– Черт! Только этого не хватало! – Калеб припечатал кулаком деревянную панель на стене.

– Брошенные женщины способны на любую низость. По хорошему, тебе бы заткнуть эту миссис Кэллевей.

– Магдалена за это еще ответит! А миссис Марченсон, это жена полковника, что купил поместье? Сомневаюсь, что ее слово будет весомее слова герцога.

– Она здесь ни при чем. Это я… – Ханна сидела, опустив плечи, и крутила новое колечко с бриллиантом в окружении сапфиров, которое Калеб подарил ей в середине вечера. – Полковник Марченсон купил у вас Истон, а когда они приехали, я представилась герцогиней Амбертон. Я ведь тогда еще не знала… Думаю, что вернувшись в Лондон, они сразу узнали кто я и что герцог еще не женат. И это, здорово подогрело их воображение. Да и слуги Истона могли много чего рассказать.

– Я что-то не понимаю, – Алина переводила удивленный взгляд с мужчин на Ханну и обратно.

– Боюсь, что ваши родители не одобрят такую дружбу, во всяком случае, пока у мисс Робишо не появится титул герцогини, – Кевин отошел от камина и сел в кресло напротив них.

– Мои родители не могут мне указывать, с кем дружить. И не станут этого делать. У каждой семьи есть скандальные тайны, и мы не исключение. А значит, и осуждать других не имеем права. Так, это все, правда?

– Не совсем. Лишь отчасти.

Пока Ханна рассказывала всю историю Калеб, сидевший рядом с ней на подлокотнике дивана, бессознательно поглаживал ее по плечу.

– Невероятно! И все из-за каких-то денег! – Алина выслушала всю историю молча.

– Должен заметить, что денег все же было много.

– Какая разница сколько их было, человеческая жизнь стоит многим больше.

– Не все с вами согласятся,– Калеб встал. – Слушайте, я просто валюсь с ног от усталости.

Алина тут же вскочила на ноги.

– И мне пора, моя горничная уже, наверно задремала, – девушка обняла Ханну за плечи. – Ничего не бойся, я уверена, что вместе мы сумеет разгадать эту загадку. Грейфсоны, Давентри, Гали, Саттены все наши имена кое-что, да значат в свете, я уверена, что нам удастся убедить всех, что это ложь. И еще даже не вздумай шить свадебное платье без меня!

Так как Кевин в эту ночь оставался ночевать на Парк-Лейн, он, быстро попрощавшись, поднялся наверх, оставив брата с невестой наедине.

– Я тоже пойду.

– Иди сюда, – Кевин сидел в большом кресле у камина. Галстук и пиджак валялись рядом на полу.

Ханна приблизилась к жениху, и он рывком притянул ее к себе, усадив на колени.

– Ты же хотел спать! – девушка невольно засмеялась, когда мужчина начал расстегивать ее платье, при этом покрывая поцелуями ее шею.

– Ну не настолько я устал, чтобы не отпраздновать день своей помолвки! – его губы опустились ниже и уже ласкали ее грудь, выступающую над самой кромкой платья.

– Ты все время пытаешься меня скомпрометировать! Вдруг кто-то зайдет?!

– Тебе совершенно точно нужно перестать общаться с мисс Давентри, ты стала очень много говорить, – его руки справились с крючками на спине, и ему удалось спустить ее платье до самой талии.

С корсетом пришлось возиться гораздо дольше, учитывая, что Ханна ему только мешала, покрывая его лицо игривыми поцелуями и все время хихикала.

– Кто придумал эти ужасные штуковины?! – корсет полетел на пол.

Калеб приник к ее губам. Его язык уверенно раздвинул ее губы, проникая внутрь ее рта. Затем он снова стал целовать ее шею, плечи, грудь. Когда его губы приникли к маленькому торчащему соску, Ханна запустила руки в его волосы, притягивая его голову ближе и выгибая спину. Вот его рот завладел уже вторым соском, слегка прикусывая его зубами. С губ девушки сорвался громкий стон. Ее руки стали инстинктивно ласкать его тело через одежду. А когда ее маленькая ладошка замерла на его восставшем естестве и сжала его через одежду, стон сорвался уже с его губ.

Прошла буквально секунда с того момента, как они сидели в кресле, и вот Ханна лежит спиной на пушистом ковре у камина, а Калеб уже стаскивает остатки одежды с нее и с себя.

Прошлой ночью, а затем и утром девушка стеснялась рассматривать его, но теперь в свете огня, увидела, насколько прекрасен ее бедующий муж. Мускулистые плечи с сильными руками, переходили в широкую грудь с порослью кучерявых темных волос, которые тоненькой дорожкой спускались по плоскому, разлинованному мышцами животу, и заканчивались чуть ниже, там, где теперь соединялись их тела.

Как и в прошлый раз, мужчина действовал неспешно, двигаясь медленно и глубоко. Но, в отличие от прошлой ночи, Ханна не чувствовала боли. Теперь у нее появились очень необычные приятные ощущения внизу живота, которые с каждым движением становились все сильнее.

Не прекращая двигаться, Калеб ласкал руками каждый сантиметр ее тела, находя отклик в ее сладостных стонах. Его губы снова и снова приникали к ней в жарких поцелуях.

Ханна была уже не в силах контролировать свое тело, полностью отдавшись во власть Калеба. Стоны становились все громче, руки бессознательно гладили мускулистую спину, а бедра поднимались в такт ускорившемуся ритму.

Такого наслаждения она не испытывала никогда в жизни. Казалось, что жаркий мед разливается по всему ее телу, а она старалась лишь прижаться к Калебу как можно ближе.

Они еще какое-то время лежали нагие у огня, неспешно лаская друг друга.

– Когда мы поедем в Грейфпарк?

– Думаю, через неделю или две. У меня есть еще дела в конторе, до наступления зимы нужно отправить несколько кораблей. Да и вам с Луизой нужно время чтобы все подготовить.

– Хорошо, что наша свадьба будет в поместье. Я бы сошла с ума, если бы толпа аристократов обсуждала каждый мой шаг.

– Когда ты станешь герцогиней, ты всегда будешь у всех на виду, о тебе будут говорить, подражать тебе, завидовать.

– Знаю, но хочу, чтобы день моей свадьбы был только моим!

– А как же я?

– Ну ладно, и еще, совсем чуточку, твоим.

– Благодарю за щедрость. Нужно идти наверх, если мы не хотим, чтобы утром нас нашла растопщица каминов. Будет скандал!

– Что-то мне подсказывает, что еще один скандал с моим участием уже не на что не повлияет.

– Забавно, но в моем мужском клубе тебе уже давно дали прозвище мисс Осенний скандал.

– Какой ужас! – посмеиваясь, они начали одеваться. Хотя большую часть своего туалета Ханна подняла наверх в руках.

В своей комнате Ханна быстро расшнуровала платье, сбросив его с себя, как хорошо, что Калеб снял с нее корсет, иначе ей бы пришлось будить Лизи, сладко дремавшую на софе. Шпильки, оставшиеся в волосах, неприятно кололи кожу, так что было невероятным облегчением вынуть их. Только закончив все приготовления ко сну, Ханна заметила прямоугольную коробку, что лежала на ее кровати. Черного цвета, довольно большая, перевязанная красной лентой с бантом. Записки не было.

Счастливо улыбаясь, подарку девушка развязала атласную ленту. Картонная крышка сдвинулась сама, открывая свое содержимое. И крик ужаса застыл на губах Ханны, когда она заглянула внутрь. Среди нежных цветов черной орхидеи лежало маленькое человеческое сердце, вокруг которого, поблескивало рубиновое ожерелье. Там же лежала записка:


"Вот что случается с теми, кто много болтает. До встречи! Линд"


Глава 19.


Светские сплетни леди N


…Хочется сказать словами классика: никто не вечен…


Снег на поле, на котором расположился цирк месье Савари, был, совсем не тронут. Так как стояло раннее утро, все палатки и шатры были еще закрыты. Промозглый ветерок, дувший с Темзы, шевелил развешанные флажки и флигели, которые бешено, вращались в разные стороны, издавая негромкий жужжащий звук.

Карета герцога подкатила бесшумно к самым воротам и из нее выбрались двое мужчин. Тот, что был повыше, двинулся вперёд первым, по колено, утопая в снегу.

Калеб давно уже собирался посетить это место. И теперь откладывать дальше просто не было возможности.

– Как-то здесь мрачно для цирка, ваша светлость, – Жан брезгливо оглядывал старые, потрепанные от времени и грязи кибитки, которые располагались по обе стороны от них. – Разве тут не должно быть все в огнях, музыке, ну и прочее.

– Вот она обратная сторона вечного праздника. Вся их жизнь лишь обман и иллюзия, рассчитанная на любопытного зрителя. В каком шатре живёт директор этого балагана?

– Вон в том, что у самой реки. Надеюсь, что проходимец после вчерашней ночи не сбежал. Когда я нашел его, старик явно нервничал больше положенного.

Они проходили мимо шатра, у которого играли двое чумазых мальчишек, при виде мужчин они мгновенно спрятались.

Шатер Савари стоял в стороне, и Калеб мог поклясться, что когда они заходили внутрь из всех кибиток на них смотрели любопытные глаза.

Месье Савари встречал их в красном, сильно линялом халате с золотыми полосками и таком же ночном колпаке. Маленького роста с солидным брюшком и моржовыми усами, которые уже тронула седина, он выглядел несколько жалко среди кучи разномастной мебели и старого хлама.

– Ваша светлость! Превосходно! Превосходно! Я рад вас видеть! Проходите, присаживайтесь. Извините за вид. Мы артисты обычно ведем ночной образ жизни и не встаем так рано.

Калеб сел на простой стул с прямой спинкой, шляпу, трость и перчатки он положил рядом на стол.

Жан остался стоять, с равнодушным интересом рассматривая медвежью голову на стене.

– Что-нибудь выпьете? – хозяин метнулся к буфету.

– Благодарю, – герцог принял бокал с медовой жидкостью, но пить не стал. Он подождал, пока Савари осушил свой бокал и налил себе еще.

– Мы бы хотели побеседовать с мадам Земфирой. Несколько дней назад она предсказывала будущее на балу леди Баво.

– Ох, увы! Вчера ваш человек уже спрашивал о ней, но я сказал, что мадам Земфира нас покинула. В середине сезона, никого не предупредив, а мне пришлось платить неустойку очень знатным людям, между прочим. С этими артистами одни убытки, я уже подумываю продать цирк, – по мере того как медовухи в графинчике становилось меньше, щеки и нос месье Савари больше краснели.