Я решаю промолчать. Я люблю своих родителей и чувствую себя ужасно, находясь с мамой в ссоре.

Она не находила себе места.

Мне тоже было нелегко, папа. Она же меня предала. Она дала понять, что я ей не так важна, как видимость моего семейного благополучия, чтобы было как у всех!

Дочка! Ну не начинай все заново! Может быть, вы сегодня помиритесь!

Папа, мне тоже тяжело признавать, что у меня не вышел брак, что я все испортила. Но незачем тыкать меня в это носом, словно нашкодившего кота. Мне и самой плохо. Во всяком случае, было плохо. Неужели ее не может порадовать тот факт, что я, наконец, счастлива?!

Может, - мама подошла неслышно, встала в дверном проеме. В ее руке было полотенце, которым она придерживала горячую сковородку. – Витя, иди, посиди с Женечкой.

Папа выходит из комнаты, прикрывая двери. Вот он, серьезный разговор. Я готовлюсь к нотациям, но мама молчит. Только смотрит на меня с примесью жалости и укора.

Мне Женя рассказала, что вы скоро переезжаете.

Да, – я не собираюсь тут же рассыпаться перед мамой объяснениями или рассказывать о нашем новом жилье. О том, что мы его покупаем. О том, что все очень серьезно. Не хочу ей ничего доказывать.

Дом у моря.

Да.

Значит, твой ухажер не бедный.

Он обеспеченный человек.

Ушла от Влада ради денег?

Не начинай. Не в этом дело, ты и так прекрасно знаешь. Мы не бедствовали, тем более, Влад успешно делал карьеру.

И теперь ты счастлива?

Да. Впервые за долгие годы.

Мама молчит. Потом встает и подходит к полупрозрачным дверям, сквозь которые видна кухня. Ее пальца нервно теребят измятое полотенце.

Я свое счастье отвоевывала, оно мне не досталось вот так просто, как сейчас, кажется, тебе выпало твое.

И мне нужно страдать из-за того, что я воспользовалась своим шансом?

Я принудила твоего отца остаться со мной. Ради семьи. Ради тебя.

Я застываю, как громом пораженная. Открываю рот, но не знаю, что сказать, вместо этого во все глаза таращусь на мамину фигуру, на ее скованные плечи, на напряженную шею.

Тебе было два года. Отец развелся со своей первой женой, и мне тогда казалось, что он счастлив со мной, с нами. Он любил тебя без памяти, ты стала для него и луной, и солнцем. Но я чувствовала, знала, что он все чаще оглядывается назад, всматривается в свое прошлое и видит в нем то, что не дало ему настоящее. Это не твоя вина. И не моя, - последние слова мама сказала с нажимом, и я поняла, что она в них сомневается. – Он встречался с ней, несколько раз, я узнала об этом случайно. Я видела, что он тоскует иногда, сидит перед телевизором или книгой, а глаза застыли в одной точке, и мыслями он далеко-далеко. И только с тобой он оживлялся и возвращался к нам. Я долго терпела, пыталась обеспечить ему все, что было нужно для счастливой семейной жизни. Но он не брал то, что я предлагала. И когда я узнала, что очередная командировка не связана с его работой, что он опять ездил к этой… к этой потаскухе, я поняла, что могу потерять его.

Мама замолкает и смотрит на меня. Я замечаю то же упрямое, твердое выражение лица, которое видела тысячи, десятки тысяч раз.

Ты никогда не жила в неполной семье. Ты всегда знала, что у тебя есть и мама, и папа. Ты помнишь свое удивление во втором классе, когда узнала, что у твоего соседа по парте есть только мама? Ты не могла понять, что в жизни может быть как-то по-другому. И это моя заслуга. Я вовремя пресекла эти отношения. Они однажды и так уже распались, причем без моего вмешательства. И во второй раз им тоже не суждено было закончиться успешно.

Ты разлучила папу с его первой женой?

Я указала ему на его долг. На прошлые ошибки, которые его ничему не научили. Он взял на себя ответ за нас, за свою новую семью, и был не в праве не держать его.

Он хотел нас бросить? – у меня от избытка чувств садиться голос.

Я уверена, что он думал об этом. Но я позаботилась, чтобы эта мысль не укоренилась в его мозгу. Я обрисовала ему, каково будет тебе жить без отца. Как будет складываться твое мировоззрение, понятия о семье и отношениях в том случае, если пример из собственной жизни будет не очень хорошим. Сказала, что неясно, будет ли лучше тебе жить только с матерью или еще и с отчимом, но в любом случае, это будет в миллион раз хуже, чем жить с обоими родителями, в атмосфере любви и счастья, так, как и заслуживает каждый ребенок.

И он остался?

Как видишь. Ты жалеешь о своем нормальном детстве?

Нет. Нисколько, - слова тянутся, будто резиновые.

Вот и ему я сказала, что ради семьи, ради ребенка нужно жертвовать личными амбициями и желаниями.

Личным счастьем, - поправляю я маму.

Говори, как тебе угодно, но я оказалась права. И со временем мы научились быть счастливыми вместе. Ты нам помогла, скрепила нас, объединила. И когда ты повзрослела, в наших отношениях ничего не изменилось, мы привыкли к тому, что мы есть друг у друга, к тому, как мы живем.

И вы были счастливы? По-настоящему?

Да.

Я не верю. Вернее, я сомневаюсь, потому что не помню моментов, когда мои родители решили бы развестись или ругались так сильно, что дошло бы до взаимных оскорблений. Нет, ничего этого не было. Но вот так насильно, принудительно заставить себя быть счастливым невозможно. Или возможно?

Дни моего детства текли ровно, и за малым исключением, почти безмятежно. Я была уверенна в том, что за каждым моим решением, за удачей или промахом стоят мама и папа, готовые утешить и поддержать. И я думала, что эта сила берет истоки в их любви. Может быть, я ошибалась и это было только субъективное мамино ощущение? В то время как папа старательно играл свою роль, вжился в нее, сросся с тем образом, который ему навязали? Счастье можно успешно имитировать. Мне ли этого не знать! Я так долго делала вид, что меня все устраивает в браке.

Лариса, - позвал папа и открыл дверь, в которую тут же прошмыгнула Женя. Мама обернулась и я не узнала ее лицо. Чужое, застывшее, только глаза ее блеснули при виде отца. Как же она его любила! И как ей было больно от этого.

Ба, я хочу какао. Дедушка сказал, что его нужно сварить, а он не умеет.

Мама молча уходит в кухню, хотя я понимаю, что она не хочет этого сейчас. Она еще не все сказала, она не желает, чтобы я осталась сейчас наедине с отцом. Но все же подчиняется требованию внучки.

Что случилось? Ты выглядишь так, будто потерялась.

Что-то в этом роде. – До сих пор не могу прийти в себя.- Папа, ты остался с нами против своей воли? Когда я была еще совсем маленькая?

Что за глупости тебе рассказала твоя мать?!

Думаю, это не глупости.

Отец молчит. Потом прикрывает двери и садиться напротив.

Я когда-то был влюблен.

В свою первую жену.

Да, - он выглядит удивленным, но продолжает. – Я женился в девятнадцать лет. Даже в те времена это считалось довольно ранним браком. Я женился, потому что любил ее до безумия. Но оказалось, что несмотря на наши чувства, нам тяжело быть вместе. Мы были молоды, кровь играла в венах, мы ревновали друг друга, как сумасшедшие, ссорились и мирились, но не могли ни минуты друг без друга. Ей это нравилось. Я знаю. Сейчас, столько лет спустя, я могу сказать, что мы оба были такими – требовали от жизни по максимуму, давали все, что было и брать хотели столько же. Но пару лет спустя это стало тяготить. Постоянные ссоры заканчивались примирениями, которые больше не радовали. Появилась какая-то пустота, недосказанность. И когда она сообщила, что беременна, нам обоим показалось, что вот он – выход. Но на втором месяце случился выкидыш. Она не хотела видеть меня. Я же понимал, что лучше не станет. Мы развелись. Но я всегда ее помнил, не мог забыть. Подобных ей я больше не встречал. Только она задевала за живое, только она.

Отец вдруг останавливается и смущенно откашливается. Я замечаю, что он чувствует себя неловко, рассказывая о своей любви к чужой женщине собственной дочери. Но понимаю, что почему-то для него это важно. И молчу в ожидании продолжения.

Он с минуту не говорит ни слова, только тяжело вздыхает, вспоминая что-то почти забытое.

Когда я встретил твою маму, мне показалось, что все можно начать заново. Каждый человек заслуживает счастья или хотя бы еще одной попытки. И я ею воспользовался. Мы поженились, а через год появилась ты. Мне показалось, что вот оно – мое предназначение. Я должен быть отцом. Я был так рад, что не мог перестать улыбаться людям на улицах, а однажды расцеловал булочницу. Это было тогда, когда ты сказала свое первое слово. «Па». – Отец улыбается. Я знаю эту притчу. Мама до сих пор втайне злится, что моим первым словом было не «мама». – А потом я встретил ее. Опять. И жизнь закрутилась заново, с еще большей силой. Не думай, Ира, что я хоть на секунду забыл о тебе. Я все так же любил тебя, но ее … мои чувства к ней невозможно описать. Она была моими нервами, она давала мне весь мир, который доступен человеку через его органы чувств. Никогда я не переживал так остро, не чувствовал сильнее грозу на море, или слепой дождь, или прикосновение. Я верю в то, что у каждого из нас есть половинка. Очень немногим везет встретить ее, узнать, остаться рядом. Большинство так и не встречают того, кто подходит нам идеально, как пошитый на заказ костюм, как наша собственная кожа. Мы можем жить со многими, иметь общих детей, интересы, общую жизнь. Но только с одним единственным человеком это не кажется чем-то неестественным. Только с этим человеком ты понимаешь, что, наконец, стал целым.

Но мама сказала тебе, что нельзя быть эгоистом и забыть о дочери, - я знаю, как мама умеет давить.