– Завтра?

– Si. Это лучшее, что мог бы сделать Хесус. – Он щурит глаза. – Я думаю, он попробует провернуть какое-нибудь подлое дерьмо, попытается найти Андреа, чтобы ему не пришлось сдерживать свою часть сделки. Нам нужно переместить Андреа из этого дома в другой.

– Нам?

Он направляется к двери, и я следую за ним.

– Я не доверяю никому, кроме нас двоих и сыну Доминго.


***


Я наблюдаю, как некоторые из людей Гейба запихивают Андреа в наркотическом состоянии на заднее сиденье его «Хаммера», его руки связаны за спиной.

– К завтрашнему дню все закончится, – говорит Габриэль, кладя руку мне на плечо. – Ты вернешь свою дочь. – Но я вижу сомнение в его глазах. Морщину у него на лбу. С такими людьми никогда нельзя быть уверенным. Нет чести. Никакой верности. Слова ничего не значат.

Я киваю и прохожу с пассажирской стороны, рывком открываю дверь и скольжу внутрь. Габриэль садится за руль и заводит двигатель. Классическая музыка звучит через систему.

– Господи, что за...

– Мне нравится, когда я веду дела, – говорит он, отпирая консоль и вытаскивая пистолет, сжимая его в ладони и управляя свободной рукой.

Когда он едет по дороге, его лоб покрывается потом. Тот факт, что он на грани, заставляет меня нервничать. Я держу пистолет, палец лежит на спусковом крючке, пока мы едем по склону холма к городу. Это место грязное как дерьмо. Ветхие здания, повсюду бродячие собаки.

– Ах, посмотри на эту cholita, друг, – смеется Гейб, кивая в окно со стороны пассажира. Женщина в коротком топе и синей джинсовой юбке на коленях отсасывает мужчине на улице, в то время как люди проходят мимо.

Спускаемся с холма по направлению к эстакаде. Солнце высоко в небе, и я могу разглядеть три тени под мостом. Чем ближе мы подъезжаем, тем больше я замечаю, что эти тени – это тела, раскачивающиеся на ветру.

– Что за… – бормочу я и пригибаюсь, чтобы получше рассмотреть, как мы едем под ним. Капля крови забрызгивает лобовое стекло. – Бля, среди бела дня? – спрашиваю я.

Габриэль пожимает плечами.

– Это земля картелей, друг. Мировая столица убийств.

Андреа шевелится на заднем сиденье, бормоча себе под нос.

– Спящая красавица проснулась, – усмехается Гейб. – Не волнуйся, Андреа, я вернусь и убью тебя во сне, когда все закончится, – шепчет он. Андреа бормочет громче, и Габриэль наклоняется и включает радио.

Музыка раздается через динамик, а затем. Выстрел! Стекло разбивается, крошечные осколки падают мне на колени. Я смотрю на заднее сиденье и вижу, что Андреа лежит на там, кровь льется из пулевого отверстия в его черепе.

– Блядь! – кричу я, когда Габриэль съезжает на обочину дороги, скрипя тормозами.

– Что за хрень? – он стучит кулаками по рулю. – Ты, должно быть, шутишь. – Он садится на заднее сиденье и трясет безжизненным телом Андреа. – Чертово дерьмо, мужик!

Я смотрю, как кровь стекает по краю сиденья и растекается по полу. Что, черт возьми, только что произошло. Я поднимаю пистолет, поворачиваюсь и целюсь в окно, ища кого-то. Люди идут по улице, как будто ничего не произошло.

– Кто, черт возьми, стрелял в нас?

Габриэль смотрит в окно, держа в руке пистолет.

– Я не знаю. Это плохо. Это плохо, мужик. Очень, очень чертовски плохо. – Он снова смотрит на Андреа. – А, это мертвый сын Доминго Гарсии на моем гребаном заднем сиденье, и я даже не имел удовольствия убить его. – Он смотрит на меня, заводя машину. – Мы не говорим об этом.

– Что?

Покачивая головой, он выезжает на дорогу, нажимая педаль газа.

– Нет, мы должны хранить эту тайну между нами как можно дольше – пока мы не придумаем какой-нибудь другой план, потому что если Доминго узнает, что Андреа мертв... – он замолкает, но я знаю, к чему это приведет. Как только они узнают, что он мертв, Кайла мертва. Мое сердце ухает вниз, как камень, и страх пронизывает меня.

– Как, черт возьми, мы должны скрывать это дерьмо? – спрашиваю я, упираясь головой в окно.

– Избавиться от улик. – Он пожимает плечами и съезжает на безлюдную грунтовую дорогу.









23


Тор


Мы выезжаем на шоссе, пробиваясь к небольшой платной дороге с надписью: Мексика. С одной стороны – коричневый металлический забор, за которым вдали возвышаются темные холмы. Мексиканские легавые стоят на блокпостах в зеленом и в черных масках. Я сглатываю, они напоминают о мужчин, которые забрали Кайлу.

– Почему на них маски? – спрашиваю я Марни, из-за нервов все сжимается в животе.

Он смотрит в окно.

– Они не хотят, чтобы картели знали, кто они такие. Это для их же защиты. – Меня пронзает страх. Картеля все боятся, и у них мой ребенок... Мы подъезжаем к блокпосту, тормоза скрипят, когда мы полностью останавливаемся. Я опускаю окно, когда мужчина в маске приближается к моему окну. Мое сердце сходит с ума, и я пытаюсь его успокоить, но не могу.

– Мне нужно увидеть регистрацию вашего автомобиля и кредитную карту с тем же именем, сеньора, – говорит мужчина. Я сглатываю, потому что у меня нет всего этого.

– Я... эээ, я не...

– Как вас зовут?

– Виктория… – я пытаюсь вспомнить одно из моих псевдонимов, которые дал мне Джуд. – Перри. – Он поворачивает голову к рации на плече и зовет меня по имени, глядя на Марни.

– Вы можете заглушить мотор, пожалуйста? Откройте багажник.

Я делаю, как просили, меня охватывает тревога. Когда я открываю багажник, он идет к задней части, и я слышу, как он роется там. Он возвращается к окну, его темные глаза – единственное, что видно под маской.

– У вас есть какое-нибудь оружие, которое вы пытаетесь ввезти в Мексику? – спрашивает он.

– Нет, – сглатываю я. Я чувствую, как пистолет под моим сиденьем буквально прожигает дыру в моей заднице. Его рация потрескивает, и кто-то что-то говорит по-испански. Его глаза поднимаются на меня, когда он отвечает в динамик. – Мне нужно, чтобы вы вышли. – Он смотрит на Марни. – Вы оба. – Я смотрю на Марни, открываю дверь и осторожно выбираюсь наружу. – Следуй за мной, – говорит он, хватая меня за руку.

Другой агент подходит к Марни. Я хочу спросить, почему они нас задерживают, но не решаюсь. Иногда лучше не задавать вопросы. Они приводят нас к зданию, и когда я вхожу внутрь, от кондиционера у меня по коже пробегают мурашки. Возможно, мне стоит волноваться, но я этого не делаю. Если Хесус Лопес знает, что я здесь, тогда он, конечно, захочет меня, а это значит, что он придет за мной и отвезет к Кайле.

Мы идем по длинному коридору, прежде чем мужчина останавливается перед металлической дверью. Он открывает ее и отступает, приглашая нас войти. Внутри температура падает на несколько градусов. Люди сидят на скамейках, сбились в кучу и нервно поглядывают на нас. Марни врезается мне в спину, когда дверь с тяжелым ударом закрывается. Я разворачиваюсь и слышу, как щелкает затвор.

– Что за черт? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– У картеля везде есть уши.

Хорошо, это нормально. Это то, что я хотела, не так ли? Я сглатываю, нервы на пределе. Кайла. Мне нужно добраться до Кайлы. И это единственный выход. На одной из скамеек есть свободное место, и я подхожу к нему. Женщина, сидящая рядом с ним, отползает еще немного, когда я сажусь.

– Холодно, капец, – говорит Марни, садясь рядом со мной.

Я киваю, глядя на окружающие нас лица. Женщины и дети, семьи, которые, я полагаю, пытаются улучшить свою жизнь. Маленькая девочка с длинными темными волосами сидит, прижавшись к груди женщины напротив меня. Женщина как можно больше оборачивает ребенка своей одеждой, потирая ладони и руки. Кажется, это неправильно, что кто-то такой молодой и невиновный находиться здесь взаперти. А потом я думаю о Кайле, запертой где-то вот так, холодной и совершенно одинокой. По крайней мере, у этого ребенка есть мать. Боль пронизывает мою грудь, напоминая мне, что чего-то жизненно важного не хватает, что часть меня ушла.

Я смахиваю слезы и поворачиваюсь к Марни. Он сочувственно улыбается и обнимает меня, прижимая к своей пухлой стороне.

– Все будет хорошо, дорогая.

Я качаю головой, прижимаясь щекой к его плечу.

– Как такое могло случится, Марни? Ничто больше не будет правильным. – Я знаю это, он это знает, и Джуд это знает. Мы цеплялись за эту надежду, но, как сказал Габриэль, нет никакой надежды в этом мире, в который мы сейчас неохотно погружены. Все, что у нас есть, – это действие. Все, что у нас есть, – это жертва, и нет сказки, в которой все счастливо заканчивается. Это холодная реальность.

– Ты забываешь, что имеешь дело с Джудом Пирсоном, – хихикает он, прежде чем резко кашлянуть.

– Он не бог, Марни.

– Нет, этот мальчик – дьявол.







24


Джуд


Тело Андреа с глухим стуком падает на землю, и облако пыли взлетает в воздух. Мимо пробегает коза, и Гейб ее пинает.

– Уйди с дороги, паршивка.

Я смотрю на часы. Уже час. Время уходить. Завтра к восьми утра у нас должен был быть Андреа. А у нас нет Андреа. Меня охватывает паника, мой разум заходит в тупик, потому что, черт возьми, что я могу теперь сделать? Габриэль наклоняется, снимая одежду с Андреа.

– Я могу использовать это, – говорит он.

Я качаю головой и шагаю перед деревянным забором, пытаясь придумать какое-то решение для этого дерьмового шоу, в которое мы попали. Когда я оборачиваюсь, Габриэль стоит над телом Андреа, и на его окровавленное лицо льется золотая струя мочи.

– Ага, как теперь моя моча на вкус?