- Пошли, - скомандовал Димитрий, животное послушно поплелось за новым хозяином.

Елена, между тем, не останавливаясь, мчалась в объятья к отцу. Мстислав, узнав ее, быстро спешился и заторопился навстречу.

- Ах, ты моя козочка, заплаканная вся да с тряпкой какой-то! - озабоченно начал разглядывать он дочь. - Что случилось?!

- Ох, батюшка, да как ты вовремя появился, я все Богородицу молила, а тут раз, и ты на подмогу идешь. Дева Мария нас спасла, а то бы и сгинули здесь, - затараторила Елена. - А это не тряпка, это запрестольная пелена для храма Чернореченского, я сама вышивала, вот помяли в бою, да я починю...

- Кто напал-то, и как вы здесь оказались? - строго перебил дочь Мстислав.

- Так мы к лодьям своим шли, что на Чернаве, а к нам верный человек вышел, говорит, там засада, заозерские напали. А мы в малой дружине шли, не осилить. Вот и решили князь с воеводой к тестю пробиваться за подмогой, ну, к тебе. Чуть до Утицы не дошли, а тут опять засада, вот биться пришлось. Да князь мой тебе лучше расскажет, вон он сзади идет, ему-то не по чину бежать. А я уж так соскучилась, что бегом к тебе заспешила, - и Елена, наивно хлопая ресницами, заглянула отцу в глаза.

- Супружник сам за тобой ездил? - настороженно спросил старый князь и как матерый волк перед охотой глубоко потянул ноздрями воздух.

- Сам, - так же наивно хлопая ресницами, ответила Елена.

- Все ли ладно у вас?

- Ладно, а к чему ты спрашиваешь?

- Так, Петрилка сказал, в слезах ты была на заставе, - взгляд отца испытующе стал сверлить дочь.

- Зла я была, что Забавку ты ко мне следить поставил, до слез обидно было, - Елена выпятила нижнюю губу.

- Ну, не дуйся, я ж волнуюсь за тебя, не нравятся мне эти чернореченские, уж больно дури много. Не обижали тебя?

- Да разве ж князь мой даст меня кому в обиду? - беспечно улыбнулась Елена, делая вид, что не заметила намека отца. Мстислав что-то хотел ответить, но тут подошел Димитрий. За ним с холма спускалась немногочисленная дружина.

- Здрав будь, тесть мой! - громко поприветствовал он Залесского князя.

- И тебе здравия, зять мой, - хитро прищуриваясь, ответил Мстислав. Вблизи Димитрию сразу бросилось в глаза, как похожи отец и дочь: в чертах лица, во взгляде, в жестах.

- Спасибо за помощь, отогнали псов, сами, должно б, не справились.

- Мои доброхоты давно их заметили, рыскали вдоль Утицы по твоему берегу, как поджидали чего. Решили мы, что заставы наши повоевать хотят, больше им здесь, вроде, делать нечего. Поставил я сторожи тайные, чтоб глаз с них не спускали, а тут поутру люди мои прибежали, говорят, бой на той стороне идет. Вот решили посмотреть поближе, уж не обессудь, на землю твою забрели, - Мстислав извинялся словами, но в голосе не было ни капли раскаяния, он говорил как хозяин положения, и Димитрий это чувствовал. За спиной Залесского князя стояла большая дружина, за спиной князя Чернореченского - десяток смертельно уставших людей.

- Не гневаюсь я, - как можно равнодушней произнес Димитрий. - И я б так поступил.

- Дозволь, зять мой, мне наедине с тобой переговорить, - в голосе Мстислава звучала липкая сладость.

- Изволь, - согласился молодой князь. Елена испуганно переводила глаза с отца на мужа, крепко прижимая пелену к груди.

Князья отошли в сторону так, чтобы их разговор не был никому слышен. Димитрий уже почувствовал, о чем будет спрашивать тесть, и не ошибся:

- Подкинули мне весточку на порог, что ты от дочери моей отказываешься да другую за себя берешь, - сразу, без вступлений, выложил Мстислав. - Так ли это?

- Нет, - коротко ответил Димитрий. Повисла тишина.

- Ежели ты дружины моей опасаешься, так не бойся, не тронем. Отдай дочь сейчас, незачем ей позор терпеть в граде твоем, чтоб каждый на нее пальцем показывал. Да ступайте с миром. Надо, так и дружину свою дам в сопровождение.

- Я свою жену никому отдавать не собираюсь, - Димитрий положил ладонь на рукоять меча. Увидев это, гридни Мстислава рванули вперед, но тот остановил их жестом.

- И не собирался? - тесть внимательно посмотрел на зятя, молодой князь опустил глаза.

- Бес попутал, так я за то уж пред ней повинился.

- А еще говорят: вдовица Заозерская дитя от тебя ждет.

- Не мой это плод, а княжича мне Елена родит. Люба мне твоя дочь, очень люба, жизнь за нее отдам! - горячо признался Димитрий.

- Ну, ладно, забудем тогда, - сразу смягчился Мстислав, похлопав Димитрия по плечу. - Воев тебе дам, мертвых прибрать, телеги новые и еды, уж не побрезгуй, дите свое побаловать хочу. А вечером жду на пир за Утицу, потолковать нам надобно о многом.

- Благодарствую, - с облегчением выдохнул Чернореченский князь.

- Еще отряд! Большой! Вдоль леса скачут! - услышал Димитрий звонкий голос Бажена. Бортник во весь опор скакал к отряду, на ходу оповещая об опасности.

- Вот ведь, не отстанут никак! - в сердцах бросил молодой князь.

- Уж больно княгиня Бежская замуж опять хочет, - пошутил Мстислав. «Одного поля ягоды с Вышатой», - проглотил шутку тестя Димитрий. Он подвел к Елене Ярого:

- На холме пережидайте, вниз не спускайтесь. Видишь, биться опять придется.

- Все ли ладно? - шепнула она ему.

- Ладно, - улыбнулся муж.

- Глянь, Чурила с холма отбой машет, - указал вверх Вышата, там гридень здоровой рукой чертил в воздухе какие-то знаки. - Наши то идут! Чурилка их признал, - радостно закричал воевода.

- Вот видишь, а говорила: мальчонка утоп. Помощь-то идет! - глаза Димитрия радостно засверкали. Елена быстро перекрестилась.

- Ну, я гляжу, вы тут и сами теперь справитесь, а нам уж пора назад за реку возвращаться. - Мстислав поцеловал дочь в щеку. - Завтра приеду проводить вас. Мужа слушайся, а то я тебя знаю.

Елена заулыбалась:

- Да, слушаюсь я, слушаюсь. Ты уж, как матушка игуменья.

- Старею, - ответил Мстислав, лихо запрыгивая на коня. - А тебя, зять, жду на той стороне.

Залесская дружина повернула на север.

Огромный отряд чернореченцев привел Первак. Они с Димитрием радостно обнялись. Князь сбивчиво стал рассказывать, что произошло. Вместе они заспешили на холм, проведать Пахомия. Раненый боярин лежал уже на телеге. Вокруг него суетились женщины и Жидятка.

- В жизни так долго не лежал, а тут накинулись все разом и встать не дают, - слабым голосом, храбрясь, пожаловался Пахомий.

- А он мне жизнь спас, кабы не боярин, так все, и не спастись, - с уважением в голосе поведал Перваку Жидятка.

- Так копьем защищаться надобно, а не в носу ковырять, - пошутил Пахомий.

- Познакомь, князь, с боярином своим, - раздался голос у друзей за спиной. Лукаво улыбаясь, рядом стояла Елена.

- Вот это боярин мой, Димитрий Первак, - густо краснея, представил князь друга.

Почувствовав неловкость ситуации, Первак тут же принялся отвлекать внимание:

- А у меня радость большая, подружья моя не праздна. Дождались вот.

- Поздравляю, - благодарно улыбнулся Димитрий, - и, верно, радость большая. Крестным не забудь позвать.

- Честь великая, благодарствую.

- Тяжело ли отряд заозерский было разбить? - вдруг вспомнил князь.

- Какой отряд? - удивился Первак.

- Ну, тот, что у разбитых лодей в засаде стоял.

- С чего это лодьям разбитыми быть? Все целы кораблики, тебя дожидаются, а ты все не идешь. Мы с ними распрощались да к лесу, а там видим: колеса ваши вдруг отчего-то на север поворотили. Не понял я ничего, но велел по следам телег идти, так вот на вас и вышли. Влажно, след хорошо приметен.

- А где Игнатий? - только сейчас Димитрий вспомнил про гребца. До битвы тот рядом был, это князь точно помнил, а после сечи как в воду канул. И ведь никто не спохватился.

Все кинулись осматривать трупы, но среди убитых ловкого гребца не оказалось.

- Вот ведь, черти, провели, как детей малых! - раздосадовано хлопнул себя по лбу Вышата, когда князь растолковал ему, в чем дело, - сами в западню к ним пришли.

Димитрий упал на колени, стал креститься и бить земные поклоны. Следом за ним упала на колени Елена и все, кто был.

- А мы молимся, что гребец иудой оказался? - тихо шепнула Параша Акульке.

- Мы Бога благодарим, что люди на лодьях живы - здоровы да домой к женам и детишкам воротятся, - пояснила старуха.

В шатре было душно. Спертый, раскаленный воздух давил на грудь, сушил горло. Сквозь небольшую дыру наверху внутрь рвался солнечный луч. В нем медленно кружила пыль, завораживая странной плясовой. Надо бы открыть полог, чтобы ветер с реки обдул лицо, но Димитрию хотелось закрыться ото всех, хотя бы ненадолго, ни с кем не разговаривать, никого не видеть. Он устал от людей за эти дни. И это желание одиночества накатило вновь.

Елена ушла с холопками разбирать растоптанные на холме вещи. «Может, еще что-то спасти можно», - смущенно объяснила она. Сам Димитрий выкупался в Утице, сбросил, как просила жена, у входа грязные вещи, чтобы потом холопки забрали выстирать, и улегся в шатре на наскоро набросанные овчины. Только сейчас он ощутил усталость, она повисла на его руках и ногах, сделала тяжелой, неподъемной голову. Горькие мысли начали ползти к князю изо всех щелей, как будто сидели в засаде в темноте шатра и ждали, когда он, наконец, приляжет.

«А если бы Мстислав не пришел, что было бы сейчас? До прихода своих мы бы не продержались, Первак нашел бы только мертвые тела. А что сталось бы с Еленой? Страшно даже думать. И все из-за меня, я виноват!.. А если бы не мать, если бы не настояла на своём и за женой поехали бояре, а я остался в граде? Улиту бы на шею себе посадил, они бы с Найденом скорехонько меня со свету сжили - не успел бы и распознать что к чему. А ведь уверен был, что Улита сохнет по мне, страдает, а выходит, крутила мной, как девка веретеном. Наказать ее надобно, чтоб охоту пакостить отбить навсегда. Соберу войско, да на Бежск пойдем... А Ростислав как же? Жалко мальца, он-то ни в чем не виноват? Я уж за сына начал его считать... Каким он вырастет: недалеким и жадным, как отец, или коварным и расчетливым, как мать? Неужто кровь возьмет свое, и этот добрый, пусть и избалованный «медвежонок», превратиться в «матерого шатуна» да угрожать мне будет с братцем своим, во грехе нагулянном?.. Идти, идти против заозерских надобно... Бежск сжечь - гнездо их проклятое...»