«Просто порожек, невелика помеха», – почувствовал облегчение Рафаэль.

«Бедный парень», – Мединос понял свою дочь, посмотрел с жалостью на Рафаэля.

– Хорошая идея, Женин, – сказал вслух. – Покажем, заодно, новую выставку. Графика молодого, но подающего надежды голландского художника. Уже известного в определенных кругах. Располагайтесь. Осматривайтесь. Я позову жену.

Барт подошел к одной картине, к другой, обернулся и заявил:

– Интересная техника. Я тоже так могу.

Мединос застыл у внутренней двери. Посмотрел – его зять самонадеянно улыбался. А Женин сияла и кивала, мол, да, можешь.

– А это что за циферки? – ткнул Барт пальцем.

– Цена, – язвительно ответил Мединос.

Барт присвистнул и почесал затылок.

– Женин, не заделаться ли мне художником? Если эта чепуха стоит так дорого, то мы не помрем с голоду.

Мединос глазам своим не поверил. Его умная, с исключительным, по общему мнению, художественным вкусом девочка говорила этому лохматому самоуверенному наглецу:

– У тебя получится, Бартоломью.

– Где я могу увидеть готовые работы? – поинтересовался Мединос.

Барт развел руками:

– Не знаю, у Рафа или Женин наверняка валяются какие-нибудь обрывки.

Мединос поскорее вышел, чтобы не взорваться прилюдно. Постоял за дверью, успокоился и только потом пошел к жене.

Мама Женевьевы не удивилась. Она, конечно, всплеснула руками и заахала, но в обморок не упала.

– Ах, девочка. Вся в нас. Упрямая, как ты, и романтичная, как я. Что же ты стоишь? Иди, доставай то вино, что бережешь для специальной оказии. Это она и есть! Ох, надеюсь наша Женни сделала правильный выбор. Сейчас я накрою на стол.

– Гости в Литературном салоне, – буркнул отец и пошел за заветной бутылкой.

Мединос разлил красное сухое вино по бокалам, не преминув сообщить, что бутылка – подарок одного известного французского поэта, завсегдатая его Литературного салона. Он взял бокал в руки и медлил, не зная, с чего начать.

– Будьте счастливы! – не выдержала мама.

Барту не понравился оттенок какой-то грусти в ее голосе. Поэтому он вскочил и провозгласил:

– За нас, Женни! За наших родителей! За наши семьи! За кинжал с ножнами, в конце концов!

Присутствующие заулыбались. То-то же.

– Покажите наконец мне этот кинжал! – попросила мама.

Медичес с достоинством развернул бархат и выслушал восклицания. Он принялся объяснять, как были организованы поиски. Мединос вставлял в его рассказ ценные исторические замечания.

– А где камень? – удивилась мама, поворачивая ножны то одной стороной, то другой.

Ей объяснили.

– А его не украдут из пустующего замка? – забеспокоилась она.

– О, нет, – заверил ее Медичес. – Посторонние так просто не войдут в замок, сработает сигнализация, приедет полиция.

– А какая у вас сигнализация? – тут же проявил интерес Мединос.

Отцы углубились в обсуждение достоинств и недостатков мер безопасности и защиты от воров. Мединос открыл еще одну бутылку.

Барт охмелел. Пара бокалов вина на пустой со вчерашнего обеда желудок – скудный завтрак не в счет – возымела действие. Мир окрасился в радужные тона, он возлюбил окружающих и хотел от них того же. Набрал себе полную тарелку еды и недовольно покосившегося на него Мединоса фамильярно ткнул локтем в бок. Давясь от смеха прошептал громко:

– Лучше Бартоломью Медичес в мужья, чем монастырь. Это точно!

Мединос посмотрел на него круглыми глазами.

Вот индюк! Веселый не в меру Барт вынул карандаш и зачиркал по салфетке. Он тщательно прорисовывал последнее перышко на хвосте, когда Женни выдернула у него картинку.

– Ах, ты… – Она узнала на кого это шарж.

Мединос, тоже слегка охмелевший, протянул руку и взял рисунок. Индюк, важный, прямо в этой гостинной, возле окна, в которое виднелось здание напротив. Графика.

– Недурно, молодой человек. Явно есть способности. Но я бы не советовал начинать с сюрреализма.

Рот у Барта расплылся до ушей. Пунцовая Женни выхватила салфетку и скомкала. И показала Барту кулак. Барт схватил следующую. Карандаш замелькал.

– Ой, наша Женни, когда она сердится. Похоже! – восхитилась мама.

Бартоломью заискивающе посмотрел на Женевьеву.

Медичесы спешили на поезд. Женни собрала свой саквояж. На уговоры не торопиться с отъездом у нее был дополнительный козырь. «Барт сказал, что Биорн плохо ухаживает за Маленькими. Я нужна им в Меланьи». Мединосы не смогли ее задержать.

– Ничего, – утешила мама отца, – уж лучше этот Бартоломью, чем монастырь.

Она не заметила, каким ошалелым взглядом посмотрел на нее муж.

– Они любят друг друга, а это главное. И отец у него очень приятный интеллигентный человек. И брат – красавец и умница.

Она испуганно взглянула на мужа.

– Как ты думаешь, у брата это не наследственная болезнь?

Мединос обнял жену и тяжело вздохнул.

В поезде Бартоломью всех заражал своим хорошим настроением. Он то дурачился с Женевьевой, то обсуждал с отцом грядущие изменения в экспозиции, то комментировал картинки в книге, которую выпросил из личной библиотеки Мединосов Рафаэль.

Отец был озабочен, как лучше оформить историю с ножнами и кинжалом. Стоит ли расширять дыру и показывать интересующимся туристам «колодец», откуда достали кинжал, или это слишком хлопотно.

Женин тормошила Барта, ей хотелось поскорее достать Глаз бури, она переживала, что он отложит поиски.

– Конечно поищем, – целовал он ее.

– Сегодня же! – требовала Женевьева.

Рафаэль поднял свою книгу повыше, чтобы спрятать улыбку.

Барт машинально прочитал название на обложке и завздыхал совсем о другой книге.

– Эх, такой случай упустил. Собрание всех Мединосов. Они бы точно сообща придумали, как побыстрее и подороже продать «Путеводитель по шотландским замкам с привидениями».

– А может, оставим книжку? Она удачно дополнит стенд с ножнами и кинжалом, – предложил отец.

– Ты представляешь, сколько она стоит? – застонал Барт, не выдержал, поддел Женин: – И зачем нам книга? Мы что, библиофилы какие-то?

Женин успела вспыхнуть, но не успела обидеться как следует. Барт погрустнел.

– Не выкупить мне Кинжала до Праздника цветов. Шотландское историческое общество очень неспешно оформляет документы.

«Я получу тебя обратно, рано или поздно. Как ты там без меня, дружище?»

Женин обняла его.

– Папа поможет, не переживай.

– Хорошая будет надпись… – Барт тряхнул головой, прогоняя печальные мысли: – «Страница книги о шотландских привидениях. На чертеже идентичного замку Медичесов строения отчетливо видно мостик, с которого уронили знаменитые кинжал Мединосов и ножны Медичесов».

– Тебе не удастся получить большие деньги за книгу с выдернутыми страницами, – с сомнением протянула Женни.

– Я изготовлю муляж книги, сделаю точную копию разворота с чертежом. И совсем не обязательно писать, что это копия!

Все рассмеялись. В таком приподнятом расположении духа сошли с поезда. И до замка добрались, не растеряв его.

– Мама! Мы дома! – заорал Барт, первым ворвавшись в пристройку. – Ничего не произошло?

– А что должно было случиться? – испуганно вышла им навстречу мама и увидела Женни. – У нас гости?

– Нет, это не гости. – Барт хохотнул. – Это моя жена. Я вчера женился.

– Ты вчера ЧТО? – не поверила мама, вечно Бартоломью шутит.

– Наш паршивец вчера сбежал от нас всех и женился, – подтвердил отец.

– Она беременна? – упавшим голосом спросила мама.

Женни покраснела. А Барт веселился.

– Нет еще, но мы постараемся. Я тебе обещаю.

Мама уставилась на растерянную Женни. Та самая девушка с выставки, что по-хозяйски держала Бартоломью за руку. Добилась-таки своего. Получила, что хотела.

– Как тебя зовут? – Мама тем не менее попыталась улыбнуться.

– Женевьева Мединос! – выпалила Женин.

– Наверное, теперь Женевьева Медичес? – поправила мама.

– Женевьева Мединос! – твердым взглядом посмотрела на нее Женин.

– А какую фамилию будут носить ваши дети? – с горькой иронией спросила мама у старшего сына.

– Потом обсудим, мы всего полтора дня как женаты, – Барт не подал виду, что обескуражен таким поворотом событий.

– Пойдем, Женин, я покажу тебе резиденцию Бартоломью Медичеса. Здесь, – он обвел рукой кухню, – место для приема высоких гостей. Там – родовой замок.

Он потянул ее дальше.

– Это, – гремел голос Барта из коридора, – семейное гнездышко Бартоломью, где он проживает со своей женой.

Мама слышала, как зазвенел смех девушки, вторя смеху Бартоломью. Она изумленно посмотрела на мужа. Медичес улыбнулся жене ободряюще, мол, ничего не попишешь, дети растут.

Молодой господин Бартоломью Медичес проследовал из резиденции в опочивальню, где запрыгал по кровати, взбивая клубы пыли. Его сопровождала молодая жена Женевьева Меди…

Барт прекратил прыгать, повалился на постель, увлекая за собой Женни, и навис над ней.

– Так, значит, Мединос?

– Барт, – заговорила Женни горячо, – ну, пойми же меня! Я – единственный ребенок прямого потомка Мединосов. Пощади чувства моего отца!

– А о моем отце кто-нибудь подумал? – поинтересовался Барт.

– Если ты настаиваешь, то у меня нет выбора… – Она вздохнула. – Но мне бы все-таки хотелось носить фамилию Мединос. Я же все равно твоя жена. Какая тебе разница?

Вид у Женни был жутко виноватый. Глаза горели, щеки разрумянились. Барт поцеловал ее. Он сам – старший сын Медичесов, он ее прекрасно понимает.

– Ну ладно, Мединос. Поживем – увидим… – Щелкнул Женни по носу, чтоб не задавалась. – Запомни: наши дети – Медичесы!

«Это мы еще посмотрим, – упрямо подумала Женевьева Мединос. – Хотя какие дети? Когда они еще родятся. Вот появятся – тогда и решим».

Женни прижалась к мужу. В дверь постучали.

– Может быть, посидим за столом? Поговорим? – предложила мама, отводя глаза от растрепанной невестки.

Барт кивнул согласно.

– Бартоломью! – дернула его за рукав Женевьева. – Ты же обещал искать Глаз бури!