— Не знаю, — всхлипнула она и снова с всхлипом уткнулась в полотенце.

Он терпеливо ждал, зная по опыту, остановить этот поток женских слез невозможно в принципе.

В минуту очередного затишья:

— Я, наверное, единственный человек на свете, кто не может толком объяснить, почему плачет, — всхлипнула она, снова оторвав лицо от полотенца.

— Не расстраивайтесь, — усмехнулся он. — Для женщин это совершенно нормально.

Она улыбнулась сквозь слезы, потом, немного подумав, рассмеялась.

— У вас все женщины плачут без причины?

— Вообще-то вы первая женщина, плачущая в этих стенах.

Она снова улыбнулась, на этот раз смущенно:

— Вы извините, я покопалась в ваших вещах и позаимствовала рубашку и шорты.

— Да, пожалуйста, — кивнул он.

— И полотенце тоже, — демонстрируя ему мокрое полотенце в ее руках.

Он просто кивнул.

— Мне не хотелось после душа надевать ту же одежду, в которой я была в больнице.

— Хорошо, — только и ответил он. — Вы ели?

— Эээ… нет.

— Пойдемте, чего-нибудь пожуем, я жутко голодный, — пожаловался он, почесывая свою взъерошенную после сна шевелюру.

Она кивнула удаляющейся широкой спине, затянутой в грязно-коричневого цвета футболку и узким бедрам в съезжающих с них джинсах.

* * *

Оторвавшись от созерцания содержимого холодильника, он мельком взглянул на показавшуюся в дверях Вицу, как он сократил Спящую красавицу. Ну надо ж ее как-то называть, хотя бы про себя.

Шорты??? Ну ладно его темная рубашка, она была даже ему большевата, поэтому он ее практически не носил, а уж на ее узкой фигуре она вообще казалась необъятным парусом. Зато выглядывающие из-под рубашки «шорты», которые вообще-то были его трусами, ну да довольно свободными, да плотный зимний вариант, но не шорты же. Опускать глаза ниже на стройные ноги он не стал, быстро отвернувшись и практически нырнув головой в холодильник.

— Тааак, что у нас тут завалялось… Хм… из съедобного практически ничего. Значит будем варить пельмени!

Она проскользнула к столу и тихонько пристроилась на краешке протертого стула, попыталась поджать босые ступни под себя, но потом передумала и оставила ноги как есть на полу. Понаблюдала за широкой спиной, роющейся в светлом нутре старенького холодильника, опустила взгляд ниже… и нервно сглотнула. Боже, да любой душу продал бы за такую задницу!

Откуда у нее такая мысль? Она попыталась покопаться в голове, как делала уже не раз за последние пару суток, но так ничего и не нарыла. Хоть бы какой-нибудь свет, как вот от этого старенького холодильника, в полной черноте в ее голове! Она вздохнула и уставилась на широкие клетки полиэтиленовой скатерти. Наверное, у нее давно не было секса. Или она профессиональная соблазнительница? А может она проститутка? Нет, для проститутки секс — работа, они наверняка не испытывают тянущей слакой боли внизу живота при виде мужчины. Даже если этот мужчина высок, широк в плечах, узок в бедрах, и у него такая обалденная задница! Или ее просто возбуждают мужские задницы?

— Дмитрий Александрович!

— Ммм? — отозвался он, занятый кастрюлей с водой для пельменей.

— Вы создаете впечатление человека, умеющего мыслить аналитически.

От этой фразы он чуть не выронил кастрюлю, перенося ее от раковины к плите.

— С чего вы сделали такой вывод, позвольте узнать? — повернулся он к ней в полном изумлении.

— Да не знаю я, — в отчаянии махнула она рукой. — Не зна-ю! Просто иногда слова складываются в голове, а откуда они берутся — понятия не имею!

— Так ладно, — он наконец-то поставил кастрюлю на плиту и, присев на второй стул, взял ее за подбородок профессиональным жестом: — Следим за моим пальцем, так… хорошо…

Она водила глазами вправо, влево, следуя за его рукой. Ей не нравилось чувствовать себя пациенткой с ним, но в данный момент она понимала, что другого не дано.

— Дмитрий Александрович, что вы думаете обо мне?… Кто я?

Черт бы побрал эти зеленые глаза олененка Бемби! Надо от нее держаться на безопасном расстоянии и почаще напоминать себе, что она пациентка!

Он резко встал, подошел к плите, проверил воду в кастрюле и, оставшись там, сказал:

— Хм, ну судя по вашим шмоткам, вы — дамочка не бедная, так что вспомните номер счета в банке — отдадите долг за пельмени.

Она улыбнулась:

— Хорошо, обязательно.

— Если серьезно, не знаю. Вас накачали клофелином, обычно это делают с целью ограбления. При вас, конечно, ничего не обнаружили, но вот колечко на вашем пальце, — он кивнул на витое кольцо на ее указательном пальце, обычное простое кольцо, без каких-нибудь камней, оно вообще казалось просто согнутым куском стали, правда хорошо отполированной. — Такое колечко стоит больше, чем моя зарплата. То ли грабители оказались непрофессионалами, тогда зачем сложности с клофелином?! Вот вспомните, все мне расскажете!

— А если… не вспомню?

— Вспомните, куда вы денетесь! Надо просто подождать и не зацикливаться на этом. Не думайте и не пугайтесь. Когда вы расслабитесь, память вернется.

— Откуда вы знаете?

— Уверен!

— А сколько мне лет?

— Хм, — ухмыльнулся он. — Надеюсь не получу в морду, если скажу женщине свое предположение о ее возрасте…

— Я не дерусь… наверное…

— Не больше 25.

Она удовлетворенно кивнула.

— А… я? Кем я могу быть? — спросила и поежилась под его взглядом.

— Хм, — он осмотрел ее всю от рыжей свежевымытой шевелюры до выкрашенных в темно-красный лак ногтей на маленьких пальчиках ног.

— Ухоженная, — кивнул на педикюр.

«Красивая»

— А я могу быть… ммм… содержанкой?

Он нервно хохотнул и впервые за все время открыто улыбнулся, открывая два ряда белых зубов.

Хорошо, что она сидела! Улыбка сделала его обычно строгое и даже суровое лицо с широкими насупленными бровями, по мальчишески задорным. От этой улыбки в груди собрался теплый ком и покатился вниз.

— Я бы мог понапридумывать кучу синонимов того, что вы имеете в виду, но до этого слова бы точно не додумался! Интересно было бы покопаться в вашей голове…

Но снова увидев взгляд затравленного олененка с доверчиво распахнутыми глазами, поспешил извиниться:

— Простите, я не то имел в виду. Вы точно не из нашего захолустья. Скорее из большого города, может быть офисный работник.

Отвечая на ее немой вопрос, кивнул на руки:

— У вас ногти обрезаны под самый корень, но руки ухоженные, обычно так делают женщины, работающие в офисе.

Она незаметно выдохнула, когда он отвернулся к кастрюле. Уже что-то!

Глядя на горку дымящихся и вкусно пахнущих пельменей, она пробормотала:

— Есть в этом что-то неправильное… только я не понимаю что? — И с надеждой посмотрела на него.

Тот тем временем быстро уплетал свою порцию, пытаясь дуть на отдельно взятый пельмень, но все же обжигаясь.

— А что тут правильного — нажираться пельменей на ночь! Вы наверняка такого себе не позволяли, судя по фигуре. Но извините, салатов у меня нет!

Что-то проскользнуло в его тоне колючее, то, в чем стоило бы покопаться, но он наверняка туда просто так не пустит.

Умяв свою порцию в рекордно короткий срок, он потянулся, как сытый кот, и закинул руки за голову.

Она сморщила свой хорошенький носик и покраснев пробормотала:

— Вы не хотите в душ сходить?

— О! — он резко опустил руки вниз. — Простите, я двое суток был на дежурстве.

— Я поняла, — кивнула она, смущенно опустив глаза вниз. Взгляд упал на поле пустых бутылок. — Что это? — кивнула она на пол.

Он проследил за взглядом:

— Памятник, — и резко встав из-за стола, вышел из кухни.

Она еще некоторое время сидела, прислушиваясь к шуму воды из ванной. Он смешно пофыркивал, когда принимал душ. Смешной, — улыбнулась она.

От нечего делать быстро помыла посуду и, пройдя в комнату, удобно устроилась на диване.

* * *

Пришлось натягивать джинсы на голое еще влажное тело. Сам виноват, нечего было психовать от ее невинного вопроса, а лучше взял бы свежее белье с собой в ванную. М-да, надо привыкать, что он теперь не один, голым после душа уже не погуляешь.

Как бы незаметно прошмыгнуть в спальню? Джинсы он еще перетерпит, но прямо скажем несвежую футболку натягивать как-то очень не хотелось. Так что прикрыв живот полотенцем, периодически подтягивая сзади сползающие джинсы, он, пригнувшись (в шпионов что ли играет?), направился мелкими перебежками в спальню. Ха, там по пути надо еще в шкаф заглянуть! Черт!

Зря старался быть невидимым, Вица сладко посапывала, уютно свернувшись калачиком в углу дивана.

Фууух! Можно было и голым выйти!

Надев свежую одежду, он принес ей подушку и одеяло. Долго стоял над спящей девушкой и думал, как бы подсунуть ей под голову подушку, потом плюнул на это дело, оставил подушку просто рядом, а одеялом накрыл ее голые ноги. Сам ушел в спальню спать.

Но сон не шел. Он крутился, вертелся, взбивал подушку, сбрасывал ногами с себя одеяло, потом натягивал снова. Бесполезно!

С тихим стоном и приглушенными чертыханиями, он встал с кровати, прошлепал в коридор, выудил из кармана дубленки бутылку и прошел на кухню.

* * *

Он разбудил ее с бокалом шампанского в руке. Она никак не могла понять, где она, пока не услышала его тихий низкий голос:

— Я уже давно не отмечаю праздники, но может для вас это важно. Через семь минут новый год. Так что, если хотите, могу включить телевизор и мы послушаем куранты.