Добронега перекрестилась.

- Я вот тоже к осени сберусь сюда, понравилось мне в обители.

- А где же княгиня? - нетерпеливо перебил ее Димитрий.

- Пересветовна, княгиня-то где? - тоже закрутил головой Вышата.

Добронега окинула взглядом толпу и обратилась к настоятельнице:

- Матушка Марфа, княгинюшка наша где?

- Так вон она, с Карпушей из конюшни комоня своего ведет.

Димитрий повернул голову в сторону монастырских конюшен. Княжий конюх вывел под уздцы Ярого. Конь чинно шагал по деревянным мосткам, неспешно потряхивая головой, выражая смирение и покорность отроку. В жеребце не заметно было прежнего буйного норова. Рядом с конем плыла княгиня, одной рукой она ласково гладила конскую гриву, другой - указывала на передние ноги Ярого, что-то увлеченно и весело рассказывая Карпушке. Тот смущенно кивал в ответ.

- Хороша, - вырвалось у Пахомия.

Димитрий промолчал, какая-то непонятная злость закипала в нем, пенилась и рвалась наружу, княгиня действительно была чудо как хороша. «Лучше бы она той страдалицей оказалась, всем было бы лучше, а князю Чернореченскому в особенности», - промелькнула горькая мысль.

Среднего роста, стройная, но не тощая, с круглым румяным лицом, небольшим курносым носом и блестящими, обрамленными густыми ресницами, очами под дугой тонких бровей. Уже издалека видно, что она бойкого и веселого нрава.

Голову Елены украшал белый шелковый убрус, вокруг которого, обхватывая голову, шел серебряный обруч-венец, к нему крепились длинные гроздья височных подвесок - заушниц, искусно украшенных эмалью. Парчовый навершник [3] цвета спелой вишни был щедро обсыпан жемчугом в районе оплечья [4]. Молодая княгиня напоминала лесной первоцвет, свежий и нежный, и невольно притягивала к себе взоры.

Подойдя к боярам, она слегка поклонилась, улыбнувшись Вышате, как уже знакомому. Тот кинулся раскланиваться и представлять молодых бояр:

- Это вот, Мстиславна, боярин Пахомий, - Пахомий низко поклонился, и Елена качнула ему головой в ответ, робко опуская глаза под пылким мужским взглядом.

- А это наш боярин Димитрий... Первак, - и Вышата указал на Димитрия. Молодец поспешил наклониться, а когда распрямил спину, увидел внимательно разглядывающие его глаза. «Да она еще и голубоглазая, этого только не хватало! Вот уставилась, так и сверлит глазищами своими. А Вышата говорил, что скромница, хоть бы постыдилась так на боярина-то пялиться», - подумал Димитрий, которому стало неловко.

- Что же, говорите, князь-то приболел? - зазвенел её голос, как серебряный колокольчик. И обращалась она к Димитрию, но он растерянно молчал.

- Приболел, княгинюшка, - за него поспешил ответить Вышата, - да пока доедем, он уж в добром здравии будет.

- А на каких же ловах его медведица подрала, далеко ли ездил? - опять спросила Елена, окинув взглядом Димитрия.

Он уже хотел что-то сказать, но его опять опередил Вышата:

- К заозерским их нелегкая носила.

- Стало быть, за княгиней своей венчанной времени съездить не нашлось, а на ловы в княжество чужое - сто вёрст не крюк, - неожиданно строго сказала Елена, обращаясь уже к Вышате, в голосе ее слышалась накопленная обида.

На этот раз Вышата ничего не собирался отвечать. Лукаво улыбаясь в усы, он толкал Пахомия в бок, мол, говори, но ответил вскипающий от негодования Димитрий:

- Негоже княгине прилюдно князя своего корить, то его дело - куда и зачем следует ехать!

- Негоже боярину голос на княгиню повышать да место свое забывать, - смело глядя обидчику в глаза, выпалила Елена и, не давая ему возможности опомниться, развернулась и пошла прощаться с сестрами.

- Ты же, старый хрыч, говорил «робкая да тихая», - набросился на Вышату Димитрий.

- Так и была, пока тебя не встретила, должно, ты ей понравился, вишь, осмелела, глаз не сводит, - и Вышата раскатисто захохотал.

- Зато мне эта курносая совсем не понравилась, спесь так и прёт.

Елена попрощалась с инокинями, нежно всех обняла. Долго и тепло расставалась с игуменьей. Марфа трижды перекрестила воспитанницу и, наклоняя голову Елены пониже, поцеловала в темечко с наставлениями:

- Гордыню свою смиряй, Еленушка, супружнику будь покорной, с боярами - приветливой, с людом - щедрой, не забывай наставления наши. Ну, с Богом, а то заждались уж вои, - и она еще раз перекрестила молодую княгиню, смахивая слезу.

- Ну, что, Мстиславна, в путь-дорожку? - подмигнул Елене Вышата.

- Поедем, пожалуй, - ответила княгиня, лихо запрыгивая на Ярого. Конь радостно заржал, подскакивая на передних ногах.

Димитрий бросился к Елене. Стараясь быть вежливым, он осторожно спросил:

- Ты, что же, княгиня, на Яром ехать собралась?

- Да кто ж мне запретит? - насмешливо сверху вниз бросила красавица.

- Не разумно то, дорога дальняя, трудная, а комонь норовистый, ненароком скинуть может. На возу с девками удобней будет, - Димитрий, как мог, старался быть приветливым. - А комоня Карпушка следом поведет.

- Уж и решил все за меня, - так же с издевкой ответила княгиня, - чай, князь, когда дарил, уверен был, что комонь неопасен подружье, а то б и дарить не стал? На Яром поеду!

Щеки Димитрия предательски загорелись.

- Не опасен вокруг монастырской городни кататься, а за сотню верст ехать и бывалый ратник от его прыти устанет.

- На комоне княжьем поеду, - упрямо отрезала Елена.

- Слезай! - взбесился Димитрий, дергая ее за сафьяновый сапожок.

- Да как ты смеешь, холоп! - побагровела и Елена.

- Это как ты смеешь меня холопом обзывать, заноза залесская, даже покойный князь Андрей боярам честь оказывал, ни разу никого из них холопом не назвал!

- Так ни один из бояр подружью его за ноги не хватал! - перебила его Елена. - Вот увижу князя, все ему о тебе порасскажу! Пущай знает, каков у него боярин!

- Не увидишь ты князя!

Елена насторожилась:

- Это почему же?

Димитрий набрал побольше воздуха и выложил то, что собирались дорогой таить:

- Князь тебя отсылает к отцу, не супружница ты ему больше.

Княгиня окаменела в седле, только руки, вцепившиеся в повод, мелко задрожали. Румяные щеки Елены стали меловыми. Сейчас она была похожа на Фотинью, такая же бледная, с потухшим взором.

- Врешь ты все, - как-то устало выдавила она.К чему мне врать, все ж и так скоро откроется, - сухо ответил Димитрий, краска по-прежнему жгла ему лицо. Увидев такую резкую перемену в княгине, он уже пожалел о сказанном, но взять свои слова обратно было невозможно.

- Что же я такого сделала, что князь прогневался?

- Отец твой заставу нашу повоевал, враг он теперь наш.

Елена удивленно подняла глаза:

- Полуночную? Так то не он был, я точно знаю! Не мог так батюшка поступить! Прибегали с заставы к нам с вестью дурной, я им ратников своих отрядила, отбились с Божьей помощью. А потом я грамотицу отцу отослала, так он ответил, что нет его вины ни в чём, и воев на нас он не насылал. Я батюшке верю.

- Так ты что же без ведома князя войсками распоряжаешься да с врагом переписку ведешь, удел Успенский себе создать захотела?! - Димитрий был потрясен, в его понимании приказы могла отдавать только вдова, и то по необходимости, а при живом супружнике молодая баба командует - так это уж просто срам.

- Я не с врагом, я с батюшкой списалась, а заставу спасать надо было, от вас далече, и спросить-то не у кого, - оправдывалась Елена. - Да разве в том в глазах князя вина моя?

И она испытывающе посмотрела на Димитрия:

- Крест целуй, что в том причина опалы моей. Ну...

- Не нукай, не запрягала, - жалость к молодухе растаяла без следа, захотелось ей сделать еще больнее. - Не мое это дело, за что на тебя князь прогневался!

- На другой он жениться собрался, - вдруг сказала Добронега, до этого молча наблюдавшая в сторонке.

Елена медленно слезла с коня, сунув в руку Димитрию повод. Тот бросил злой взгляд на Пересветовну, но она, словно не замечая его недовольства, продолжила:

- Княгиня Заозерская, Улита, вдова Юрия, дитя от князя нашего нагуляла.

- Выходит, князь вместо медведедя на княгинины ловы-то ездил, - стараясь сохранять остатки самообладания, пошутила Елена. Только Вышата грустно улыбнулся ее шутке.

- Куда же меня теперь, сразу к отцу? - совсем тихо спросила она воеводу, на Димитрия Елена больше не смотрела.

- Нет, к княгине Анне сперва, она желает тебе приданое вернуть, покаяться пред тобой да потом к отцу с честью проводить, - так же тихо ответил Вышата.

- Каяться ей есть в чем, разлучнице, да мне ее покаяние не нужно, домой я сразу поеду, местные меня через Утицу переправят.

- Куда ты поедешь, то не тебе решать, - Димитрий встал между Еленой и воеводой. - Раз княгиня сказала к ней, значит, к ней и повезем!

- Не боишься? Все ведь княгине про тебя поведаю, - в голосе Мстиславны опять слышалась насмешка, даже в горе она продолжала поклевывать боярина.

- Переживу, - сухо ответил Димитрий.

Елена подошла к Марфе:

- Слышала, матушка, как оно все обернулось. Можно было мне, дуре, и догадаться, раз так долго не ехал, стало быть, и не нужна я ему, - в глазах Елены блестели слезы, одна предательски уже катилась по щеке. Княгиня быстро смахнула ее. - Не дождутся они моих слез, не стану я пред ними рыдать, много чести...

- Все наладится, княгинюшка, не отчаивайся. Молись Богородице да на иконку Параскевы Пятницы, что тебе княгиня Анна подарила. Вернется он, узнает, какая ты у нас славная, да и вернется.

- Не нужен он мне, нет у меня супружника более.

- Не гневи Бога, смиряй гордыню. А перед боярином этим, - и Марфа указала на насупившегося Димитрия, - повинись.