В кухню ввалилась молоденькая сестра Майкла в джинсах, футболке и с небрежным хвостом на голове. Она выудила росток фасоли из дуршлага посреди стола и сунула в рот. Заметив Стеллу, она помахала ей.

– Ты Стелла, да? Я Джейни. – Она потянулась за еще одним ростком, но, получив шлепок по тыльной стороне ладони от матери, пискнула и отдернула руку. Мама сунула в микроволновку контейнер с едой и прогнала дочь от стола быстрым потоком вьетнамских слов.

Джейни села напротив нее с легкой кривоватой улыбкой, один уголок губ выше другого – так улыбался Майкл.

– И как тебе вьетнамская опера?

Стелла уклончиво пожала плечами.

Джейни рассмеялась и отправила в рот большой кусок манго.

– Здорово, да?

Не успела Стелла придумать, что сказать в ответ, как мама Майкла поставила на стол пластиковый контейнер и открыла крышку. Внутри оказался светло-зеленый пористый пирог, от которого шел пар.

– Поешь, а? Bбnhbт. Очень вкусно.

Стелла отложила фрукт и овощечистку и протянула руку к контейнеру, но тут заметила, что он из дешевого пластика, как те, в которых продают еду на вынос.

– Нельзя разогревать такие контейнеры. В еду наверняка теперь попал бисфенол А. – Насколько было известно Стелле, это чуть ли не яд.

Мама Майкла пододвинула пирог к себе и понюхала.

– Да нет, все в порядке. Никакого бисфенола.

– Стеклянные контейнеры и контейнеры от «Пирекс» стоят дороже, но они безопасны, – сказала Стелла. Неужели маме Майкла никто об этом не говорил? Они что, специально? Хотят, чтобы она заболела?

– Я всегда пользовалась этими, и никаких проблем. – Быстро моргая, мама Майкла прижала крышку контейнера к груди.

– Вы сразу и не заметите. Он накапливается постепенно. Вы бы действительно лучше потратились…

Джейни отобрала у мамы пластиковый контейнер и тут же набила рот зеленым ядовитым пирогом.

– Мое любимое. Обожаю. – Многозначительно посмотрев на Стеллу, она потянулась за добавкой.

Майкл решительно подошел к столу и отнял контейнер у сестры, прежде чем она успела съесть третий кусок.

– Это правда, Mẹ. Эти контейнеры и в самом деле очень плохие. Я об этом как-то не подумал. Не стоит ими пользоваться.

Он бросил контейнер в мусорное ведро, и мама принялась возражать по-вьетнамски. Неужели женщина расстроилась из-за того, что Стелла не захотела есть отраву?

Джейни поднялась из-за стола и вышла, и в кухню тут же ворвались две другие девушки. Им было чуть за двадцать, у обеих длинные темно-каштановые волосы, бледная кожа оливкового оттенка, длинные ноги и стройные фигуры. Стелла уже успела узнать, что подобные вопросы раздражают людей, иначе спросила бы, не близнецы ли они.

– Ты, корова жирная, мало того что взяла, не спросив, так еще и вином заляпала! На свидании с моим парнем, между прочим! – кричала одна.

Стелла вздрогнула, ее и без того уже взволнованное сердце сжалось. Ссоры она определенно любила меньше всего. Когда люди ссорились, она всегда воспринимала это как нападки в свой адрес. И не важно, что она была лишь наблюдателем.

– Сама сказала, что вы уже расстались, а мне было любопытно. И вообще, я ничего бы не пролила, если бы размер подошел. Ну и кто из нас теперь жирная корова? – орала в ответ вторая девушка.

Бабушка взяла пульт и понажимала на кнопки. Зеленая вертикальная линия на экране поползла вверх, звук усилился, и громкость музыки из просто отвлекающей стала неприятной.

– Вот, значит, как. Возвращай все джинсы, которые я тебе отдала! – Первая девушка закричала еще громче, чтобы заглушить телевизор.

– Иди, забирай. Покажи всем, какая ты эгоистичная сучка.

Бабушка забормотала и еще прибавила громкость.

Стелла дрожащей рукой положила овощечистку и попыталась восстановить дыхание. Это становилось для нее уже слишком.

В кухню вошли еще две девушки. Одна была ниже и темнее остальных и выглядела примерно на возраст Стеллы. Другая – старшеклассница. Все это, наверное, были сестры Майкла. Одна, две, три, четыре, пять.

Та, что пониже, ткнула пальцем в сторону близняшек.

– Вы двое, прекратите ругаться немедленно.

Девушки фыркнули и сложили руки на груди почти в совершенно одинаковой манере.

– С тех пор как ты съехала и оставила нас одних с мамиными проблемами, ты больше не имеешь тут права голоса, – сказала первая.

Невысокая сестра напирала на них, как танк.

– Теперь, когда она пришла в норму, пора и мне пожить по-человечески. Хоть раз в жизни подумайте о ком-то, кроме себя.

– Так, значит, это мы теперь эгоистки? – спросила вторая близняшка. – Ты тусуешься на корпоративах, а мы сидим дома и держим мамины волосы, пока ее рвет после химиотерапии.

– Она сейчас не проходит курс химии… да ведь? – Невысокая сестра выжидающе посмотрела на Майкла.

Мама Майкла забрала у бабушки пульт, выставила звук телевизора на максимум и только потом отошла к раковине и стала возиться там над чем-то. Стелла положила взмокшие ладони на поверхность стола. Рано или поздно все закончится. Это надо просто пережить.

– Она начала, но не очень хорошо реагировала, поэтому ее перевели на пробные лекарства, – объяснил Майкл.

– Почему мне никто не сказал?

– Потому что ты так занята каким-то важным дерьмом, черт бы тебя побрал, почему же еще? Мама не хотела заставлять тебя нервничать еще сильнее, чем сейчас, – сказала одна из близнецов.

– Раскрою тайну: это нервирует меня гораздо сильнее.

– Хнык-хнык, Энджи, – сказала вторая близняшка.

В разгар перепалки послышался резкий писк, и мама Майкла достала из микроволновки белый дуршлаг. Орудуя щипцами, она переложила дымящуюся рисовую лапшу в большую чашу вместе с жареной говядиной Майкла и зеленью.

Она поставила чашу перед Стеллой, вежливо улыбнувшись.

– Это bъn Майкла. Тебе понравится.

Подбородок Стеллы дернулся в коротком кивке.

– Спаси… – У нее возникло подозрение, и она тайком взглянула на дуршлаг. И оттолкнула чашу. – Дуршлаг пластиковый. Это никому не следует есть.

Мама Майкла застыла, кровь прилила к ее лицу, когда она уставилась сначала на Стеллу, затем на чашу.

– Хорошо, я сделаю новую лапшу.

Но не успела мама дотронуться до чаши, как Майкл первым схватил ее.

– Я сам. Сядь, Mẹ. – Он унес отравленную еду с напряженным выражением лица, и у Стеллы появилось ужасное чувство, будто она сказала Что-То Не То, хоть она и не представляла другого способа вести себя в такой ситуации.

Мама Майкла села и повернулась к сестрам, которые продолжали ругаться, стоя возле холодильника. Вздохнув, она снова взяла овощечистку и продолжила чистить последний фрукт.

Стелла не сводила глаз с собственного манго, с каждой секундой напрягаясь все сильнее. Ей было больно от осознания неловкого молчания, повисшего между ними, и инстинкты подсказывали, что тишину нужно заполнить – если слово «тишина» здесь уместно. Мама Майкла молчала, но сестры продолжали говорить, а телевизор все еще разрывался. Когда снова послышались звуки фортепиано, нервы Стеллы натянулись до предела. Эта фальшивая низкая «ля» прозвучала раз, другой, третий, четвертый. Что может раздражать сильнее?

– Вам правда следует настроить фортепиано, – сказала она. – Так где, говорите, ваш муж?

Когда мама Майкла продолжила молча чистить манго, Стелла решила, что та не расслышала вопроса.

И спросила снова:

– Так где он?

– Его нет, – отрезала мама Майкла.

– Это значит… он скончался? – Нужно ли приносить соболезнования? Теперь Стелла не знала, что сказать.

Его мама вздохнула, не сводя глаз с манго.

– Не знаю.

Такой ответ сбил Стеллу с толку, и она, нахмурившись, спросила:

– Значит, вы развелись?

– Я не могу развестись с человеком, которого невозможно отыскать.

Стелла уставилась на маму Майкла в полном недоумении.

– Как это – невозможно отыскать? Произошел несчастный случай или…

Большая ладонь опустилась ей на плечо и крепко сжала. Майкл.

– Лапша почти готова. Ты ешь арахис?

Стелла моргнула из-за того, что ее перебили.

– Конечно, у меня же нет аллергии. – Когда он кивнул и отошел к плите, она снова обратилась к его матери. – А как давно он пропал? Вы писали заявление о пропа…

– Стелла. – Голос Майкла разрезал воздух с неожиданным упреком.

Сестры прекратили спорить, все взгляды обратились к ней. Сердце девушки колотилось так, что заглушало телевизор и фортепиано. Что такого она сделала?

– Мы не говорим о моем отце, – сказал он.

В этом не было никакого смысла.

– Но что, если ему больно или…

– Нельзя причинить боль человеку, у которого нет сердца, – перебила ее мама Майкла. – Он бросил всех нас ради другой женщины. Я хочу оформить развод, но не знаю, куда отправить документы. Телефон он тоже сменил. – Его мама отодвинулась на стуле и встала. – Mẹ надо отдохнуть. Пообедайте одни, дети, а? Можете сходить и купить что-нибудь для девушки Майкла, если она не хочет есть нашу еду.

Мама Майкла ушла, и игра на фортепиано резко оборвалась. Бабушка выключила оперу, и в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием статического электричества от телевизора. Внезапная тишина принесла облегчение, но отчего-то казалась зловещей. Кровь Стеллы побежала быстрее, в голове застучало, она задыхалась, словно только что пробежала дистанцию. Или готовилась убежать.

Джейни поспешила на кухню.

– Что у вас случилось? Почему мама плачет?

Никто не ответил, но семь пар глаз винили в этом Стеллу. Это было хуже шума, гораздо, гораздо хуже.

Она довела маму Майкла до слез.

Лицо Стеллы вспыхнуло от стыда и чувства вины, и она вскочила на ноги.

– Простите. Мне нужно идти.

Втянув голову в плечи, она схватила сумочку и убежала.


Майкл смотрел на дверь, за которой только что исчезла Стелла, чувствуя себя так, словно наблюдает за автокатастрофой в замедленной съемке. В его венах пульсировала смесь жутких эмоций. Злость, ужас, стыд, неверие, шок. Что за хрень только что произошла? И что ему теперь делать? Инстинкты подсказывали броситься за ней.