Вика была в сознании, и это хорошо, но она потеряло много крови от неудачного удара головой о дверцу и повторного о лед, — и это плохо. Когда за врачами закрылись двери, Федька прислонился к стене коридора. Он был слеп и глух ко всему происходящему вокруг него. Захар куда-то звонил, с кем-то говорил, было плевать. Федька смотрел на свои ладони, перепачканные кровью Колючки и понимал, что руки неимоверно трясутся.

Съехав по стеночке спиной, Федор подтянул колени к груди уткнулся в них лбом. Черт предпочел не трогать друга, понимая, что тому нужно время, чтобы хоть как-то свыкнуться с реальностью. Мужчина только рядом уселся с пацаном, игнорируя диван в пяти метрах от них. И молча смотрел в противоположную стену.

Спустя пару минут подлетел Игнат в руках с толстовкой. Черт взял одежду из рук сына и протянул Мелкому.

— Федь, давай накинь, — попросил Захар, — Сейчас Ждана приедет с батей, не нужно ей видеть.

Федька сначала не понял слов, поднял голову и смотрел стеклянным взглядом в лицо другу.

— Переоденься, — повторил Черт.

Федька кивнул, дернул рубашку за ворот, срывая пуговицы, и стащил ее через голову. Одел толстовку, а руками скомкал тонкую ткань, покрытую кровавыми пятнами.

Через полчаса ожидания в коридор вышел Андрей Андреевич, по выражению его лица Черт понял, хороших известий не предвидится.

— Надо оперировать, — изрек доктор, пряча руки в карманы халата, — Наступило частичное онемение нижних конечностей из-за удара головой. Нейрохирурги говорят, прогнозы утешительные.

— Но? — смекнул Черт, прекрасно зная Андрюха за столько лет знакомства.

— Вика не разрешает использовать некоторые препараты, — ответил доктор, глядя на Федьку, — Говорит, вполне возможна беременность. Но, даже если и допустить, то срок очень маленький. Не определить пока. А ждать не можем, решать нужно сейчас. Пока не поздно. В общем, нужно разрешение родни.

— Делайте, — коротко сказал Федя.

— Я хочу, чтобы вы поняли, — спокойно произнес Андрей Андреевич, — Сохранить беременность, если таковая имеет место быть, в этом случае практически не удастся.

— Аналоги есть? — тихо спросил Игнат, — Препаратов?

— К сожалению, нет, — дернул головой врач.

— Я сказал, пусть выживет она, — хрипло и приглушенно произнес Федор из-за ладоней, которыми он прикрыл лицо.

Врач ушел, коротко кивнув, сообщив, что вот-вот начнется операция, а в коридоре на полу сидели уже трое мужчин, один рыжий, второй лысый, а третий с торчащими в разные стороны черными словно ночь волосами.

— Вика не простит, — вдруг произнес Федька, так и не убирая ладони от лица, — Не простит меня.

— Она поймет, — подбодрил Черт.

— А если не сказать? — предложил Игнат, — И потом, может она и не беременна, чего раньше времени паниковать? С врачами пообщаемся, будут молчать. И мы никому не скажем.

— Я не смогу ей врать, — тихо сказал Федор, и выдохнул, — Убью суку.

— После, — тихо пообещал Черт.

А потом пришла заплаканная Ждана и бледный с сурово сжатым ртом и сдвинутыми к переносице бровями Яков Алексеевич. Черт и Игнат поднялись на ноги, и только Федька остался сидеть на полу в больничном коридоре. Федька вдруг почувствовал себя коротышкой, никчемным мелким человеком, даже не человеком, а так, оболочкой. Парень смотрел на возвышающуюся над ним фигуру Ящера. Смотрел в его глаза, безумно похожие на такие же другие, на те, дороже которых в его, Федьки, жизни и нет. Смотрел на мужчину, вдруг постаревшего в одно мгновение, с четко виднеющимися морщинами вокруг глаз и у рта. Смотрел и понимал, что трясутся колени так, что и встать не может. И не только колени. Руки дрожат и пришлось их сцепить в замок. И не унять этой дрожи.

— Яков Алексеевич, — сипло произнес Федька, — Ви-ви-виноват, н-н-не у-у-уберег.

— Батя, — мотнул головой Ящер, — Он ведь зовет, — кивок в сторону старшего зятя, — Чем ты хуже?

— Феденька, пойдем, негоже сидеть на полу, пусть и частной клиники, — ласково проговорила Ждана, протягивая руку и комкая в ладони носовой платочек.

Почему-то вид этого платочка заставил Федьку подняться на ноги. Понимание того, что в этом крохотном куске ткани слезы матери девушки, которая стала всем в его жизни, заставило двигаться. И Федька зашевелился. И даже весьма активно.

— Я… мне…. Есть один мужик, — вдруг заговорил Федька ни к кому особо не обращаясь, вышагивая по длинному коридору, — Я ему Б-б-бентли в том году подогнал. Он дочку лечил з-з-заграницей. Я его видел не так давно, говорит, н-н-на ноги поставили. Нам туда н-н-нужно. Я организую. Перелет только устроить, чтобы не опасно. П-п-перегрузки и все такое. И там все исправят. Точно, туда н-н-нужноо. Я позвоню, узнаю, с врачами пообщаюсь. Туда нужно. Да, точно.

— Присядь, Феденька, — похлопала Ждана по диванчику рядом с собой, — Успокойся. Нужно подождать. А там посмотрим.

— Нет, не могу, — мотнул Федька головой, — Ждать не могу. Она там, одна, а я тут…. Не правильно это. Не могу ждать. Я пока позвоню знакомому. Или сразу в клинику. Не могу я ждать.

— Яш, уйми его, — устало попросила Ждана.

И Федька подчинился. Не потому, что побоялся вмешательства Ящера, а потому, что так захотела эта хрупкая женщина. И Федору показалось, будто и Вика тихо шепнула «Все в порядке, мой синеглазый мальчик».

Федор как-то даже расслабился. Отчего-то пришла уверенность, что все будет хорошо. Так хочет Колючка. Его маленькая кнопочка.

26

Виктория Яковлевна хотела проснуться, честно хотела. Но что-то мешало, сдавливая грудную клетку будто тисками. Вика хотела открыть глаза, но веки казались тяжелыми. Все тело словно налито свинцом. Пришлось собрать все силы, чтобы просто открыть глаза. У нее получилось. И первое, что она увидела — медные кудряшки. Медные. Веселые. Непокорные. Красивые такие. И Вика поняла, что успела соскучиться по этим задорным завиткам. Хозяин кудряшек сидел на полу, игнорируя больничную мебель. Сидел к ней лицом, опираясь локтем о постель и устроив на нем голову. Вика пробежалась еще раз взглядом по беспорядочно торчащим медным кудрям, скользнула по лбу, и остановилась на закрытых глазах. Почему-то Вика замечала раньше только их необычный синий цвет. А сейчас заметила, что ресницы у богатыря длинные. Не такие пышные и пушистые, как у девчонки, а длинные и по-мужски красивые.

Вика протянула руку к лицу своего сопящего богатыря. Пальцы немного дрогнули, но рука была послушной. Вика помнила свои ощущения прежде, чем ей вкололи лекарство и она отключилась от реальности. А еще четко помнила, что нижняя часть туловища у нее отнялась. Виктория Яковлевна попробовала пошевелить пальцами на ногах, а потом и осторожно ступней. Попробовала согнуть ногу в колене, левую, правую. Вика тихо выдохнула. Девушка не знала, какие Боги ее услышали, но все конечности исправно двигались.

Зная Федьку, подумалось Вике, нужно его будить и утешать. И к тому же соскучилась девушка по этим синим глазам. И хотелось ощутить его большие ласковые горячие ладони. Виктория осторожно протянула свою руку к лицу парня. Коснулась щетины, которая уже отросла настолько, что можно смело считать бородой. Вика нахмурилась. И сколько же, интересно знать, она здесь провалялась.

— Кнопочка… — выдохнул Федька, когда почувствовал, как ласковые пальчики скользят по его щеке, — Кнопка моя…

Вика смотрела, как Федя прижимал ее пальцы к своему лицу, к щеке, к губам. Прижимал и легонько терся о них отросшей щетиной, которая не кололась, а щекотала кожу, вызывая улыбку.

— Ты совсем не ел, — вдруг нахмурилась Вика, внимательнее рассматривая лицо парня.

Под щетиной сразу и не заметно было, как осунулось лицо ее богатыря. Но не беда, она откормит. Проследит, чтобы он ел много и часто.

— Возьмусь за тебя, богатырь мой, — пригрозила Вика, — Исхудал мой мальчик синеглазый.

— Как же я скучал, Колючка! — выдохнул Федька, понимая, что совсем не по-богатырски вот-вот банально разрыдается от звука ее голоса.

— Расскажешь, что было и где я вообще? — попросила Вика.

— Б-б-было хреново, — усмехнулся Федька, все еще не вставая с пола.

Парень нажал какую-то кнопку на пульте от кровати и вновь вернул руки к крохотным пальчикам. Федька улыбался абсолютно счастливой улыбкой, правда с капелькой грусти.

— А подробнее? — настояла Вика.

— До операции или после? — вздохнул Федор и все же не выдержал, отвел взгляд.

— И до и после, — настаивала Вика.

— Такс, момент «до», — еще раз вздохнул Федор, — Я п-п-проснулся, позавтракал, позвонила Аврора. В-в-выяснилась, что ты в пути где-то п-п-потерялась. Я поехал в ближайший супер-маркет. По камерам увидел т-т-тебя и узнал утырка того. Парни Захара уже п-п-пробили маячок на Эскаладе и тоже п-п-подтянулись.

— Лютовал? — перебила рассказ Вика.

— Черт? — спросил Федя, — Черт нет. Спокойный, как всегда.

— Ты? — уточнила Вика.

— Немного, — признался богатырь, и глаза отвел в сторону.

— Трупов много? — серьезно спросила Виктория Яковлевна.

— Один немного н-н-неживой утырок, — пожал плечом Федя, — остальных пронесло.

Вика молча рассматривала лицо Федьки, который старательно рассматривал ее пальцы в своих ладонях.

— А серьезно? — не унималась Виктория Яковлевна.

— Вик, я его ударил д-д-два раза, — вздохнул Федька, — Попал неудачно. Ребята Черта его з-з-запаковали, а когда после операции мы до него добрались, выяснилось, что он уже окочурился. Вроде как сердце п-п-подвело.

— Чешишь? — прищурилась Вика.

— Викуль, ну, ты что? — даже возмутился Федька, — Я в-в-вообще не вру н-н-никогда. Заключение судм-м-медэкспретов лично читал. В свидетельстве о смерти т-т-так и написано: ишемическая болезнь сердца.