- Как ты осмеливаешься залапать такой вопрос замужней даме? - парировала я, тоже смеясь и надеясь при этом, что мой смех звучит естественно.

- Эта замужняя дама умудрилась ввести в краску столь доблестного и непробиваемого рыцаря, как сотрудник славного Московского уголовного розыска капитан Филонов, - подмигнула мне наш помреж.

- Ну, он пол жертвой безо всякой заслуги с моей стороны, - не стала отрицать я и тут же переключилась на менее скользкую и гораздо более животрепещущую тему: - Так, значит, семейная жизнь Котовой трещала по швам?

- Да нет, судя по всему. Когда мы с Глебом общались, то, как понимаешь, это общение было плотское, а не духовное, так что нам было не до разговоров.

Но Евгения в качестве жены его устраивала: его брак давал ему нужные связи и положение в обществе, ну и материальные блага тоже. Ведь он явился в Москву почти нищим и абсолютно неизвестным, и, если бы не имя тестя, которое открывает ему все двери, он, скорее всего, так и остался бы одним из подающих надежды, не более того… Сколько таких непризнанных гениев спивается!

В этот момент в нашу маленькую монтажную вошли Толь Толич с Синяковой, чтобы использовать клетушку по ее прямому назначению - они должны были окончательно подготовить к эфиру одну из последних передач, героиня которой потребовала сделать несколько купюр. Мне было обидно, что наш столь интересный разговор с Оксаной прервался, тем более что Синякова надавала ей кучу поручений, и ей надо было бежать. Но когда мы вышли в коридор, Верховцева сама мне предложила:

- Слушай, давай зайдем в студию и проверим, все ли готово для завтрашней съемки. Ты ведь велела заменить фон. А заодно и попьем кофейку.

- Ты же торопишься, - пыталась я возразить, но совершенно неубедительно. Она отмахнулась:

- Ключ у меня! - Она шла впереди, поигрывая связкой на брелке с Эйфелевой башней.

Конечно, фон никто не заменил, и Оксана прекрасно об этом знала. Знала она и то, что ей по этому поводу надо делать: она поймала бежавшего куда-то сломя голову Майка и велела ему идти в костюмерную на пятом этаже, к некой Марине Филипповне, которая должна ему выдать рулон бархата благородного вишневого цвета…

- Я не могу, - взмолился юноша, пытаясь вырваться из ее на первый взгляд хрупких, на самом же деле сильных и цепких рук - Ведь Тамара Петровна велела…

- Тамара Петровна подождет, - не допускающим возражений тоном заявила Верховцева. - А бархат нам с Агнессой нужен сейчас, - и, слегка подтолкнув Майка под пятую точку, отправила его в нужном направлении.

Студия, та самая, в которой мы делали все последние передачи и ключ от которой Тая потеряла окончательно и бесповоротно, так что пришлось делать новый, выглядела абсолютно голой. Только забытый мною накануне, слегка потрепанный Глашей жакет кто-то повесил чуть ли не на самый верх лестницы, уходившей под купол; он торчал из-под черного плюша броским ярко-алым пятном, как флаг. Впрочем, пустота помещения была кажущаяся, потому что Оксана тут же извлекла откуда-то припрятанный электрический чайник, банку с «Нескафе» и две чашки.

- Пока ты готовишь кофе, я слазаю за своим жакетом, - заявила я, направляясь к лестнице. - Интересно, какому идиоту пришло в голову его туда затащить?

- Да брось ты, - отозвалась Оксана. - Майк придет и снимет, ведь ты же в узкой юбке, да еще на каблуках. Кофе уже готов.

Меня не надо было уговаривать - больше всего на свете в данный момент я хотела продолжить наш с ней разговор. Оксана наполнила чашки и, лениво развалясь на стуле, как в удобном кресле, спросила:

- Кстати, у тебя есть сигареты? Для полного кайфа.

Я усмехнулась - она курила много, но своих сигарету нее никогда не было, она вечно стреляла - и вынула пачку «Bora»; она прикурила и с наслаждением затянулась.

В этом вся Оксана: перепоручить свою работу другому, угоститься на халяву - и при этом с таким очаровательным видом, что никто на нее не сердится, наоборот, кажется, что это она вам делает одолжение.

- Так о чем мы говорили? - Она потягивала кофе мелкими глоточками и даже зажмурилась от удовольствия, еще немного - и замурлычит. Да, определенно, Оксана знала толк в радостях жизни.

- О Глебе Овечкине.

- Ах да, о Глебе… Но знаешь, Агнесса, в чем-то ты даже права. Нс в том, что мы связаны друг с другом, а в том, что у нас есть нечто общее. Мы оба приехали в Москву, чтобы добиться чего-то в жизни, мы оба честолюбивы. И быстро поняли, что здесь все решают положение и связи. Никому нет дела до того, что ты представляешь собой на самом деле, если нет человека, который мог бы замолвить за тебя словечко. Но Глебу повезло больше, чем мне, - он встретил Котову. И перед ним зажегся зеленый свет. Если бы мне выпал подобный шанс, у меня давно была бы не то, что собственная программа на телевидении - нет, своя телекомпания. Впрочем, я надеюсь, что все еще впереди.

- А Глеб талантлив? Я не видела ни одной его постановки.

- А черт его знает! - Оксана очень искренне пожала плечами. - Сейчас разве разберешь? Критика его хвалит. Я однажды была на его спектакле - Евгения расщедрилась, пригласила всю группу на премьеру. Какой-то сюр… Я, честно говоря, скучала - ничего не понимаю в современном искусстве. Наверное, зря я тебе в этом призналась: ты можешь подумать, что я провинциальная дурочка.

Нет, кто угодно, только не дурочка! С самого начала против Оксаны говорило два факта: то, что она солгала относительно ее местонахождения в момент «X», и то, что у нее был мотив для убийства, раз она была любовницей мужа жертвы Однако Оксана умудрилась почти всем внушить, что она в тот вечер «никуда не отходила от гардеробной, только прогуливалась по коридору взад-вперед», а признав сам факт отношений с Глебом - наверняка тому были свидетели, и глупо было бы это отрицать, - она постаралась представить их как ничего не значащий пустяк. И в этом она убеждала именно меня, прекрасно зная, что все это будет немедленно передано по назначению.

Нс дожидаясь ответа, Верховцева перевела разговор на другое:

- А ты правда думаешь, что Степан убил Женю - ведь он же ее боготворил?

- Пока мне это кажется самым правдоподобным вариантом, - не кривя душой, ответила я. - Ты же не будешь отрицать, что из всех наших коллег у него самая нестабильная психика. Кроме, может быть, Тайки - но там другой вариант, там наркотики.

- Не просто наркотики, но еще и уголовщина! Ее дружки накануне вчистую ограбили синяковскую квартиру, поэтому Тамара сегодня совсем не в себе… Но ты всерьез считаешь, что Степан - маньяк-убийца? - У Оксаны даже глаза округлились от возбуждения. - Я как-то читала один американский роман про убийство на телевидении, там тоже убили старую телезвезду. И убил ее маньяк-оператор, влюбленный в новую молодую ведущую.

Правда, и свою пассию он потом чуть не прикончил, но ему помешали… - и она оценивающе посмотрела на меня, как будто прикидывала, гожусь ли я на роль следующей жертвы.

- Боюсь, что я не успела еще обзавестись такими фанатами, как тот убийца, - усмехнулась я. - Да и какие фанаты могут быть у ведущей женской передачи? Тем более агрессивные. Разве что разъяренная домохозяйка напишет ругательное письмо. Но к Котовой это но относится - она на телевидении столько лет, что вполне могла обрасти подозрительными поклонниками-психопатами, а вовсе не одним Степаном…

- Кстати, а что говорят наши доблестные детективы из «Ксанта»? Вычислили ли они убийцу? Или, как и ты, считают, что Женю убил Кочетков?

Интересно, движет ли ею любопытство или нечто большее? Растягивая слова, как бы заразившись ее ленивой расслабленностью, я проговорила:

- Не-а. Ничего определенного они не нашли. Правда, мне они ничего не говорят, но, если бы они пришли к какому-то выводу, я бы точно об этом знала.

В данном случае я не отклонялась от истины: мои родичи не ставили меня в известность о своих действиях. Единственное, что мне удалось выведать у Сергея, - это то, что недруги нашей телекомпании Сидоркины, предатели и плагиаторы, автоматически выбыли из списка подозреваемых, потому что о тот вечер безвылазно торчали в студии прямого эфира. Но я не сочла нужным делиться этими новостями с помрежем. Ведь Оксана была и оставалась одной из главных подозреваемых… И все же, и все же… Зачем такой обаятельной девушке убивать, если у нее есть гораздо более легкие пути, чтобы просочиться наверх?

К тому же эта ленивая халявшица, которая чуть ли не гордилась своей сексуальной раскрепощенностью, кокетка и лгунья, при мне в открытую флиртовавшая с моим кровным мужем, - эта дрянная девчонка мне нравилась. И еще нас сближала общая любовь к собакам и кофе.

- Вода кончилась, - сморщила нос Оксана, заглядывая в чайник, - а я еще хочу. Где же этот Майк? Только за смертью его посылать… Ладно, придется самой пойти за водой! - Тяжело вздохнув, она поднялась на ноги, взяла чайник и вышла.

Я, тоже вздохнув, встала и направилась к лестнице. Конечно, я не матрос, чтобы лазить по вантам, но и не настолько еще потеряла физическую форму, чтобы не забраться на какую-то паршивую винтовую лестницу. Но Оксана оказалась права: карабкаться вверх по этому узкому металлическому трапу, который еще и изгибался под самыми неудобными углами, было нелегко. Мне пришлось задрать юбку чуть ли не до талии и полностью сосредоточиться: высокие топкие каблуки моих полусапожек то и дело соскальзывали с перекладин, и я не знала, чего больше мне надо бояться - сорваться или сломать их. Добравшись до середины, я уже подумывала о том, чтобы смирить гордыню и слезть, по меня останавливала мысль о том, что спускаться будет еще труднее, чем подниматься. Но спускаться вниз мне не пришлось. Внезапно погас свет, и я осталась в полной темноте. Хватаясь за тонкие металлические стойки, резавшие мне руки, я старалась не поддаться панике, как вдруг лестница подо мною поехала и начала опрокидываться. Я почувствовала, что падаю вниз, прямо на спину, в отчаянии вцепилась в первое попавшееся под руку, что-то мягкое, и завопила в полный голос.