Антонио проснулся в холодном поту. Его сердце бешено стучало, руки слегка тряслись, а в мыслях была настоящая паника: ему все еще казалось, что отец безжалостно вырывает его из сонных объятий Эммы.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, где он находится. Такое случилось с Антонио впервые в жизни. Но страх не отступал. Антонио никак не мог избавиться от гнетущего ощущения, что на горизонте маячит что-то ужасное.

Эмма повернулась во сне, и Антонио осторожно выбрался из постели, чтобы не потревожить ее. Подобрав с пола брюки, он быстро надел их и прошел в гостиную, осторожно закрыв за собой дверь спальни.

Антонио нервно мерил шагами комнату, он никак не мог избавиться от ощущения надвигающейся беды. У его отца, по всей видимости, было что-то на Бартлетта, слишком уж самоуверенным для человека на грани разорения выглядел Майкл. Именно это так сильно беспокоило Антонио: да, он видел отчаяние отца, но он видел и триумф в его глазах.

А потом Антонио сделал то, на что, как ему самому казалось, он не способен. Найдя среди царившего в номере хаоса свой мобильный телефон, он набрал номер частного детектива. Не заботясь о том, сколько сейчас времени в Америке, он кратко и четко обрисовал свои требования, в общих чертах описав необходимость откопать на Бартлетта и его семью любой компромат. Несколько дней назад Эмма вскользь упомянула, что его дочь – известная тусовщица, возможно, она и замешана в какой-нибудь некрасивой истории.

Если Антонио и чувствовал вину, он отбросил это неуместное сейчас чувство. Единственный способ сразиться с монстром – самому стать им. Его отец заплатит за то, что сделал. И если это означает, что Антонио придется опуститься до уровня Майкла, значит, он это сделает.

Глава 8

«Битва Титанов. Аркури против Стила, сын против отца, кто же победит? Кажется, неожиданная помолвка Аркури была лишь началом. Деловой мир затаил дыхание: отец и сын нацелены на одну и ту же сделку. Источники, близкие к ним, считают, что настало время решающей битвы.

В течение многих лет Аркури вмешивался во все деловые отношения Стила, и теперь делает все возможное, чтобы раздавить – ни много ни мало – собственного отца! И в то время, как женщины льют слезы по холостяку Аркури, мужчины делают ставки – кто же победит в этом противостоянии. И Аркури, и Стил многое поставили на карту, так что сражение предстоит действительно колоссальное».

Греческий акцент Димитрия поднялся над шумом толпы, когда он читал статью.

– По крайней мере, они не упомянули Бартлетта, – отметил он.

– Чувствую, здесь не обошлось без отца, – сухо заметил Антонио.

– Он, должно быть, в отчаянии, раз готов так рискнуть, учитывая, насколько Бартлетт закрытый человек, – задумчиво проговорил Данил, глядя на ипподром с балкона роскошного номера, предоставленного для «Круга победителей».

Молчаливые прекрасно вышколенные официанты расставили подносы с напитками и изысканными закусками, но у Антонио совершенно не было аппетита. Он нахмурился и надел солнцезащитные очки.

– Тебе есть что скрывать? – Данил повернулся к Антонио и пристально посмотрел на него.

– Нет, – коротко ответил Антонио.

Данил в ответ лишь ухмыльнулся и взял со стола бокал с «Кровавой Мэри».

– Здоровье твоей невесты, – отсалютовал своим коктейлем Данил.

Антонио проигнорировал издевку и глотнул густого, щедро приправленного томатного сока. Толпа на ипподроме взревела.

– Кто-нибудь видел Мейсон сегодня? – спросил Антонио, хотя на самом деле ему хотелось спросить об Эмме, которую он оставил одну в гостиничном номере, прокравшись, словно вор, пока она спала.

– Джон охраняет ее, как сторожевой пес. Он никого к ней сегодня не подпустит, говорит, что мы выводим ее из равновесия или что-то в этом роде.

Антонио перестал прислушиваться к разговору друзей и попытался заблокировать воспоминания о прошедшей ночи, от которых кровь в его жилах по-прежнему закипала. Он сжал кулак, пытаясь восстановить контроль над своим телом. Он пообещал Эмме всего одну ночь, но теперь не был уверен, что сможет сдержать свое обещание. Их отношения не могут продлиться слишком долго. В конце концов, он только причинит ей боль и утянет за собой на дно собственной жажды мести.

Антонио вертел бокал в руке и заметил, как побелели костяшки пальцев от напряжения. Он поставил напиток обратно на стол, и Данил взглянул на него с любопытством, удивленно подняв одну бровь.

– Могу я поинтересоваться, как продвигаются дела с Бартлеттом?

– На самом деле встреча прошла очень неплохо, даже после того, как в ресторане внезапно появился мой отец.

На балконе повисла напряженная тишина – Данил и Димитрий ждали разъяснений. Они, как никто, знали всю силу и глубину ненависти, которую Антонио испытывал к отцу, даже Эмме он не смог в этом признаться. Друзья встретили его рассказ с той же ненавистью и возмущением, которые испытывал сам Антонио.

– Ты уверен, что хочешь пойти по этому пути? – осторожно спросил Димитрий, когда Антонио признался, что успел позвонить частному детективу.

– Если на Бартлетта и есть какой-то компромат, можешь быть уверен, что Майкл уже откопал его и собирается использовать в своих интересах.

– И мы собираемся делать то же самое? Прибегнем к шантажу, чтобы получить желаемое?

Волнение на трибунах избавило Антонио от необходимости отвечать на вопрос Димитрия. Когда он увидел горделивую стойку Веранкетти, он отбросил в сторону все остальные мысли.


Эмма шла сквозь толпу по ступенькам, ведущим к балкону номера, в котором, как она знала, будет Антонио со своими друзьями. День был ясным и солнечным, несмотря на плохую погоду, которую синоптики прогнозировали ближе к вечеру.

Эмма находилась в приподнятом настроении. Ей казалось, что она владеет секретом, доступным ей одной. Те драгоценные часы, проведенные вместе с Антонио, были калейдоскопом чувств и ощущений. Казалось, ее тело жаждало именно этого, чтобы заново переродиться. Эмма чувствовала изменения, произошедшие в ней за эту ночь, и пока что с трудом верила в них. Как будто застарелая боль в ее сердце уменьшилась, и сегодня она впервые за несколько лет чувствовала себя так легко.

Эмма не удивилась, проснувшись одна, осознав, что в полусне слышала, как ушел Антонио. Она внезапно занервничала: как ей вести себя, когда они встретятся? Нет, она не будет стесняться того, что произошло прошлой ночью. Они с Антонио – взрослые люди, и то, что они пережили вместе, было просто невероятно. Он заставил ее увидеть себя такой, какой она никогда прежде себя не ощущала, и это было для Эммы настолько ценно, что она и представить себе такого не могла. Она чувствовала себя как никогда сильной и немного легкомысленной. Прошлой ночью Антонио Аркури нуждался в ней так же, как и она в нем.

Значит, вон она какая, любовь? Точнее, страсть, тут же поправила себя Эмма. Высота, заставившая ее чувствовать себя могущественной и сильной, как никогда в жизни? Эмма смаковала это чувство, и ее сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди от переполнявших ее эмоций.

Как много лет она мечтала о том, чтобы почувствовать это. Она хотела полюбить себя, ощутить себя прекрасной и желанной. Каким-то непостижимым образом, несмотря на весь свой оптимизм и жизнелюбие, Эмма позволила себе спрятаться от единственного, чего по-настоящему желала.

И вот теперь, практически получив все, чего хотела, она вдруг испугалась, что может все это в одночасье потерять. Именно в этот миг Эмма поняла, скольким пожертвовала, игнорируя собственные желания.

Этот человек, одержимый жаждой мести, завладел ее сердцем, и доброта Антонио, которую она в нем видела, лишь усиливала ее чувства. Эмма очень хотела, чтобы Антонио выиграл эту сделку с Бартлеттом, но не ради ненависти, которую он испытывал к отцу, а для того, чтобы положить ей конец и жить дальше.


Антонио смотрел с балкона на ипподром и вспоминал это ощущение, когда ты сидишь верхом на мощной лошади, роющей подкованными копытами землю, чувствуешь под собой литые мышцы, слышишь, как поскрипывает кожаное седло, ощущаешь прилив адреналина, пронзающий все тело. Он вспоминал напряжение момента, когда лошадь делает шаг назад как раз перед тем, как броситься галопом вперед.

Когда-то в его жизни верховая езда была синонимом свободы – побегом от отца, который заставил страдать его мать, сестру и его самого. Но, как теперь понимал Антонио, ему так и не удалось убежать.

Шум толпы на трибунах нарастал, а Антонио продолжал разрываться между прошлым и будущим. Инстинктивно он понимал, что виной тому события прошлой ночи: Бартлетт, отец, Эмма, бизнес, страсть… Все это заставляло Антонио чувствовать себя балансирующим на краю пропасти, и он не знал, сможет ли спастись или же погибнет.

Пронзительный звон колокола, оповещавший о начале скачек, эхом пронесся над трибунами, барьеры на стартовых воротах поднялись, и лошади рванули вперед. На мгновение у Антонио перехватило дыхание, но гонки были ни при чем. Он спиной почувствовал присутствие Эммы на балконе, позволив себе насладиться этим трепетом еще мгновение, прежде чем обернуться.

На ней был топ без рукавов и темно-синие брюки, распущенные волосы струились по плечам, обрамляя нежные черты лица. Рука Эммы метнулась ко лбу, чтобы убрать прядь волос с глаз. Она смотрела на лошадей, а вовсе не на него.

Сердце Антонио мучительно-больно стучало в груди. Волнение на трибунах нарастало, толпа гудела, шум, создаваемый зрителями, взметнулся до крещендо. И все же он не мог отвести глаз от женщины, которая сейчас стояла рядом с ним. Он чувствовал ее каждой клеточкой своего тела, ему хотелось снова оказаться с ней в одной постели и больше никогда не отпускать.

Внезапно Эмма радостно вскрикнула и вскинула руки вверх, громко засмеялись мужчины, стоящие рядом с ней. Антонио почувствовал, как Димитрий крепко хлопнул его по плечу. Данил напряженно смотрел на ворота победителя, словно не мог поверить, что видит, как Мейсон Маколти уверенно ведет Веранкетти к победе.