Анна Евдо - Когда тепло

— Знаешь, чего хочет твоя беременная жена? — промурлыкала она.

— Нет, но готов выполнить любой ее каприз.

Она взяла его ладонь и просунула её под мягкий пояс штанов. Он чувствовал, как их сцепленные руки задевают плотную выпуклость животика. И его захлестывала волна нежности, гордости и какого-то собственнического удовольствия. Он присел перед ней, накрыл её живот и поцеловал в центр.

— Я люблю тебя. Я люблю нашего малыша. Уже.

Посмотрел вверх и увидел её заблестевшие глаза.

— Наташа…

Она потянула его к себе.

— Мы тебя любим.

Она направила его к кровати и толкнула. Он подыграл ей и упал навзничь. Она тут же сбросила свою рубашку и залезла на него. Он погладил ее бедра, она приподнялась и заурчала, упираясь в его грудь кулачками и медленно опускаясь на него. Он впитывал в себя этот особый протяжный вдох, когда заполнял её. Непередаваемое ощущение, сохраняющее свою остроту из раза в раз.

***

— Ты же теперь мне вроде как мама, — обратился к Наташе Марк, когда они с ним остались вдвоём.

— Я тебе давно вроде как мама, — Наташа отложила в сторону полотенце и полностью сосредоточилась на мальчике. — А теперь у нас с тобой будет еще и общий человек: мне — сынок, тебе — братик.

— Я не хочу больше называть тебя по имени, — он напряженно повёл плечами. — Ненавижу называть взрослых просто по имени.

— Тогда придумай, как тебе хочется или понравится меня называть.

— Я придумал. Давно, — Марк посмотрел в пол и снова поднял на неё взгляд. — МаТаша. Или просто ма.

Наташа изо всех сил старалась, чтобы голос на задрожал.

— Мне нравятся оба.

Она прижала его к своему округлому животу и поцеловала в макушку. И он обвил ее обеими руками, шмыгнув носом.

***

Денис застал её в гостиной на полу. Она сидела, привалившись к дивану.

— Наташа, всё в порядке?

Она натянуто улыбнулась.

— Наш малыш решил, что ему очень удобно упираться в мою диафрагму, а я не могу глубоко вдохнуть. Хотела постоять на четвереньках, животом вниз. Но, увы, левое запястье не держит наш вес.

Он помог ей встать на колени, сам лег на пол на спину лицом к ней. Вытянул руки.

— Наклоняйся и упрись плечами в мои ладони. Ты же не сомневаешься, что я удержу своих жену и сына?!

Она навалилась на него, дыша всё глубже.

Он засмеялся.

— Очень хочется куснуть тебя за грудь.

***

Он накрыл ее своим телом, тесно прижимаясь. Обхватил ее лицо своими ладонями и целовал, долго, нежно, проникновенно. Ее пальцы играли с его волосами, она отзывалась на его поцелуй. Он спустился к шее и втянул в себя ее запах.

— Как же вкусно ты пахнешь.

— Младенцем, — произнесла она, наслаждаясь тем, как скользил его язык. Халат распахнут, и он припал к пополневшей груди, втягивая в себя набухший холмик. Она постанывала. Он перешёл ко второй груди, пришептывая:

— Какая же ты сладкая.

Она рассмеялась:

— Сыну оставь, жадина.

Он передвинулся на её живот:

— Да, я жадина, когда дело касается тебя. Ты моя, такая вкусная.

Он двинулся ниже, чмокнул пупок. Она машинально согнула ноги в коленях. Они одновременно приподняли головы. И воздух наэлектризовался. Она посмотрела потемневшими глазами в его почти черные омуты и кивнула. Он втянул воздух и поцеловал ее в самый низ живота.

***

— Денис, давай сделаем девочку.

Он, сначала недоуменно, потом с осознанием услышанного, посмотрел на нее.

— Ты уверена? Максу только-только годик исполнился.

Она кивнула и улыбнулась.

— Уверена. Я очень хочу от тебя еще и дочку.

— А если получится мальчик? По моей линии у нас сплошные пацаны.

— Значит, у нас будет еще один лучший мальчик на свете. Но ты, помнится, обещал мне все мои желания, даже невозможные. Так что постарайся сработать именно на девочку.

— Наташа, а как же время на восстановление, отдых для организма? Я сам еще не отошел от тех бесконечных часов твоих родов.

— Если мой организм не готов, он не даст мне забеременеть. Просто давай пошалим без всего.

— Делать с тобой детей — мое любимое занятие, — засмеялся он, зарываясь в ее волосы.

***

Коричневый — её любимый цвет. Он тёплый, окутывающий.

Карий цвет глаз мужа зажигал её приглушенно-синие глаза. Кофейные огоньки в глазах сыновей дарили тепло её сердцу. Молочно-шоколадный оттенок волос сына и дочки согревал её душу. И этого было более чем достаточно.

К свекру она обращалась по имени-отчеству. Елена Ивановна плавно перешла в маму Лену. Петр же Алексеевич из посаженного отца превратился просто в папу. Называл её дочкой, своей Наташенькой, и они продолжали понимать друг друга без слов.

— Ты грустишь? — Денис усадил ее к себе на колени,

— Нет, — она покачала головой. — Сегодня ровно год, как я впервые переступила порог этого дома.

— Сегодня? — он обнял ее. — Кажется, ты была здесь всегда.

Она привалилась к нему.

— Год, а столько всего произошло. Невероятно.

— Потому что ты сама невероятная.

Она потерлась об его щеку и поцеловала в висок.

— У меня был сын и баб Маша с дедом Мишей. Они мне вправду родные. Так естественно обо мне заботились после смерти бабушки, что я их не воспринимаю просто как соседей. Они же совсем одни. Мы с Илюшкой стали для них внуками. А теперь, — ее взгляд затуманился, и он обнял Наташу крепче, — у меня есть такая большая семья. Всем есть в ней место, и все мне очень дороги. И именно ты даешь мне такое счастье.

Она обвила руками его шею.

— Не зря год назад я скрестила пальцы, загадывая перед собеседованием, чтобы всё получилось.

***

— Наташ, я, кажется, влюбился.

Она прекратила нарезать яйца для окрошки, подошла к нему, непроизвольно поглаживая свой заметно округлившийся животик, и внимательно посмотрела в глаза Алексею.

— Это же здорово!

Он оставался серьезным.

— Я ещё не решил…

Она накрыла его руку своей.

— Разве кто-то требует от тебя решение? Чувства не решают, они приходят. Нас не спрашивают.

Он слушал. Молча.

— Лёш, не гони себя. Дай сам себе время прочувствовать. Не тут, — она дотронулась до его лба. — А вот тут, — она легонько ткнула его в грудь.

Он криво улыбнулся.

***

Ювелирная фотосессия имела успех. Наталья отметила один снимок, на котором ее шаль была скреплена необычной брошью, напомнившей ей воплощение подобной вещицы из прочитанного в студенчестве фантазийно-исторического романа. И сама не заметила, как втянулась в обсуждения с Юрием Вадимовичем новой коллекции по тематике старинных фамильных украшений, выискивая описания таковых в художественных произведениях, не повторяющих настоящие семейные реликвии, но, при реализации задуманных идей, претендующих стать именно ими. Она продолжала заниматься текстами, перейдя от просто коррекции к рецензированию и получив повышение с возможностью выбирать авторов для дальнейшей работы. Оба направления деятельности ей были интересны. К тому же, свободный график позволял оставаться дома и в первую очередь посвящать время своей разрастающейся семье.

***

Наташа кормила дочку, уединившись с ней в спальне. Денис с мальчиками встречали внизу прибывающих на празднование первого месяца гостей. Они отмечали каждый месяц до годика Максима большой семьей. И продолжили традицию далее. Она рассматривала маленькое причмокивающее чудо в своих руках. Никто, кроме нее, не верил, что будет девочка. Она смеялась над тем, как долго они пытались её зачать. Точно будет девчонка! Они решили не уточнять пол на УЗИ, но она знала, просто знала, как и тогда, когда через полгода вдруг поняла, что у них получилось. Оказалось, что её внимательный и предусмотрительный муж мог быть еще более внимательным и предусмотрительным. Она улыбнулась, вспомнив лицо Дениса, когда он вошел к ним в родовую. Они договорились, еще перед рождением Максимки, что он выйдет в коридор, когда приблизится время появления самого малыша. Он возражал, но выполнил её просьбу, чтобы она не отвлекалась на него. Если с Максом он впервые проходил знакомство с такой крохой, держал его почти на весу в ладонях, то с дочкой он был умилительно растерян, что она и вправду девочка. И целовал лицо Наташи, отмахнувшись от акушерки, приговаривая, что одна его светловолосая и синеглазая девочка подарила ему вторую его светловолосую и синеглазую девочку. Как он прослезился, когда она предложила назвать ее Дашей, даже не подумав про сочетание ДД в их именах. И как он чуть с ума не сошёл, размышляя о переделке дома, чтобы у каждого получилась своя комната. Конечно, для девочки запланировали отдельную, решив отдать папин кабинет в полное распоряжение Дарьи Денисовны в будущем. А столовую располовинить, присоединив часть ее нишей к кухне, а вторую переделать в кабинет со входом из гостиной.

Денис тихонько вошел к ним. Присел рядом на кровати. Положил ладонь на колено жены и усмехнулся, увидев, как маленький спящий ротик вдруг усердно заработал, словно показывая, что ни с кем, даже с ним, не собирается делится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Все собрались, — прошептал он.

Наташа кивнула.

— Дашута будет самой избалованной девочкой на свете, — он подмигнул дремлющей малышке. — Хоть объявляй соревнование, кому первому ее держать, кому качать, кому менять памперс.

— Она родилась и будет расти в любви. Всеобщей. А любовью испортить невозможно, — она погладила его по руке.