Выговорился! И сразу наступило опустошение. Никаких чувств, эмоций, только усталость.

Она неслышно подошла сзади, прижалась теплой грудью к спине:

— Ты знаешь, почему не разрешают делать операции родственникам?

Он кивнул.

— Ты сделал все, что мог, я уверена — прижалась щекой к его лопатке.

— Мне понадобилось полгода беспробудного пьянства, чтобы это понять, а ты это поняла за несколько минут?! — он вытащил ее из-за спины, прижал к себе. Если бы можно было ее никогда не отпускать!

* * *

— Хочешь, я тебе покажу одно место? Только надо одеться и поехать туда.

— Прямо сейчас? Ночью? — удивилась она, подняв лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. Но он смотрел так умоляюще, что стало совершенно неважно, что там за окном мороз минус сорок.

Они быстро оделись, шаловливо выдергивая одежду друг друга и глупо подхихикивая.

Не успели выскочить из подъезда, как мороз уже стиснул обоих в своих медвежьих объятиях, так что не вздохнуть.

Хорошо в машине уже стало тепло: пока они собирались, Дима успел включить печку.

Перед тем как юркнуть на пассажирское сидение, Рянка показала ркой в рукавичке на оцарапанный бок машины:

— Это стало причиной, что ты бросил пить?

Она уже знала эту историю от его матери, но хотела, чтобы он рассказал ей все до конца.

— Да, — кивнул Дима. — Именно тогда понял, что уж лучше лечить людей, чем их калечить.

Они ехали молча по темной ночи, так было хорошо друг с другом, что не хотелось даже говорить. Она наслаждалась тем, как он вел машину, красиво, уверенно, по-мужски.

Неожиданно он остановился.

— Приехали?

— Ага, — он кивнул вперед, чуть подкатя машину к обрыву. Внизу открывался вид на город, вернее на мозаику огней уличный фонарей и окон домов.

— Красиво! — тихонько проговорила она, беря его за руку, как будто стараясь разделить с ним свой восторг.

Он на время заглушил двигатель и наступила торжественная тишина, дополнившая величественности открывавшемуся виду.

— Ух ты! — прошептала она, вглядываясь вперед и время от времени подставляя его взгляду свое улыбающееся лицо.

Пошел снег. Сначала редкими белыми хлопьями, падающими на лобовое стекло, а потом все чаще и чаще. Стало совсем тихо, снег поглотил все звуки… весь мир снаружи. Как будто остались только они вдвоем и больше никого во всей вселенной. Огромные снежинки медленно с достоинством опускались на стекло, это было похоже на танец, тихий, грациозный танец. Если до этого момента тишина была органична окружающему миру и их ощущениям, то сейчас этому танцу не хватало звука. Как будто почувствовав это он начал говорить тихим низким голосом, от которого у нее мурашки побежали по спине от наслаждения:

— Знаешь, одна моя пациентка, она работала на строительстве башни, первого небоскреба в Москва-сити, так вот она как-то рассказывала мне, что на большой высоте, на уровне сорокового или пятидесятого этаже потоки воздуха идут вертикально вверх, захватывая с собой дождь и снег. Так что стоя на каком-нибудь пятьдесят первом этаже можно наблюдать, как снег падает вверх!

Он не заметил, как она вся застыла, заледенела как статуя. Даже глаза не двигались. А он все смотрел сквозь стекло, наслаждаясь падающим снегом, тишиной и теплом ее ладошки в его руке.

— Что ты сказал? — выдохнула она одними губами.

Он повернулся к ней со счастливой улыбкой на губах:

— Было бы здорово посмотреть, как снег падает вверх, да? — повторил он.

— Я вспомнила… — прошептала она, вглядываясь в его глаза.

* * *

Она откуда-то издалека слышала его голос, как маяк в буре, сквозь которую ей надо пройти во что бы то ни стало:

— Интересно было бы хоть разочек посмотреть — да?

Что-то щелкнуло в ее мозгу, и она не моргая с открытым ртом уставилась на него невидящими глазами.

Как снег падает вверх… снег падает вверх… снег… падает… вверх… и змейка огней третьего кольца далеко внизу… под ее ногами… на 61-ом этаже…

Потом перевела взгляд на большие мохнатые хлопья снежинок, тихо-тихо падающих на лобовое стекло.

Как снег падает вверх…

— Я вспомнила… — прошептала она хрипло и как-то отстраненно.

Она вспомнила картинку — как она смотрела на такие же крупные снежинки в темноте ночи сквозь стекло, находясь на 61-ом этаже, и снег падал ВВЕРХ. Она тогда впервые видела такое чудо и не могла им налюбоваться! Там в Москве, в другой жизни, в своем офисе, вечером, доделывая работу и пережидая, когда спадут пробки, чтобы ехать домой. Домой… в свою квартиру. Она любила свою квартиру, все подбирала сама, без всяких новомодных дизайнеров. Пусть у нее были не самые дорогие вещи в квартире, зато они были выбраны и подобраны с любовью и создавали уют. Дом… Как будто пахнуло-поманило знакомым запахом.

Она снова посмотрела на его застывшую фигуру в темноте зимней ночи. Он сидел не шелохнувшись, боясь спугнуть что-то невесомое зыбкое.

— Что… вспомнила? — тихо ровным шепотом спросил он. Так просят самоубийцу положить пистолет.

— Свой кабинет на 62-от этаже в Москва-сити.

— Ого! — он аж присвистнул.

— Ага! — улыбнулась она. — Высоко!

Помолчала, а потом сказала, кокетливо наклонив голову вбок:

— А зовут меня Зоряна Владимировна Зеленская.

— Как?… Как??? — Он развернулся к ней всем корпусом и уставился в ее глаза. Мгновенье его лицо оставалось неподвижным, а потом он резко откинул голову и расхохотался. — Я… мне… твои родители не дали мне ни единого шанса!

— Что?… — она никак не могла понять причину такого бурного веселья.

— Зоряна? — переспросил он, давясь от смеха и утирая выступившие слезы. — Да я в жизни бы не угадал твое имя!!!

Он хлопнул ладонью по рулю от избытка чувств.

Она тоже рассмеялась таким счастливым заразительным смехом.

И вдруг неожиданно нахмурилась:

— Какое сегодня число?

Он вскинул руку, посмотрел на часы:

— Уже тринадцатое. Января, — на всякий случай уточнил он.

— Боже мой, — растерянно сказала она. — Надо срочно позвонить Олегу… А у меня нет его номера!.. Мне надо срочно ехать в Москву!

Она посмотрела на него, как на единственную надежду.

— Здесь где-нибудь летают самолеты?

Он не придал значения комичности вопроса и кивнул:

— Да, я отвезу.

* * *

Тринадцатое! А документы на тендер сдавать надо пятнадцатого! То есть послезавтра! Можно успеть, если очень сильно постараться и очень сильно повезет! Если есть самолет, если не будет пробок и таксист согласится везти с простоем, потому как ей еще нужно будет как-то попасть к себе в квартиру, а запасные ключи есть у соседей и у Дашки на другом конце Москвы — опять-таки по пробкам, можно и сутки так кататься. А телефонные номера все были в мобильном, которого нет. Дома есть какая-то наличность — на такси точно хватит. Самое главное попасть домой! Ха, а почему собственно это самое главное, если мобильного нет, и ноутбука тоже нет. Что остается? Визитки и домашний телефон — если его еще не отключили за неуплату (зачем платить за телефон, которым все равно не пользуешься?!). Когда она в последний раз платила? — вот этого она точно не вспомнит. В крайнем случае попросить мобильный у Оли, соседки. Потом расплачусь — не проблема. Главное сейчас найти где-то в визитках телефон Олега и переделать документы на тендер.

Она вспомнила, только сейчас вспомнила, где видела этого лысого, который потом ехал с ней в купе. Он отирался возле нее, когда она регистрировала билет на вокзале перед отходом поезда. А потом она видела его с проводницей своего вагона, они очень интимненько о чем-то шептались. Она тогда еще усмехнулась: дорога дальняя, а лысый уже себе теплое местечко присмотрел. А еще в ее купе ехал высокий с бурыми волосами. Его она видела вместе с Игорем, этим скользким новым помощником директора! За недели две до отъезда, они сидели в ресторанчике. Она бы и не обратила на них внимания, но этот с бурыми волосами посмотрел прямо на нее и быстро отвел взгляд, как будто не хотел, чтобы она его видела. Она тогда не придала этому значения. А сейчас все складывалось, как кусочки головоломки.

Она попыталась вдохнуть поглубже, но подбирающийся ужас обхватил грудь стальным обручем — в общем по классике: ни охнуть — ни вздохнуть!

Как же так! Она же что-то заподозрила краем сознания тогда, в купе. Хотя они ничем себя не выдали, но что-то было в поведении этих мужчин… Или эти совпадения мозг сопоставил еще тогда, когда она садилась в поезд?! Именно поэтому она таскала с собой сумку с кошельком и ноутом в туалет. Тяжело и неудобно, а что поделаешь — так все будет целее?! Вот про минералку, бутылку которой она сразу поставила на стол в купе, даже не подумала! А они видимо в нее и подсыпали или подлили — в чем там клофелин бывает? — пока она была в туалете. А в вагоне было жарко (интересно тоже их работа или совпадение?) — пить хотелось страшно! Вот она и выдула почти всю бутылку и почти залпом. Дура! В следующий раз ни за что с мужиками в одном купе не поеду! Точнее в следующий раз ни за что не поеду на поезде! Хотя если им нужен был ее ноут, они могли то же самое и в самолете провернуть, да и на машине.

Кто знал, что она уезжает? Олег, директору сам бог велел, Игорь, скользкий угорь, секретарша, та могла кому угодно… Она даже Дашке ничего не говорила, та так отнекивалась от ее компании на новый год, что Рянка даже подумала, уж не стала ли ее физиономия ей в тягость, не вызывает ли она нехорошие ассоциации с этим ее бывшим олигархом?