Не заглядывал ещё так далеко, но… Если все пойдёт, как шло сейчас, то почему бы не глядеть в этом направлении?

— Мы с твоей Марией Александровной дружим, — ответил ему, лукаво подмигнув.

— У нее нет своего дома? — спросил он следом.

— Почему же, есть.

— Тогда, зачем она ночует у нас, пока я нахожусь у бабушки Иры?

Я практически проглотил ложку и ничего не ответил, только подумал, что матери бывшей стоит следить за своим языком. В противном случае, откуда ребенку было знать о последнем?

— Это ведь Мария Александровна, не Кошачкина же?

— Кто, кто? — от смеха едва ли не заикался.

— Кошачкина, — так просто повторил Егор. — Юлия Горгульевна.

Я разразился смехом и тут же зашелся кашлем, пока Егорка с весельем наблюдал за мной.

— Прошу прилично отзываться о завуче, сынок, иначе…

— Она тебя при любом раскладе съест, а Брагину — выставит из школы, — выдал парень правду-матку, пока я старательно подбирал слова. — И вообще, в последнее время она наезжает на классную.

— Каким образом? — напрягся я.

— Не знаю. Мария Александровна всегда такая грустная после разговора с горгульей, что хочется подойти и обнять ее.

— Подошел бы и обнял.

— Я стесняюсь, — пожал плечиками, уткнувшись в тарелку с сухим завтраком. — Все потом будут передразнивать меня, что я в нее влюбился.

— А ты влюбился?

— Ага, как и ты.

Скрывать уже не было смысла. Разговор заходил дальше обычного, я был не против того, чтобы говорить с сыном о его классной, делиться чувствами и переживаниями по поводу Маши. Но зачем-то пятился назад. Впервые стало неловко за то, что… Все сложилось именно так, как подозревал сын. И выглядело, будто мы прятались. Но, а с другой стороны, разве я и Маша не могли состоять в отношениях? Что именно мы нарушали?

— С твоей классной, как оказалось, я был знаком ранее, — чуточку соврал ему.

— Да? — удивился Егор.

— Нас объединяют одни и те же интересы, — зачем-то ляпнул я.

Господи, что я нёс? Все что связывало с ней — это взаимная симпатия и влечение друг к другу. Ну и, конечно же, сам Егор, и это было для меня немаловажным фактором.

— Английский? — поинтересовался мальчишка.

— И китайский тоже, — сбил его с мысли, — давай шевелись, а то в школу опоздаешь, и тогда Мария Александровна…

— Накажет, — завершил озорник мою фразу, хитро ухмыльнувшись.

Уж кому как мне не знать о методах её наказания.

После длительного и нудного совещания я наконец-то добрался до телефона, пребывая в своём кабинете в гордом одиночестве.

Предвкушал тысячу и одно сообщение от соблазнительной учительницы. Мне круто повезло, с ней не было необходимости заворачиваться по поводу ролевых игр, достаточно было представить Брагину Марию Александровну в образе строгой преподавательницы, как член дергался, вставая по стойке смирно. Вот прямо как сейчас.

Разблокировав экран мобильного телефона, на меня тут же посыпались несколько сообщений.

Я только закрыл на ключ дверь, чтобы Климов и Светочка не беспокоили в неподходящий момент, откинулся в просторном кожаном кресле, как увидел всего одно смс от Маши и приметил штук десять от Юлии Анатольевны. Моему разочарованию не было предела. Атаковала, мать её, по всем фронтам. Машкино сообщение оставил на самую закуску, чтобы поднять не только настроение при случае хреновых посланий от Кошкиной.

В них гласило: «Прошу не игнорировать», «Я ждала вас на собрании попечительского совета, а вы не явились. Пришлось брать все в свои руки…»

Да на здоровье! — так и хотелось ей ответить. Всей бумажной волокитой мне незачем было заниматься. От меня требовалось вовремя перечислить нужную сумму в фонд классов, что, собственно, я и делал.

«Мы можем поговорить? Какие у вас планы?»

Похоже, Кошкиной вообще нечем было заняться. Подушечки пальцев чесались, чтобы набрать ей прискорбный ответ: «Простите, Юлия Анатольевна, но в мои планы вы не входите».

Лишь я подумал об этом, в дверь постучали. Судя по манере, это был мой секретарь, но я ошибся.

Отперев дверь, я толком не успел приоткрыть её, как на пороге показалась завуч лицея, выросла словно из-под земли. Недаром говорят, «вспомнишь лучик — вот и солнце». Только в случае с Кошкиной, лучик — мягко сказано.

— Я занят, — без церемоний встретил нежданного гостя.

Она поставила ножку в лакированный обуви на высоком каблуке и дверь, которую уже закрывал перед её носом, заклинило.

— И вам добрый день, Александр Сергеевич, — пропела своим сладким голоском.

Мой набор джентльменских манер был ни к чему, поскольку наглость этой женщины уже зашкаливала. И борзость тоже.

Хотела поговорить? Окей. И я найду что ей ответить, если речь зайдет о Маше.

***

Мне кажется, все было написано на моем лице. Гримаса точно передавала эмоции, которые я испытывал к Кошкиной. И если она не была дурой, то обязательно должна была понять, что субординацию никто не отменял, а всякие намеки я бы предпочел свести на нет. Она меня не интересовала, вот вообще. Не мой типаж женщин, чего скрывать. Казалась чопорной, нудной, то ли дело Машка — оторва.

Сразу вспомнилась первая наша встреча, даже попробовал представить на месте Брагиной в тот вечер Кошкину и едва не затянул петлю туже на собственном галстуке. Плохая эта была идея, очень плохая.

— Чем обязан? — начал я первым, уже мечтая заранее все закончить.

— Я по поводу Егора, точнее, его поведения, — присев напротив, начала Юлия Анатольевна.

Похоже, кто-то не рассчитывал на быстрый диалог, а жаль. Я очень старался вести себя подобающим образом, проявлять чудеса человеколюбия, но все летело в тартарары. Хреновый из меня актер, казалось, что на лбу едва не бегущей строкой высвечивалось желание вытолкать Кошкину за дверь или на худой конец самому прыгнуть в окно.

— А что не так? — откинулся я на спинку кресла, чуть не задрав ноги на стол. Дурная привычка, от которой, как оказалось, не так просто избавиться.

— Он неуправляем, — заявила она, сдвинув тонкие брови к переносице.

Вот уж удивила, конечно. Я-то знал, что из себя представлял мой сын. Да, имелись за ним грешки, но все это было не столь критично, чтобы лично заявляться в офис. Могли ограничиться беседой по телефону и то с классной бы… Так, так, Терехов, кто, о чем, а ты…

Одернул себя, пока дело не зашло слишком далеко и не пришлось бы бросать Юлию Анатольевну в одиночестве здесь и бежать в туалет, чтобы… Впрочем, неважно. Она смотрела на меня так, что член падал сразу, да и я готов был грохнуться в обморок, кажется, вслед за ним. Завуч взором пронзала меня насквозь, я едва не начинал ерзать, словно чувствуя, как полыхает подо мной.

— Странно, — поскреб подбородок, хитро сощурившись. — А Мария Александровна ничего по этому поводу не говорила. Вроде бы претензий у нее к Егору не было.

— Она молодой педагог, скромный, видимо, не желает портить свою репутацию перед родителями, потому и отмалчивается, но… — сделала Кошкина глубокий вдох, — наверное, все-таки придется проверить еще раз ее кандидатуру на профпригодность.

Чуть слюной не поперхнулся… что она такое несла? Проверить? Машку? А чего сразу не на полиграфе? Кошкина, что думала, я не понимал, к чему все идет? Вот же стерва!

Пыталась вывести на чистую воду, любопытство ее душило, но зацепиться не за что, видимо, вот и зашла издалека.

Я одновременно порадовался, что раскусил эту мегеру, но в то же время приуныл, понимая, что, похоже, втянул Машку в треугольник, а очень уж не хотелось оказаться в итоге тупым углом.

— Думаю, это лишнее, — выдавил из себя приторную улыбочку, от которой в хорошие времена, помнится, женщины падали штабелями, в полете скидывая трусики. — А с Егором, так и быть, я поговорю. Кстати, — пришла мне мысль спонтанно и тут же поспешил ее озвучить, — был период, когда родителям разрешали присутствовать на уроках, если их чадо ведет себя ужасно. Как вы посмотрите на это, если я поприсутствую на английском?

— А почему именно на нем? — оживилась Юлия, — у нас много других интересных предметов. Физкультура, например.

— Хм, — задумался, стоило ли пересекаться лишний раз с Арсением или себе дороже выйдет. — Для начала давайте разберемся с иностранным, потом со всем остальным, — подмигнул ей, заставив Кошкину расправить плечи и выкатить вперед гордо грудь.

Она кивнула, вроде бы хотела продолжить разговор, но я резко вскочил со своего места, не оставляя той шансов задержаться.

— Извините, много дел, — мазнул взглядом по двери, моля хоть кого-то поймать мои невербальные сигналы и явиться в кабинет, пусть даже крикливую уборщицу с мерзким характером, которая вечно заявляла, что устроилась в солидную фирму, а вынуждена убирать за поросятами.

Юлия медленно поднялась, поправила подол юбки, кашлянула в кулак и уже направилась к двери, как по пути остановилась, не выдержала, заявила:

— И все же, Александр Сергеевич, я на вашем месте присмотрелась бы внимательнее к классной Егора.

— В каком плане? — обалдел я от ее предложения.

Это что же выходило — Юлия решила пойти от противного или?

— В прямом, — хмыкнула она, — девчонка молодая, а им в этом возрасте нужно лишь одно.

— Что? — не догоняя ее мысль, задал вновь вопрос.

— Богатый мужчина, дабы не работать, а жить в свое удовольствие. Острова, шмотки, драгоценности.

— А-а-а, — усмехнулся, — спасибо за заботу, но… я не настолько богат, как кажется. Потому с островами это не ко мне.

— Охотниц за таким мужчиной наверняка полно, — принялась учить меня уму-разуму Юлия.

Еще бы в дневник запись сделала или родителей в школу вызвала. Со стороны смотрелось это странно, будто перед ней стоял не взрослый мужчина, а мальчишка, который жизни-то не видел.