– Я чувствую, что просто обязана найти свою дочь! – сказала она Ивану.

– Ты же знаешь, что девочку удочерили, – напомнил мужчина. – У нее есть родители, и, возможно, она даже не подозревает, что не родная им. Ты хочешь неожиданно ворваться в их жизнь, чтобы разрушить то, что создавалось годами?

– Ни в коей мере я не хочу навредить девочке! Мне хочется хотя бы издали увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке!

– Поля, ты хорошо подумала?

– Да! – уверенно ответила она. – Я хочу увидеть ее! Мне не будет покоя, пока не увижу свою дочь!

– Тебе сейчас так кажется. Потом, когда ты ее увидишь, тебе захочется большего.

– Например?

– Пообщаться с ней, узнать что-то о ее жизни.

– Можно будет потом придумать какую-то хитрость, чтобы поговорить с ней.

– Вот видишь! Ты сначала заявляешь, что хочешь хотя бы издали посмотреть на дочь, потом оказывается, что поговорить надо. Полина, ты можешь разрушить ее привычный мир, в котором она жила много лет. Пойми это!

– У меня вот здесь, – Поля указала на грудь, – столько боли накопилось, что жить с ней дальше уже невозможно. Я должна увидеть ее! – произнесла она, чеканя каждое слово. – Иначе мне не жить! Обещаю, что не подойду к ней, не заговорю, не выдам себя, – добавила она, накрыв ладонями его руки. – Только помоги мне найти ее, прошу тебя!

– Я подумаю, как лучше поступить, – вздохнул Иван и остановил взгляд на ее руках.

– Я не могу больше ждать! – воскликнула женщина и с мольбой в глазах посмотрела на Ивана.

Ему хотелось упрекнуть Полю в том, что когда-то она отказалась от ребенка, беззащитного, которому не было и суток от роду, а теперь у нее возникло желание во что бы то ни стало найти свою дочь, но он смотрел в ее красивые глаза и видел в них неподдельное отчаяние.

«Зачем она прячется за стеной, которую сама же и воздвигла? – думал он. – И даже гордится тем, что эта стена имеет не совсем приличное название “стерва”? Неужели ей легче быть такой, чем обнажить настоящие чувства?»

– Ты думаешь, что я – бездушная тварь, покинувшая новорожденного младенца? – подавленным голосом произнесла она, убрав руки под стол. – Со стороны это так и выглядит, но никто не знает, что пришлось пережить восемнадцатилетней девочке-сироте.

– Так поделись с кем-нибудь!

– Не с кем, – холодно ответила она. – Я не хочу об этом говорить. Так ты поможешь мне?

– Только при одном условии.

– Я готова заплатить любую сумму!

– Эх ты! – Иван отвел взгляд.

– Прости. Вырвалось. Я тебя слушаю, – виновато произнесла Полина.

– Пообещай мне, что не навредишь дочери, – сказал он, – и не будешь вмешиваться в ее жизнь, если у нее все хорошо.

– Конечно! Обещаю! С чего начнем?

Иван предложил поехать в село, где проживала семья, взявшая девочку из детдома. По дороге Поля несколько раз повторила: «Галя, Галя, Галинка». Иван поинтересовался, чье это имя.

– Так назвали мою дочь в доме малютки, – объяснила она. – Красивое имя, не правда ли?

– Усыновители часто меняют детям имя, – заметил Иван.

– Да? Я об этом не подумала. Значит, вполне возможно, что у нее другое имя? Ты уже придумал, как будем действовать?

– Не имею опыта в таких делах, – сказал Иван. – Решим на месте. Мы же не пойдем прямо к ним домой?

– Нет. Что тогда?

Иван не ответил. Он мельком взглянул на дорожный указатель с надписью «Катериновка 15 км».

– Иногда время можно измерить в километрах, – вполголоса произнесла Полина.

– Как это?

– До момента, когда я увижу свою дочь, осталось пятнадцать километров, – задумчиво сказала Поля.

Оставшийся путь она молчала, хотя от Ивана не скрылось ее внутреннее волнение. Они проехали по улице Центральной и остановились возле небольшого домика, прятавшегося за деревянным заборчиком и густыми кустами сирени. Полина вопросительно посмотрела на Ивана.

– Доверься мне, – сказал он, выходя из машины.

Иван намеренно остановился у этого дома, заметив на скамейке пожилого мужчину. Полина молча шла за Иваном. Они подошли к мужчине, поздоровались, Иван попросил водички.

– Сейчас, мил человек, принесу, – сказал ему мужчина и пошел во двор.

Иван, попив воды из не совсем чистой пол-литровой банки, поблагодарил его, спросил, как зовут.

– Дядя Миша, – ответил он, – меня так все тут кличут. А вы, видать, не местные?

– Нет, – ответил Иван. – Мы, дядя Миша, проводим соцопрос.

– По политике? Так я могу высказать свое мнение, – оживился мужчина. – Я смотрю телек, так что в курсе всех новостей. Все могу сказать, что думаю! А чего мне бояться?

– Нет, мы по другому вопросу, – сказал ему Иван. – Интересуемся детьми, которых усыновили.

– А зачем вам это? – разочарованно спросил дядя Миша.

– Чтобы потом написать интересный репортаж для журнала, – объяснил Иван. – Чтобы другие небезразличные люди брали из интернатов сирот в свои семьи. Для этого нам нужно найти такие, где усыновленные дети выросли в нормальных условиях, в любви и заботе.

– Так где же таких взять?

– А в Катериновке нет таких?

– Кажись, нету.

– Жаль! А нам сказали, что когда-то на этой улице семья удочерила девочку. Обманули, значит? Ввели в заблуждение?

– Вот башка дырявая! – стукнул себя по лбу дядя Миша. – Это ж мои соседи! Вон через хату их дом! – оживленно заговорил он. – Было такое! Примерно лет двадцать тому назад они удочерили маленькую девочку, ей тогда и года не было, а у соседей своих детей не было. Это уже потом, когда та девочка немного подросла, у них родился Сережка, а еще через год двойня – Маша и Саша.

– Ого! Так у них многодетная семья! – сказал Иван. – Наверное, та удочеренная девочка принесла им счастье в семью?

– Да как вам сказать? – Мужчина почесал затылок. – Все вроде было у них хорошо, пока девочку не сбила машина. Это вон там, напротив их дома, случилось!

У Полины перехватило дыхание и все поплыло перед глазами. «Неужели я опоздала?» – подумала она, чувствуя, как застучало в висках.

– Когда это случилось? – спросил Иван, мельком взглянув на побледневшую Полину.

– Девочке лет пять-шесть было, – сказал мужчина. – Такая чудная девчушка была! Оля ее наряжала в вязаные платьица, которые сама на спицах вязала, а однажды сшила красное платьице в белый горошек, так девочка как куколка была! Кто увидит, бывало, не может пройти мимо. Глазища синие, волосики белые, как у ангелочка, а еще это платьице! Она как раз в нем была, когда ее машина-то и сбила.

– Что с ней? – спросил Иван.

– Я первый услышал, что случилась та авария, – продолжил дядя Миша. – Выбежал, а тут грузовик стоит, и дитя все в крови. Он, поди, метров пятьдесят ее протащил, позвоночник раздробило бедняжке, голова была вся в крови…

– Что с девочкой? Она жива?

– Вызвали «скорую», увезли ее. Оля с мужем Колькой месяцев два все к ней в больницу ездили в город, а потом…

– Что потом, дядя Миша?

– Оля приехала и сказала, что она умерла, – вздохнул старик и перекрестился.

– Я… Я туда, – еле слышно произнесла Полина и, пошатываясь, пошла к машине.

– Вы знаете, где похоронили ребенка? – спросил Иван, проводив взглядом Полю.

– Не-а. Ее сюда не забирали.

– То есть девочку мертвой никто не видел?

– Никто! Сережка, сводный ее брат, долго вспоминал сестричку, хоть и маленький тогда был. Он особенно был близок с несчастной, всё вместе ходили, за руку взявшись, как кровные.

– Как звали девочку? – спросил Иван.

– О! Ей дали красивое имя – Леонора! Во! – Мужчина поднял большой палец вверх. – Редкое и красивое имя!

– Кто сейчас живет в том доме?

– А никто! Оля года два назад умерла, рак у нее был… А Колька уехал в город, поговаривают, что нашел себе там бабу.

– Значит, здесь никто не живет?

– Сережка иногда наведывается, – сказал он. – Приедет, траву покосит, чтоб не заросло подворье, с пацанами погуляет и опять в город. Учится он там, а дом продать не может.

– Почему?

– Колька с близнецами тут прописан, – пояснил он. – Люди болтают, что городская бабенка не хочет Кольку у себя прописывать. Может, брешут, а может, и правда.

– У вас есть адрес или номер телефона этого Кольки?

– Не-а, нема. Мобильника у меня нет, тож зачем мне его номер?

– А сына их, Сергея?

– Тоже нема. Знаю, что учится в горном, – сказал мужчина. – То ли техникум, то ли институт или колледж, понавыдумывали названий, но что в горном – это точно!

– Спасибо вам, дядя Миша!

– Да за что? Языком чесать – не мешки таскать! – улыбнулся мужчина.

Иван простился с ним и поспешил к машине. Полина сидела с прикрытыми глазами, откинувшись на сиденье.

– Я опоздала, – глухо произнесла она.

– Кто такое сказал? – Иван подал ей бутылку с минералкой. – Сделай несколько глотков, и поговорим.

Полина медленно протянула руку, взяла бутылку, отпила воды.

– О чем? – спросила она. – Все выяснили. Я опоздала. Так мне и надо, чтобы всю оставшуюся жизнь жалела и помнила! Помнила, жалела и каялась! Правильно Боженька сделал, что меня так наказал! – воскликнула она на грани нервного срыва. – Я не заслужила счастливой жизни! Это я, одна я, не тот водитель грузовика, а я виновата во всем! Это я ее угробила! И теперь обречена жить в полном одиночестве, без детей, чтобы доживать в доме престарелых, гнить в собственных фекалиях! Не говори мне, что у меня еще будут дети! – вскрикнула она, взглянув на Ивана с застывшими слезами в глазах. – Я бездетная! И у меня никогда не будет детей! У меня была такая дочь! – Полина упала на грудь Ивану и безутешно расплакалась.