Дженни Колган - Книжный магазинчик счастья

Она подошла ближе к огню. Парсли уже уютно растянулся перед ним. Нина слегка подвинула его и села рядом, глядя на языки пламени. Леннокс подал ей чашку чая, в которую добавил – как обнаружила Нина, закашлявшись, – немало виски.

– Что это? – спросила она.

– Горячий пунш, – пояснил Леннокс. – Согреет вас.

Нина сделала еще глоток, позволяя текучему теплу разлиться по своему телу.

– О да, – решила она. – Это отлично.

– Вы, кажется, довольны собой?

Нина посмотрела на Леннокса:

– Да, я довольна собой. Я спасла тех ягнят, а теперь уютно сижу перед огнем, попивая виски рядом с чу́дной собакой. Полагаю, это отличная ночь! – Она отставила чашку.

– Что ж, справедливо, – широко улыбнулся Леннокс. – Только не засните прямо здесь.

Но он опоздал. Голова Нины упала на грудь, и его постоялица, даже не успев того понять, уснула.

– Да, хорошая ночь, – добавил Леннокс, но Нина его уже не слышала.

Нина проспала в доме Леннокса почти до самого обеда.

Проснулась она на модной кремовой плетеной кушетке, под кремовым кашемировым одеялом, а в окна уже вовсю светило солнце, и поначалу Нина не поняла, где находится. Но постепенно ей припомнилась прошедшая ночь, и хотя она еще не до конца пробудилась, но все же сообразила, что нужно встать до того, как Суриндер станет носиться вокруг, выкрикивая ее имя.

Ни Леннокса, ни Парсли видно не было. Нина подумала, не спят ли они еще. Она улыбнулась, представив, как неловкий Леннокс накрывает ее одеялом. Потом и слегка смутилась из-за этого: надо же, всего глоток виски, и тут же свалилась! Должно быть, Леннокс решил, что Нина не создана для деревенской жизни.

Солнце, безмерно заливавшее комнату, заставило Нину подумать, что она находится в каком-то жарком месте, вроде Испании. Но едва она открыла дверь, как на нее нахлынул холод. Облака неслись по небу с таким видом, словно спешили туда, где им надо было поскорее оказаться.

– С добрым утром, Шотландия! – улыбнувшись, произнесла она.

Сапожки Нина ночью оставила у задней двери, она надела их и прошла через двор, здороваясь с курами, бродившими тут и там, и гадая, как там поживают ее ягнятки. И еще она думала, не позволят ли ей дать им имена, но потом вспомнила, для чего они предназначены – для чего вообще существует ферма, – и решила, что не стоит быть такой наивной и сентиментальной.

У двери амбара стояла маленькая корзина. Нина наклонилась. Корзина оказалась полна яиц, еще теплых. Некоторые выглядели не слишком чистыми, в магазине таких не увидишь. Нина бессознательно улыбнулась, поднимая корзинку. Конечно же ее оставил Леннокс.

Суриндер еще дремала на кушетке, наслаждаясь покоем и тихим днем. Нина занялась кофе.

– Ты ходила куда-то? – сонно спросила Суриндер. – Не похоже на тебя. Ты в выходные обычно сначала пару часиков читаешь, а уж потом отправляешься за пакетом бекона в лавку на углу.

– Ну, во-первых, уже двенадцатый час, – ответила Нина. – А во-вторых, я прошлой ночью вообще сюда не возвращалась.

Суриндер мгновенно села.

– Рассказывай! – потребовала она. – Ты что, погналась за поездом и настигла его в Эдинбурге?

Нина покачала головой, выключила кофеварку и стала нарезать хлеб. Она чудовищно проголодалась.

– Яичницу-болтунью будешь? – со счастливым видом спросила она, с удивлением понимая, что уже не ощущает усталости. – Из свеженьких фермерских яиц.

Суриндер прищурилась и посмотрела на пухленьких представительниц семейства куриных, вышагивавших взад-вперед под пейзажным окном.

– Ты хочешь, чтобы я съела то, что только что вывалилось из задниц вот этих куриц? – спросила она.

– Но ты ведь ешь яйца. Ты их ешь постоянно.

– Но эти еще теплые. Из куриных попок!

– Они не из попок выскакивают. Они…

– Фу! – мрачно выдохнула Суриндер. – Черт, это еще хуже!

– Послушай, ты уж слишком чудишь! – расхохоталась Нина. – А откуда еще они могут взяться, как ты думаешь? Из булочной?

– Нет, из булочной вряд ли, – согласилась Суриндер.

– А если я их разобью и выброшу скорлупки? Никакого «фу» тогда на них не останется.

– Ладно, так и сделай. – Суриндер снова закрыла глаза. – И не заставляй меня смотреть на то, как ты их готовишь.

Нина бросила на сковородку пару ломтиков местного бекона – пахнул он изумительно, – положила кусочки хлеба в дорогой дизайнерский тостер и вскоре поставила на деревянный стол две тарелки с завтраком. Суриндер, забыв свой ужас перед свежими яйцами, тут же с жадностью набросилась на еду.

– Ах, боже мой! – внезапно сказала она, останавливаясь. – Что я вообще ела все эти годы?

Нина добавила в ее кофе немного жирного местного молока.

– О чем ты?

– Эти яйца! Этот бекон! Они же ошеломляют! Такого не купишь в каком-нибудь киоске.

– Верно, – согласилась Нина.

Она с сожалением посмотрела на свою тарелку. От жуткого голода она проглотила завтрак, не распробовав его вкуса.

– Да, это хорошо.

– Это лучше, чем хорошо! Это не сравнить с тем прессованным сеном, какое тебе подают в органических кафе. Здесь что, все такое?

– Конечно, – кивнула Нина. – Они здесь именно такое и производят.

Суриндер моргнула.

– А знаешь, – неуверенно произнесла она, – все ведь подумали, что ты просто свихнулась, когда перебралась сюда.

– И ты только теперь мне об этом говоришь? – удивилась Нина. – В самом деле? Все до единого? А мне казалось, все скажут, что я просто чудо, раз уж решилась полностью изменить свою жизнь.

Суриндер округлила глаза.

– Ну ладно… они ведь всегда что-нибудь такое говорят. Вспомни, что говорили, когда Келли вышла замуж за того француза, с которым познакомилась на рынке.

– О да! Мы все притворялись перед ней, что считаем его классным.

– Вот именно.

Какое-то время они жевали молча.

– А он ведь даже не был настоящим французом, – сказала наконец Суриндер.

– Ой, а я об этом и забыла! – усмехнулась Нина.

Суриндер сцапала еще один тост и махнула рукой в сторону большого окна.

– Но теперь… посмотри на все это! Мне кажется, ты настоящий гений!

– Сегодня солнечно, – отозвалась Нина. – Но солнце тут выглядывает не так уж часто. Ну разве что раз в десять минут. А потом идет дождь, а потом снег, а потом град, а потом снова солнце.

– Ошеломительно! – заявила Суриндер. – Ну теперь рассказывай, чем ты занималась ночью, или я тебя прибью.

– Я принимала роды у овцы. Два ягненка! То есть я ей помогала. Нет, я правда это сделала. С подсказками.

И она подробно обо всем рассказала.

– О, ну и… Я так и знала. Ты четыре года не могла запомнить кварталы вокруг дома, потом ты переезжаешь сюда и через пять секунд уже становишься центром событий! Я так и знала! Ладно, вернемся к фермерскому дому. Кстати, ты не находишь этого фермера сексуальным? Мне казалось, что у них у всех красные лица, резиновые сапоги, посохи и глупый радостный вид.

– Ты просто думаешь о картинках из детских книжек, – ответила Нина. – Там именно так изображают фермеров.

– Ну да. Ладно, удиви меня. Там что-то страшное? Волосы дыбом встают? Как в книжках? Ведь все не так?

– Да, ты права, ничего подобного. Он грубоват. Разводится с женой. Высокий, жилистый и целеустремленный. Немножко грустный.

– Ну да… – пробормотала Суриндер. И ненадолго задумалась. – Он похож на фермера из фильма «Четвероногий малыш»?

– Нет, – качнула головой Нина. – И перестань воображать себе фермеров, которых ты видела по телевизору. Он настоящий живой мужчина. Не старый. Которому просто довелось стать фермером.

– Вот уж и нет, – возразила Суриндер. – Все настоящие мужчины, каких я знаю, одержимы автомобилями и только о них и говорят все выходные, что ужасно скучно. А еще отпускают нелепые бороды и болтают о сайте знакомств «Тиндер» и фитнес-браслетах. Такие вот в наше время настоящие живые мужчины. – Она сделала паузу и понизила голос. – И все они – просто хлам!

– Но тебе они вроде как нравятся.

Суриндер пропустила слова Нины мимо ушей.

– И еще ты заснула у него на кушетке, а он даже попытки не сделал как-то… ну… Это уж и вовсе не похоже на тех парней, которых я знаю. – Она вздохнула. – Ладно. Чем мы займемся сегодня? Только выбрось из головы распаковку книг. Я помогала Мареку их все упаковывать.

– Прекрасно, – откликнулась Нина. – Только я не слишком продвинусь вперед в работе, если буду сидеть и слушать, как ты громко сопишь и вертишься на кушетке.

– Я не верчусь, – возразила Суриндер. – Это самая удобная кушетка, на какой только я сидела в своей жизни. Не думаю, что такие рекламируют по телевизору, обещая при этом невероятно низкую цену.

– Я тоже так не думаю, – кивнула Нина. – Вряд ли такие кушетки вообще рекламируют. Думаю, ты уломаешь ее перебраться к тебе домой в обмен на кучу денег и кровавое жертвоприношение.

– Но если такая кушетка решит, что ты ее недостойна, она и с места не сдвинется, – продолжила Суриндер. – Просто останется в своем дворце. Вот так!

– Ты вроде только что пролила на нее кофе?

– Твоя мебель заставляет меня не на шутку нервничать.

– Меня тоже, – согласилась Нина, оглядываясь по сторонам. – Может, выйдем наружу?

– Нет, я останусь здесь и буду на ней валяться! Я только ради этого и взяла отпуск!

Нина промолчала, просто со страдальческим видом надела сапожки, проглотила свой кофе и вышла на прохладный солнечный свет, чтобы заняться делом в фургоне.

Она сумела сама, без особых трудностей, установить полки, которые заказала в Инвернессе, – в стенках фургона как раз на этот случай имелись удобные желобки. А потом включила погромче радио и продолжила работу. Она отмывала стенки и пол, пока на них не осталось ни пятнышка, а потом приступила к самой приятной части – начала стирать пыль с книг и определять место для каждой.