Но сотнику надобно было дальше идти, в терем спешил печку на ночь растопить.

Вот и повернулся он к девицам спиной и уже шаг в направлении терема сделал, как ему в спину увесистый снежок ударил.

Обернулся Ярослав, гневно на играющих зыркая.

– Чай, не по тебе забава русская, а, сотник? – закричала ему Святослава.

Не боялась она Волка. Среди девок стояла. А при них он ничего не сделает. Ох как отомстить ей хотелось за ту встречу последнюю срамную!

Ярослав лишь сплюнул гневно да развернулся, чтоб уйти. Не для сотника в снежки с бабами играть. Но не прошел и двух шагов, как в него опять снежок попал, только не в спину теперь, а в голову, сбив шапку меховую набок.

Повернулся снова новгородец к девицам. А те со смеху чуть ли не на снег падают. Святослава же стоит посреди них гордо и уже другой снежок в руках вертит.

– Вот какой бы из меня стрелок вышел славный! Взял бы к себе в дружину, Ярослав? Чай, не хуже тебя стреляю! – купеческая дочь нарочно его по имени назвала, знала ведь, что сотник не любит, когда его именем кликают.

Подруги вокруг еще пуще смеяться начали да на снег попадали вовсе.

Дружинник рассвирепел. Сейчас он ей покажет, как в сотника снежками кидаться да перед подругами срамить.

– Ну, погоди, девка! – крикнул он и побежал в ее сторону.

Подруги, что вокруг стояли, тут же с визгом разбежались. И Святослава что есть мочи с места дернула да смеялась громко. Не догонит ее Ярослав в шубе такой тяжеленной. Она вон, как ветер, мчится!

Сотник тоже понял, что догнать в шубе девку резвую не получится. Но не сплошал. Скинул с себя меха дорогущие и помчался за девицей далее. Стал нагонять. Схватил за плечи, опрокинул на спину и стал снегом лицо засыпать.

Святослава отбивалась, но продолжала смеяться. Лицо снегом тереть зимой было принято. Чай, она тоже подружкам своим всем лица перемазала.

Заметив, что девке все еще весело, Ярослав решил усугубить наказание. Задрал подол тулупчика ее мехового да стал словно по отечески лупить рукою сильной как ребёнка провинившегося.

– Это тебе за снежки! Это тебе за Ярослава! За снежки! За Ярослава!

– Больно же, Ярослав! – кричала девица да смеяться не переставала, снова назвав его по имени.

А когда он еще раз шлепнул напоследок, да посильнее, пуще рассмеялась.

– Ну и как тебе бёдра мои? Чай, понравились, раз шлепал так славно! –и покатилась со смеху на снег, когда сотник ее отпустил.

Новгородец уставился на нее с неприкрытым удивлением. Он ее только что отшлепал больно, а она смеется. Ну и девка! Вот что с такой делать?

Святослава вдруг резко к нему подсела, обхватила голову его белокурую да поцеловала в губы молодецкие. А потом резко отскочила и побежала, крикнув напоследок со смехом:

– Как погожий день будет, приходи! В снежки поиграем. Ты еще раз меня пошлепаешь!

И убежала девица. А Ярослав сидел, словно громом пораженный. После того как он отлупил ее прилюдно, она еще и целует его да смеется. Странная девица. Но поцелуй ее на губах остался, словно мед сладкий да горячий хмель.

***

Следующий зимний день тоже был морозный и солнечный. Опять высыпали девки в снежки играть. Да теперь еще и молодцы к ним присоединились. Из Киева на санках помчали за стены града на раздолье снежное. А на поле том заснеженном и дружинники тренировались. Торсы оголенные, стоят на холоде и бьются по парам друг против друга. Ярослав среди них в шубе похаживает важный весь да грозный.

Святослава его сразу заприметила. Подбежала с санками в руках.

– Покатай меня, сотник княжеский! – сказала весело да глазами засверкала изумрудными.

– Не до тебя мне сейчас, дочь купеческая. Видишь, тренируемся.

– Так это вои твои тренируются. А ты вон стоишь незанятый.

Ярослав только сверкнул на нее серыми глазищами да отвернулся.

– А хочешь, я тебя сама покатаю! – не унималась та.

– Покатай девицу, – засмеялись дружинники. – Не отстанет, пока не покатаешь.

– Ну садись, – согласился Ярослав, недобро на Святославу взглянув, – да только держись крепко!

Святослава тут же на сани прыгнула да схватилась за загривок. А Ярослав как дернул ее со всей силы, однако девица не упала. И тогда скинул он шубу свою да помчал что есть мочи. А купеческая дочь смеется да улюлюкает.

– Давай к тому дереву, сотник! – в спину крикнула.

Пуще прежнего сотник раскатал сани, думал, сейчас как хрястнет ее об дерево, чтобы больше не мешалась, да на глазах у всех не захотел того делать.

Остановил сани уже за деревом. А Святослава смеется. Встала с саней счастливая и довольная да шагнула к сотнику, глазами сверкая, как искорками. Ярослав было подумал, что она снова целоваться полезет, и назад отшагнул, не заметив, что прямо за ним прорубь холодная.

«Вот! Сейчас!» – промелькнуло у Святославы в голове.

И она изо всех сил резко в грудь Ярослава толкнула, тот в прорубь и провалился. А когда всплыл из-под воды студеной, крикнула что есть мочи:

– Будешь теперь знать, каково это – девку голую на холод выгонять!

Сверкнула напоследок очами гневными да побежала прочь к Киеву, бросив свои санки подле дерева. Отомстила!

Ярослав же, на снег выбравшись, сначала лежал, словно обмерший, а потом рассмеялся. Ловко же придумала! Ох как ловко! Он бы и сам до такого никогда не додумался, хотя самым хитрым среди своих считался.

Дружинники же к нему с шубой подбежали, стали на ноги поднимать да одежки обледенелые стаскивать. Когда сняли все, накинули шубу с шапкой.

– Вот змея, я б ее на месте придушил, нашего сотника так посрамить! –возмущался один из воинов. – Найду ее и устрою темную!

– Никого ты не тронешь, Митя! – крикнул ему Радомир строго. – Чай, наш сотник заслужил то, сам знает.

Ярослав же только улыбнулся в ответ. Прав Радомир был, опять прав.

– Но теперь все в Киеве сказывать будут, как девка сотника в прорубь окунула!

– Она девка, ей можно. На то они и существуют, чтоб нас на смех поднимать, а то зазнаемся, – опять осадил Радомир разбушевавшегося дружинника.

– Да замолчите вы оба! – гаркнул Ярослав. – Лучше на княжий двор пойдем, отогреться надобно.

А когда сидел уже Ярослав у печи своей в тереме да бревна в огонь подкидывал, Радомир спросил обеспокоенно:

– Надеюсь, не будешь мстить Святославе? Знаешь же, что заслужил.

– За нее печешься, не за друга своего?

– Да что с тобой случиться может? Ты же Волк!

– И то правда.

Тут задумался сотник на мгновение.

– Диву даюсь, что она два месяца обиду носила да план мести вынашивала. Вот змея!

– Она-то два месяца, а ты уже два года ей мстишь!

Посмотрел Ярослав на друга своего и соратника по оружию. Что-то в словах его кольнуло сердце больно.

– Иди, Радомир, спать буду.

– А что насчет Святославы?

– Не могу обещать, о чем просишь. Она на смех меня перед всей дружиной подняла, да перед молодцами и девками киевскими. Сотнику такое негоже прощать.

Радомир только вздохнул грустно.

– А знаешь, вы друг друга стоите. Да ну вас обоих! – и ушел из терема, махнув рукой обреченно.

Ярослав же для себя решил, что обязательно поквитается с девицей златовласой. Не мог ей простить купания в прорубе. Вон и дружинники на него косятся да за спиной смеются. Надо ответ дать.

***


А пока он месть свою обдумывал, собрался как-то молодняк опять гулять около Киева. Решили на санях запряженных кататься. Запрягли три тройки коней, да и стали наперегонки ездить. Ярослав же опять дружинников вывел на тренировку. Знал, что на морозе тело в сталь закаляется и горячить всегда будет в дни студеные! Еще в новгородских лесах ту науку выучил, когда охотой промышлял.

Восседал на коне своем сотник гордо, а в сторону резвящейся молодежи и не посматривал. Не придумал еще месть достойную.

– Чай, опять она? – крикнул дружинник из толпы. – Вон как резвится. Неужели не ответишь на обиду, Волк?

– Отвечу в свое время, – грозно сказал сотник. – А кто от тренировки отвлекаться надумает, со мной в пару станет!

Тут же все смешки стихли. Никто не хотел своей жизнью рисковать. Против сотника можно было выходить, только если помереть уж больно хотелось.

А молодняк киевский продолжал резвиться, на санках катаясь.

– Эге-гей! – кричали молодцы славно, коней плетками подгоняя.

Святослава сидела в центре одной из повозок, вместе с остальными девицами смеялась. Хорошо у нее на душе было да привольно. Знала, что Ярослав рядом тренируется. Да только он ее душу более не тревожил. Отомстила когда, сразу и отлегла обида от сердца девичьего. Вот и смеялась сейчас счастливо.

Молодец, что с ними в санях был, пуще всех коней погонял. Летели сани, будто птицы небесные. Быстро да звонко, бубенчиками тишину разгоняя. Побеждал возничий уже своих соперников. Вон и лес близко, до коего договорились гнать лошадей. Сиял гордо молодец, чай, девки его зацелуют, когда выиграет. Да так разгорячился паренек от близкой победы, что не заметил бревно впереди огромное, снегом припорошенное. А когда заметил, было слишком поздно. Кони бревно перепрыгнули, а вот сани так в него врезались, что чуть вверх дном не перевернулись. Молодец из саней вылетел да живой остался, только руку сломал. А три девицы вместе со Святославой умудрились в повозке остаться. Вцепились крепко в сани и верезжали что есть мочи! Кони же, то ли почувствовав, что их плетью никто более не стегает, то ли испугавшись крика бабьего, помчали к лесу, словно бешеные. Повозка неуправляемой стала. Кони мчали ее по снегу, то в одну сторону бросая, то в другую. Все, кто остался на поле заснеженном, смотрели на сани с ужасом в глазах. В любой момент трагедия могла случиться.