– Но почему она не может сдавать экзамены? – спросила Нина. – Это ужасно! Она такая умная девочка!

– Не знаю, – пожал плечами Бен.

Нина подумала.

– Ладно, – сказала она наконец, вспомнив ужас Эйнсли, когда Нина попыталась узнать побольше о ее домашней жизни. – Спасибо тебе большое за то, что пришел и предупредил меня.

Бен продолжал топтаться на месте. Нина видела, что он заглядывает в фургон, таращась на красные и желтые кресла-мешки. Она немного подождала.

– Хочешь войти?

– Не-а.

Нина снова помолчала.

– Ладно.

Но Бен по-прежнему не спешил уйти.

– Думаю, я немножко посижу здесь, на ступеньках, – осторожно произнесла Нина. – Погреюсь на солнышке. И может, немножко почитаю.

Бен снова громко фыркнул.

Нина уже хотела спросить, не нужно ли ему идти в школу, но сообразила, что его, наверное, постоянно об этом спрашивают, и промолчала. Вместо того она просто взяла экземпляр «По крышам» – она продала уже все эти книги, кроме двух, включая ту, которую придержала для себя, – и вышла с ней на ступеньки, прекрасно помня, как читала эту книгу в детстве и как ее охватывало необычное чувство. Нине тогда казалось, что если бы она только встретила правильного волшебного голубя и, следя за собором Святого Павла как за компасом, помнила бы, что север – истина, запад – бодрость, юг – источник, но держать нужно всегда на восток, то все в конце концов обернулось бы к лучшему.

– Восток, всегда на восток, – сказала она вслух, внимательно следя за Беном.

Он изобразил равнодушие, но и не подумал уйти.

Хэтти, местная женщина, у которой было четверо детей, – Нина уже с ней познакомилась – не спеша подошла к фургону.

– Ох, батюшки, ты уже здесь, так рано! – с восторгом произнесла она.

– Да и ты тоже, – заметила Нина.

– Шутишь? Почти половина девятого! Я четыре часа как на ногах. Так что для меня уже вроде как время обеда. Эван! Прекрати! Оставь в покое собаку! Тидли! Тидли!

Близнецы в коляске дружно взревели. Хэтти никуда не выходила без своих крошек.

– У тебя час чтения?

Хэтти постоянно пыталась убедить Нину устроить час чтения, чтобы оставить у нее всех своих детей, но Нина энергично отказывала ей, бормоча, как некое защитное заклинание: «Здоровье и безопасность!», на что Хэтти однажды грустно ответила:

– Ну, я не против, если ты потеряешь одного из них, у меня все равно останется целая куча!

А потом она засмеялась, пожалуй, слишком визгливо.

Нина моргнула:

– Ну, я могу устроить, если хочешь, но тебе придется остаться.

– Всего один крошечный перерыв? – сказала Хэтти. – Я ничего другого не прошу! Всего один малюсенький перерывчик на сорок восемь часов?

– Мне бы хотелось, чтобы это было по силам моей волшебной книге, – ответила Нина. – Но вообще я могу порекомендовать тебе кое-что совершенно необыкновенное о кругосветном путешествии. Вдруг поможет.

– Ну да! – кивнула Хэтти. – Я буду это читать по две секунды в день, когда получится. Обычно тогда, когда они еще не сообразили, что я заперлась в ванной комнате.

Нина снова села и начала вслух читать «По крышам», и близнецы моментально затихли – не потому, что понимали смысл, а потому, что ровный, ритмичный голос читающего всегда оказывает на малышей такое действие. У Гриффина даже была теория, что дети эволюционно настроены на то, чтобы слушать разные сказки, потому что это мешало им убегать в лес, где их могли слопать страшные звери.

А Нина, читая о том, как трое маленьких героев книги оказались на крыше своего дома, одолев тысячу ступеней, заметила, как нахальный Бен придвигается все ближе и ближе к ней, и вот он уже, скрестив ноги, уселся прямо перед Ниной у ступенек.

Глава закончилась, Нина закрыла книгу, и Хэтти благодарно посмотрела на нее.

– Мне нравится эта книга, – сказала она. – Спасибо. Десять минут покоя и тишины! Это мой рекорд за последнее десятилетие.

Нина улыбнулась. Дети загомонили, требуя продолжения.

– Ох, хорошо, – усмехнулась Хэтти. – Булочная открылась. Пойду и куплю им что-нибудь вязкое, чтобы закрыли рты. А потом придется их купать. Это уж точно займет меня до половины десятого. Кстати, просто так, из любопытства: в котором часу ты вечером открываешь бутылочку вина и когда у тебя перерыв на обед?

– Увидимся потом, – усмехнулась Нина, тактично отводя от книги липкие пальцы.

– Я возьму такую книгу, – решила Хэтти.

После этого у Нины оставался только один, последний экземпляр. Она с сомнением посмотрела на Хэтти.

– Мне она нужна! – заявила женщина.

– Ладно, – кивнула Нина, с неохотой продавая книгу.

Она посмотрела вслед шумной компании.

– А потом? – спросил детский голос у ее ног. – Что случилось потом?

Нина посмотрела на мальчика.

– Ну, много всякого разного, – ответила она.

Бен надулся:

– Я хочу узнать. А есть такое кино?

– Есть, – кивнула Нина. – Но фильм просто ужасный.

– Почему ужасный?

– Дело даже не в самом фильме. Но ты ведь знаешь: когда смотришь кино, ты просто видишь, что происходит, так?

Бен кивнул.

– Ну вот, это совсем другое. А когда читаешь книгу, тебе кажется, что ты и сам там, внутри ее.

– Вроде компьютерной игры?

– Нет, не так, как в компьютерной игре. Игры на компьютере – это весело, но ты ведь просто смотришь на происходящее и нажимаешь кнопки. А чтение – это участие в событиях.

Бен прищурился:

– То есть как будто ты на самом деле там?

– Да, как будто ты на самом деле там. Ты погружаешься в мозг писателя. Остаешься наедине с героями. Только ты и они. И переживаешь то же самое, что и они.

Бен какое-то время молча смотрел на нее, потом пошаркал ногой по мостовой. Пауза затянулась.

– Звучит неплохо…

Нина решила, что ей нужно выпить еще кофе, и налила себе немного из термоса. Потом принесла из фургона «Идем ловить медведя» и взглянула на Бена.

– Хочешь посмотреть?

Бен оглядел площадь, убеждаясь, что на него никто не смотрит и вокруг нет других мальчишек. Потом пожал плечами:

– Ладно.

– Тогда садись рядом.

И они устроились на ступеньках под утренним солнцем и стали медленно смотреть книгу, Бен постоянно ворчал.

Наконец оба встали. У мальчика был такой вид, словно он готов поблагодарить Нину.

– Ты теперь куда пойдешь? – осторожно спросила Нина. – Домой вернешься?

– Может быть, – снова пожал плечами Бен.

Ох, боже… Нина подумала, что ей действительно нужно позвонить в социальную службу. Или еще куда-то. Но Эйнсли так горячо просила ее не делать этого.

– Ты мог бы пойти в школу, – произнесла Нина так мягко, как только смогла: Бен казался ей диким зверьком, готовым умчаться прочь при любой попытке прикосновения. – Ты ведь знаешь. Если хочешь, конечно.

– Там плохие дети, – ответил Бен. – Они зовут меня грязнулей.

Но он действительно был невероятно грязен. Нина вздохнула. И решила, что можно дать Эйнсли чуть больше денег, чтобы она купила брату новую рубашку.

– Ты можешь умыться в кофейне, – предположила она. – Они не станут возражать. А потом пойти в школу. И не обращай внимания на других детей. Какое тебе до них дело?

– Ненавижу школу, – ответил Бен. – Там глупые люди говорят глупости, они твердят, что надо есть овощи и еще всякую чушь.

– Знаю, – согласилась Нина.

Маленькая фигурка ушла через площадь, Нина смотрела ей вслед. Бен не стал заходить в кофейню… А потом появился очередной покупатель. Фермер Макнаб приходил раз в неделю и покупал по четыре космических вестерна – к счастью, в коробках нашлось их множество, на них был ограниченный спрос, так что в ближайшее время не приходилось ждать новых изданий. Нина пыталась предложить Макнабу настоящие вестерны или космическую оперу, но его это совершенно не интересовало. Поэтому Нина отправила Гриффину электронное письмо с соответствующей просьбой, а сама между тем отчаянно пыталась найти новый источник через Интернет, изучая любое изображение ковбоя в космическом шлеме.

К тому времени, когда она выслушала объяснения мистера Макнаба о том, как некто с помощью нейтронных удил обуздал марсианскую лошадь, Бен уже исчез.

Нина все утро испытывала беспокойство, обслуживая покупателей, – многие из них стали постоянными, и это ее радовало.

– Это ты виновата! – заявила миссис Гардинер.

Она взмахнула толстенным романом о коренной американке – индейской женщине, которая чудесным образом перенеслась во времени и очутилась при дворе Генриха VIII, который тут же предпринял безрезультатную попытку сделать ее своей седьмой женой.

– Это ты меня подсадила на всю эту книжную дребедень!

– Вот и хорошо, – кивнула Нина.

Но и тогда, когда в фургон заглянула Суриндер, чтобы утащить Нину на обед, она продолжала думать о Бене.

– Везучая ты… – заговорила Суриндер, присматриваясь к Нине.

Они уселись в маленьком дворике паба и заказали рыбный суп-пюре, с грубым темным хлебом и местным копченым лососем, вкус которого ничуть не походил на ту маслянистую резину, что Нина иной раз покупала в супермаркете, – это вообще было нечто совершенно другое. Этой едой они обе были теперь просто одержимы.

Нина, наслаждаясь солнечным светом и попивая смесь простого пива с имбирным, почувствовала, что ее настроение понемножку поднимается.

– И в чем же мне так везет? – спросила она. – Я что-то ничего такого не чувствую.

– Ну, ты ведь можешь прямо сейчас закончить работу. Разве нет? – сказала Суриндер. – Ты продала уже кучу всего. Можешь пойти домой и подремать.

Такое даже в голову Нине не приходило – она по привычке продолжала работать целыми днями, к тому же невозможно было закрыть магазинчик, если оставался хоть небольшой шанс продать что-то еще. После многих лет службы Нину и саму удивляло то, с каким искренним интересом она вела собственное дело. Она с удовольствием рассматривала свои запасы, ей нравилось подбирать книги по вкусу самым разным людям. Тем же самым Нина с радостью занималась и в библиотеке, но почему-то куда большее удовлетворение испытывала теперь, когда видела, что люди уходят с книгами, которые сохранят у себя навсегда.