Марина Малиновская - Когда судьба сильней

Мира вновь расслабилась и откинулась в объятия Дамиру. Так они сидели, укачивая друг друга в объятиях, пока к ним не прибежали местные жители.

Дальше Мира помнит всё, как во сне.

Она помнит, что из её рук забрали мальчика, который уже не плакал. Она чествовала, как её одевают какие-то женские руки. Слышала турецкий разговор и ничего не понимала, пока не очутилась в объятиях Дамира.

— О чём они говорят? — Спросила она Дамира, прячась за его спиной.

— О тебе, и о… ребёнке. — Ответил он, поворачиваясь к ней лицом. — Дети играли на отмели возле деревни. Ходили по бревну через реку. Там всегда поток был тихим, и вдруг… поднялась волна, она смыла одного мальчик с бревна и понесла по течению. Пока мальчики сбегали в деревню и собрали народ, он уже скрылся из виду. А, уж, когда они его нашли, то нашли и тебя рядом с ним в голом виде…. Вот теперь не знают, что и думать… Я им всё объясню, а ты побудь здесь…

Дамир чуть сжал её плечи руками и отошёл.

Мира тоже отошла под крону дерева и опустилась к его подножью. Она села на камень и стала рассматривать свои раны. Только теперь она почувствовала, что вся её спина «горит огнём».

— Вся в ссадинах, да ещё и обгорела на солнце… — Вслух произнесла она, и усмехнулась. — Зато накупалась на всю жизнь…

— И ещё ты спасла Махмуда, так зовут этого мальчика. — Сказал Дамир, подводя к ней молодую женщину со спасённым мальчиком на руках.

Ребёнок обнимал свою маму за шею и улыбался. Мира встала с камня сделала к ним шаг и тут же угодила в объятия молодой женщины и ребёнка.

Когда закончились объятия и поцелуи, Мира невольно посмотрела на Дамира и произнесла. — Теперь душа Махмуда принадлежит мне. Я стала для него второй мамой. так у нас говорят.

Дамир перевёл её слова людям и началось волнение. Мира не понимала, что случилось, и Дамир дал ей разъяснения.

— Народ удивлён вашим обычаем, то есть обычаем у русских, но он ему нравится. Даже его родная мать не против, что бы ты стала её ребёнку второй мамой. Они хотят завтра устроить праздник в честь спасения мальчика. Он сын главы селения.

Мира быстро замотала головой и заговорила. — Ой, нет, только ни это. Я же это сказала и даже не подумала, какие могут быть последствия. У вас свои жизненные устои, а у нас — свои. Зачем же всё мешать в одну кучу? И завтра…? Завтра мы уезжаем… Должны, уехать…

Мира увидела, как помрачнел Дамир. Он минуту пристально смотрел ей в глаза, затем в согласии качнул головой, сказал людям, что им пора уходить, обнял Миру за плечи, и они направились к машине.

Мира открыла глаза от сильной боли в спине, приподнялась на локте и осмотрелась. Она лежала на большой тахте, укутанная стёганым шёлковым одеялом, в комнате на втором этаже дома Дамира. Комната была большой, уютной с современной мебелью. Через большое окно светила луна, которая освещала комнату вместе с красивой лампой, стоящей на круглом столике возле тахты.

Мира медленно повернулась на левый бок и боль в спине немного прошла, что дало ей возможность припомнить события этого вечера.

Они вернулись в домик Дамира на машине после происшествия в горной реке, и их встретила тетя Фриза. Женщина была обеспокоена, а когда увидела Миру, только всплеснула руками и захлопотала вокруг неё, причитая что-то по-турецки.

— Видно, вид у меня в тот момент, был не из лучших. — Подумала Мира, вспоминая свои спутанные волосы и грязную одежду.

Тетушка Фриза тут же увела её на второй этаж и вскоре Мира уже стояла под душем, наслаждаясь теплой водой. А, когда она покинула душ, то тут же попала в «тёплые руки» этой милой женщины. Тётушка Фриза обследовала всё её тело и смазала все её ссадины и порезы какой-то мазью, постоянно причитая что-то. Затем обрызгала её волосы душистой водой, сама их расчесала и заплела в косу.

Мира коснулась пальцами до головы и провела ими вдоль косы, лежащей на подушке. От волос по-прежнему пахло цветами и они были такими мягкими. Она невольно загрустила. Прошло более десяти лет, как погибли её родители, а с такой любовью за ней ухаживала только мама. И вот теперь и тётя Фриза.

— Надо будет поблагодарить её за такую заботу. — Вновь подумала Мира. — Я не смогла это сделать раньше в тот ммент, потому что в комнату вошёл Дамир.

Мира вспомнила, как только успела накинуть на своё голое тело шёлковый халатик, такой короткий, что даже присела в нём на тахту, что бы прикрыться. Он смутил её своим появлением… Но обрадовал, сказав, что возвращаются с прогулки Иван и Анюта. Он увидел их из окна…

Анюта ворвалась в комнату, спустя минут десять, и тут же оглушила её и тётю Фризу своими возгласами о поступке Миры в горной реке. Эти возгласы до сих пор ещё «звенят» в её голове. Мира закрыла глаза и хотела лечь на спину, но только застонала и осталась лежать на боку.

Анюта не успокоилась, пока не довела Миру до полного исступления. Её голова, тело и так болели, так ещё и Анюта со своими объятиями и вопросами. Пришлось Ивану успокаивать её. Он увел девушку из комнаты, но перед этим тоже восхитился «подвигом» Миры, ещё больше смущая её и своими слова, и взглядами.

Не успели ребята покинуть комнату, как в неё вновь вернулся Дамир. Мира еле успела забраться на тахту и прикрыть свои голые ноги шёлковым покрывалом. Тётушка Фриза оставила их наедине.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросил он, присаживаясь на тахту. Но, когда увидел ссадины и кровоподтёки на её руках и лице, добавил. — Значит, я был прав, ты всё же стукнулась о подводные камни? Ты же могла разбиться о них?!

Его жгучий взгляд заставил её дышать чаще, но у неё хватило сил слегка пожать плечами и ответить. — Я не подумала об этом, Дамир. Я видела лишь голову ребёнка в воде, и думать было некогда. Надо было действовать…

Он вдруг быстро пересел к ней поближе и заключил в объятия.

— Да я чуть ума не лишился, увидя тебя в воздухе, да ещё когда ты летишь в бурлящую воду с подводными камнями! — С болью в голосе на одном дыхание сказал он. И вдруг стал покрывать поцелуями её лицо.

У Миры и так голова шла кругом, а от его объятий она вовсе потеряла ориентацию. Весь мир вокруг неё закружился и превратился в «карусель блаженства и любви». Как долго это длилось, она уже не помнит. Она помнит лишь его руки, которые блуждали по её телу. Его губы, покрывающими поцелуями её шею, лицо, голые плечи. Стук в дверь разрушил этот мир блаженства. Тётя Фриза принесла на большом подносе чай и сладости.

Дамир быстро встал с тахты, прикрывая собой Миру. Она успела привести себя в порядок. И встретила женщину с улыбкой благодарности.

— Я приготовила чай вашим друзьям внизу на веранде. — Сообщила она, а Дамир повторял её слова, что бы Мира их понимала. — Ваша подруга, Анюта, очень весёлая девушка, но уж больно шумная. А вам теперь надо отдохнуть. Отдыхайте, Мира, здесь. Комната Дамира — рядом. А ваших друзей я размещу внизу.

Женщина улыбнулась им и вышла из комнаты, в которой тут же «повисла напряжённость».

— Что ты будешь пить: чай или кофе? — Спросил Дамир, присаживаясь на мягкий стул, а не на тахту, за что Мира была ему благодарна. — Тётя Фриза принесла всё. Вот несколько видов варенья, а так же пекмез. Его готовят из виноградного сока, уваривая до густоты мёда. Тётя делает его по своему рецепту, добавляя душистую травку. Попробуй.

Дамир взял кусок хлеба и намазал на него пекмез. Он протянул хлеб Мире и только тогда взглянул на неё. Рука его дрогнула. Он всё ещё ощущал и руками и губами её тело, его запах и даже …вкус. Ему стало вновь трудно дышать.

Мира быстро взяла из его рук хлеб, откусила от него кусочек. И произнесла. — Я буду чай. Очень хочу пить…

Дамир кивнул и стал наливать чай из чайника, стараясь не разлить его. Его руки могли выдать его волнение, и он крепко держал чайник в руках, а потом ни сразу его поставил на поднос. Он не смотрел на Миру, когда она перебиралась на тахте поближе к столику с чаем, прикрывая свои ноги шёлковым покрывалом. Он боялся на неё смотреть, когда она протянула руку к чайной чашечки.

И, лишь когда она сказала «спасибо», посмотрел на неё. Мира улыбалась. Душа Дамира «расцвела» и он успокоился. Он тоже улыбнулся ей в ответ и спросил. — Вкусно?

— Да. Очень. Я впервые пробую пекмез. Интересно, смогу я дома его приготовить?

Дамир на мгновение нахмурился, и тут же перевёл тему разговора в другое русло.

— Я слышал, что у вас в России, варенья варят даже из… шишек сосновых?

Глаза Миры расширились от удивления, и через мгновение она уже смеялась, так искренне и открыто, что Дамиру пришлось вновь «взять себя в руки», что бы ни заключить её в объятия.

— Из сосновых шишек? — Спросила она, просмеявшись. — А может, мы ещё только картошку с кашей едим, а по улицам у нас медведи ходят да уссурийские тигры? Какое же у вас, у турков, мнение о нас, о русских, странное?

— Просто, я ни разу не был в России, и мало ею интересовался. — Смущаясь, сказал Дамир. — Но обещаю, что буду интересоваться твоей страной больше с этой минуты.

— Но, что бы понять Россию, мало прочитать о ней. Надо ещё побывать в ней, да попробовать нашу кухню: сибирские пельмени, кислые щи и борщ, русские голубцы, да и кашу нашу попробовать…А ещё у нас есть овсяный кисель! Такая вкуснотища! За уши не оторвёшь!

— За уши не оторвёшь? — Спросил Дамир, чуть усмехнувшись. — Что это значит?

— Так говорят, когда ешь что-то вкусное и не можешь остановиться та, что даже за ушами трещит!

Дамир чуть тряхнул головой и произнёс. — Не понял!

Мира вновь засмеялась, а затем, вздохнув, сказала. — Какие же вы все, турки, непонимающие. Всё то вам надо объяснять. Но как это можно объяснить? Это чувствовать надо, а уж потом понимать…