Он оделся и в раздумье огляделся вокруг. Потом зажег лампу и тихонько подошел к занавеске, отделяющей спальню от главного помещения. Поднимая ее, он уже знал, что увидит за ней.

Свернувшись клубочком, Бадра лежала на ковре и крепко спала. Значит, это был не сон.

С минуту он смотрел на нее, на изящные линии ее щек, на ее сочные губы, стройную шею и круглые бедра. Потом повернулся и прошагал обратно в спальню, чтобы собрать свои вещи. На горизонте занимался рассвет, обещая еще один ясный день под голубым безоблачным египетским небом.

Кеннет оседлал, своего верблюда и исчез из лагеря Хамсинов так же тихо, как Кобра его тотема.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Пирамида Сенусерта III, своей почти совершенно плоской вершиной, поделенной пополам небольшим чашевидным углублением, напоминала вулкан, а не египетский монумент.

Всюду — и вдали, куда только мог проникнуть взор, и здесь, у подножия величественного сооружения, силуэт которого навеки впечатался в панораму пустыни, виднелся красновато-рыжий песок. Черные блоки пирамиды, изготовленные из высушенного на солнце нильского ила, поднимались к небу. Кеннет изучал щель в пирамиде, оставленную в ней после раскопок в 1839 году, когда археологи сделали попытку найти вход в ее внутренние помещения.

Теплые лучи солнца согревали его. День был ясный. Глядя на голубое безоблачное небо, Кеннет вспоминал то время, когда его собратья по племени занимались его обучением.

Был полдень. Он сидел на земле, пересыпая песок из ладони в ладонь. Он перетекал сквозь пальцы и, легкий, как мука, подхватываемый ветром, разносился по пустыне. Прочные, кремового цвета палатки усеивали район раскопок. Хотя руководитель, Жак де Морган, жил в деревушке, недалеко от раскопок, некоторые члены его экспедиции предпочли расположиться возле пирамиды. Кеннет встал, отряхнул руки и зашагал к лагерю.

Его кожаные ботинки поднимали песок, воронкой закручивавшийся за ним следом.

Похищенная на раскопках золотая пектораль была найдена в северном секторе пирамиды, в лабиринте коридоров, которые служили гробницей Сенусерта и членов королевской семьи. Саркофаги оказались пустыми, царских мумий в них не было. Кеннет подозревал, что в целях безопасности захоронения были сделаны в других гробницах. В этом не было ничего необычного. Так поступали многие поколения властителей Египта, боявшиеся разграбления своих гробниц. Однако великолепная пектораль была найдена лежащей в древней пыли в ногах гранитного гроба. Поэтому де Морган предположил, что под коридорами расположена секретная камера. Именно та камера, в которую складывали драгоценные предметы, которые могли потребоваться усопшим в их загробной жизни, и сделать ее удобной.

Кеннет строго запретил производить дальнейшие работы для подтверждения этой гипотезы до своего приезда. Он считал необходимым присутствовать при обнаружении этой камеры. Кеннет предполагал, что если в камере будут обнаружены драгоценные находки, Рашид обязательно найдет возможность похитить их. Вот тогда Кеннет и поймает его и привезет для суда в лагерь Хамсинов.

Выпрямившись, он твердо зашагал к лагерю, по дороге в деталях обдумывая свой план. Он умылся в тазу, укрепленном над пустой чашей в его палатке, и отправился обедать. Виктор и Жак де Морган сидели под белым тентом около складного столика, уставленного фарфоровыми тарелками, и попивали фруктовый сок из хрустальных бокалов. Кеннет был по натуре аскетом, и его возмущала такая роскошь в походной обстановке экспедиции в пустыне.

Вдали показалось облачко песчаной пыли, и стал слышен топот копыт по песку. Приближаясь, облачко разрасталось и закручивалось в вихре. Заслонившись от солнца ладонью, Кеннет стал всматриваться вдаль.

Два воина Хамсина на прекрасных холеных арабских скакунах приближались к лагерю, управляя своими лошадьми только при помощи колен, не используя поводья. При виде этих всадников Кеннет почувствовал некоторое беспокойство, хотя и предвидел их появление.

Всадники остановились и спешились. Это были Джабари и Рамзес.

Кеннет понимал, что вождь Хамсинов не оставит в его руках такое важное дело, как расследование ограбления гробницы. Джабари прекрасно понимал, что речь идет о чести племени. Точно так же, как и Рамзес. Рамзес презирал расхитителей гробниц в еще большей степени, чем его шейх.

Тяжело вздохнув, Кеннет пошел навстречу прибывшим, чтобы приветствовать своих друзей…

Острый взгляд Джабари встретился с его глазами:

— Все идет так, как ты и предполагал, Хепри. Бадра сообщила нам, что де Морган пригласил ее на раскопки, чтобы сделать зарисовки. Скоро она и Рашид приедут сюда.

Услышав новость, Кеннет встревожился. Ее пригласил Жак де Морган? Ему захотелось узнать причину этого поступка. Он жестом показал прибывшим в сторону стола:

— Пойдемте, я познакомлю вас.

В тот момент, когда они подошли к тенту, Кеннет уловил обрывок фразы:

— Если ожерелье украдено… — Его кузен испуганно поднял глаза и оборвал свою фразу.

После того как все были представлены друг другу, Виктор, посмотрев на де Моргана, сказал:

— Мне нужно кое-что проверить. Встретимся на раскопе.

Кеннет проводил его взглядом. Что такое он обсуждал с де Морганом, что так хотел скрыть?

Французский археолог окинул Джабари и Рамзеса любопытным взглядом и воскликнул:

— Мой Бог! Какое оружие они носят!

Джабари гордо развернул плечи и взялся за рукоятку висевшей у него на поясе сабли. Эта сабля, с рукояткой из слоновой кости, была символом его лидерства и передавалась шейхам из поколения в поколение.

— Но ружья и винтовки были бы более уместны, — продолжал де Морган, суетливо вытирая свои усы льняной салфеткой. — Я думаю, что тут все дело в культуре. С точки зрения цивилизованности египтян трудно сравнивать, например, с французами. Они слишком примитивны.

Кеннет возмутился. Джабари напрягся от гнева. Плотно сжал губы. Бросил на де Моргана презрительный взгляд и отошел, гордо выпрямившись.

Оставшись вместе с де Морганом и взволнованным Рамзесом, Кеннет почувствовал дискомфорт от столкновения двух миров — западного и восточного.

Казалось, немой взгляд Рамзеса вопрошал его: «Кто ты? Герцог Колдуэлл? Или Хепри? Ты все еще наш брат?»

Брат не разрешил бы так глубоко оскорбить своего брата.

Не почувствовав возникшей напряженности, де Морган встал и, отойдя немного в сторону, стал стряхивать крошки со своего льняного костюма. Взгляд Кеннета остановился на стоявшей на столе вазе с роскошными привозными фруктами. Апельсины и бананы. Ему в голову пришла идея. Он взял банан, поманил им Рамзеса и тихо сказал по-арабски:

— Сиди здесь. Дождись моего сигнала и тогда очисть его своим мечом.

В янтарных глазах Рамзеса засветился интерес. Де Морган возвратился под тент и снова сел. Опираясь на локти, Кеннет наклонился над столом.

— Вы говорите, что египтяне примитивный народ, месье Морган. Живя с Хамсинами, я убедился, что они отважны в бою, мужественны и презирают боль. А их оружие… бывает полезным и в обычной жизни. — Он сделал театральную паузу.

Рамзес достал свой острый меч и поднял его над головой, любуясь лезвием. Глаза его сияли от радости.

— Как я уже сказал, эти воины бесстрашны. Они безжалостные бойцы, обученные убивать своего врага. По окончании учения их подвергают испытанию, чтобы они подтвердили свой статус мужчины. — Скрывая усмешку, Кеннет продолжал: — Это испытание — обрезание, — весело сообщил он французу. — Болезненная операция. Но именно она подтверждает, э, стойкость и мужество у нас, воинов.

Рамзес начал очень медленно и аккуратно снимать, своим мечом шкурку с банана.

— Для этой процедуры используется очень острое лезвие, а воин должен стоять совершенно неподвижно. Одно движение — и…

Меч в руках Рамзеса дернулся и оставил в банане глубокий след. При этом с губ Рамзеса слетело английское ругательство. Де Морган побледнел. Кеннет готов был поклясться, что у француза побелели даже кончики усов.

— Воинов племени Хамсинов учат терпению, — добавил Кеннет. — А женщины утверждают, что такая процедура делает любовь египетских воинов, подвергшихся ей, более приятной. Значительно более приятной, чем любовь необрезанных европейцев. — И он острым взглядом пронзил глаза испуганного француза.

Хитро усмехаясь, Рамзес с наслаждением стал есть очищенный банан. Француз выглядел совершенно больным.

Рамзес взял другой банан и предложил его де Моргану. Археолог вытер вспотевшее лицо носовым платком и покачал головой, бормоча извинения. Сославшись на необходимость посмотреть за рабочими, он вскочил со стула и убежал. Кеннет сел на его место и покатился со смеху. Рамзес присоединился к нему, протягивая еще один банан.

— Банан? Женщины очень любят их, — подмигнул он.

— Только если они обрезанные, — в тон ему ответил Кеннет, и они снова расхохотались.



* * *


Одетая в свою обычную одежду цвета индиго: синий кафтан и широкие шаровары, с голубым шарфом на голове, Бадра внимательно изучала лагерь, чтобы найти того участника раскопок, который украл то первое ожерелье. Рашид, Джабари и Рамзес расположились под тентом.

Шейх и его телохранитель мешали ей. Джабари рассказал, что они с Кеннетом помирились и Хепри теперь хочет посетить место раскопок и посмотреть, как идут работы. Но взгляд шейха, когда он объяснял это ей, заставил ее нервничать. Встреча с вором на глазах у них требовала всего его мужества.

Высокий тощий египтянин, одетый в длинную, до пят, с яркими голубыми полосами тобу, в белом тюрбане, криво сидевшем на его голове, заметил ее и слегка кивнул головой. Бадра напряглась и в ответ тоже едва кивнула. Это был тот самый человек, с которым ей нужно было встретиться. Следовало быть очень осторожной, иначе весь ее тщательно продуманный план сорвется.