Мне в какой-то момент вдруг стало нравиться вести с ней диалог, она меня больше не раздражала. Меня озарило: я поняла, откуда в ней эта эпатажная раскованность, которая людям старой закалки могла бы показаться распущенностью. Она не просто компенсировала свои комплексы - она преодолела их с перехлестом, с избытком. Она полностью освободилась от пут, накладываемых на нас обществом и воспитанием, но стала ли она от этого действительно счастливой? Я в это не верила, потому что счастливая женщина не будет ежедневно менять любовников, как трусики, в поисках какого-то недостижимого идеала. А все остальное - наносное: ну не сложились у нее отношения с кухней, и все! В каком-то аспекте я даже ее понимала: я сама люблю чистоту и порядок в доме, но терпеть не могу их наводить!

Мы довели передачу до конца, старательно избегая острых углов, и, кажется, остались довольны друг другом. Коринна мне не припомнила, что я - «мужняя жена», а я не поднимала больше вопроса о её личной жизни. Во всех своих выступлениях и в «Женском веке» она хвасталась тем, что за ней пойдет любой мужчина, которого она выбрала, будь он хоть четырежды женат. Мне казалось, что нашу основную аудиторию, домохозяек, чьи мужья большую часть дня оставались вне их поля зрения, это насторожит и не добавит ей сторонниц, а ведь на голоса мужчин ей рассчитывать было нечего

И еще я ей не дала похвалиться тем, как ловко она избавилась от надоевшего ей второго мужа - якобы она его чуть ли не насильно выпихнула из дома к «разлучнице» и была рада-радешенька, что сбыла ненужного супруга с рук. Она сама в это поверила, а на самом деле все случилось совсем по-другому. Лет десять назад она вместо с ним ходила на курсы то ли уфологии, то ли какой-то мистической мифологии; там они и познакомились со смазливой девицей, которая произвела на ее супруга неотразимое впечатление. Коринна переживала и ревновала, она вела себя на глазах посторонних наблюдателей вовсе не как твердокаменная феминистка, а как нормальная армяно-русская баба, у которой уводят мужика. Одним из этих посторонних наблюдателей была моя хорошая знакомая с факультета психологий, которая не замедлила поделиться со мной пикантными подробностями личной жизни знаменитой эмансипе. После третьего занятия их ноги на курсах не было, хоть деньги и были уплачены вперед, но было уже поздно. А может, тот эпизод был всего лишь одним из многих, и Коринна, уставшая от увлечений мужа, тоже стала развлекаться на стороне и подвела под это теоретический базис…

Счастливо избежав всех подводных камней, мы закончили съемку и закурили, чтобы отдышаться, и тут же Тамара принесла нам кофе. Вслед за ней шла неизвестно откуда материализовавшаяся Елена Горячева с сахаром и печеньем в руках.

- Прекрасно, - восхищалась Тамара, заряжая нас энтузиазмом, которого до этого я вовсе не испытывала. - После монтажа это будет блеск! Агнесса, ты гениальна! А ты, Коринночка, просто изумительна - я давно не видела тебя такой! Какой сексуальный блеск в глазах!

Откуда-то появились фужеры и охлажденная водка. По знаку Тамары Майк сбросил со стоявшего в углу журнального столика наваленное на него барахло и подтащил его к дивану. Пока Олег разливал водку, а Майк не сводил со знаменитости очарованного взгляда, я вскользь заметила:

- Сексуальный блеск надо бы убрать. Я согласна, мне это тоже нравится, но это не для нашей аудитории.

Ремезова было вскинулась, но тут Олег на правах единственного взрослого мужчины поднял бокал и провозгласил тост:

- За самых обаятельных эмансипированных женщин в мире!

Коринне бы возмутиться, что мужчина узурпировал право первого тоста, как право первой ночи, но нет: она улыбнулась ему и, игнорируя всех остальных, спросила:

- А вы тоже считаете, что это надо вырезать?

Олег, не смущаясь, поддержал разговор на профессиональную тему, но в его тоне, как и в ее, не было ничего профессионального. Однако я не следила за остроумными репликами, которыми они перебрасывались, как опытные бойцы на поле флирта, я была занята наблюдением за лицом Елены. Оно было внешне, как всегда, неподвижно и бесстрастно, но когда мы с ней встретились глазами, она тот час, же опустила свои: казалось, в них сконцентрировалась страсть такой дикой силы, что еще немного - и она сможет двигать взглядом предметы. Ледяное пламя, вспомнила я слова писательницы. Если достаточно невинный флирт, который ведет с малознакомой дамой ее возлюбленный, вызывает у нее такую реакцию, то какая буря ненависти должна была вспыхивать в ней при виде его бывшей любовницы?

Именно в этот момент я поверила, что Лена может убить, и меня всю передернуло, по счастью, никто этого не заметил.

Олег уже напивал по второй. После этого Коринна вскочила и побежала - она уже опаздывала, ее ждали в редакции какого-то женского журнала, и Синякова отдала ей студийную машину - с условием, что шофер вскоре возвратится за нами. Майка послали в магазин, он вернулся не только с хлебом и колбасой, но и с еще одной бутылкой Я хотела было отказаться от дополнительной порции спиртного, но решила не отрываться от коллектива. Вскоре мне стало легко, хорошо, л расслабилась так, словно в самом деле была феминисткой, отринувшей цепи общества. Майк мне показался необычайно милым, Олег - просто настоящим мужественным красавцем. Тамара, и так расплывшаяся, расплывалась в моих потерявших фокусировку глазах еще больше и казалась симпатичной толстой тетенькой, чем-то средним между материнской фигурой и старшей подругой. Алкоголь - выпитый то ли мною, то ли самой Еленой, - притушил опасный блеск в ее глазах; суетившаяся с бутербродами, она была уже совсем не похожа на убийцу.

Когда и вторая бутылка опустела и мы хорошенько помянули Оксану, в комнату вдруг заявилось привидение; мне пришлось поморгать, чтобы убедить себя, что я вижу не духа, а человека хотя бы частично состоявшего из плоти и крови. Это была Тайка, но Тайка, отощавшая буквально до костей; она была в какой-то светло-бежевой, почти белой хламиде до колен, возможно, ночной рубашке, что придавило ей еще большее сходство с призраком.

Если раньше ее взгляд можно было назвать безумным фигурально, то теперь он уже был безумным в истинном смысле этого слова, она смотрела прямо перед собой, на нас, но нас она не видела, будто малюсенькие точки, в которые превратились ее зрачки, уже не пропускали свет Тамара, мгновенно протрезвевшая, вскочила и подошла к ней, чтобы увести. Но Таисия, передвигавшаяся замедленно и механично, как сомнамбула, каким-то чудом ускользнули от нее и подошла ко мне почти вплотную, упершись в меня вытянутой вперед рукой; прикосновение ее тонких полупрозрачных пальцев было мне отвратительно, несмотря на то что нас разделяло несколько слоев ткани. Она попыталась сфокусировать на мне взгляд, непонятно было, узнала она меня или нет, потому что произнесла при этом странные слова;

- А ты разве не упала с лестницы? Как ты летела - дух захватывало!

Тут Тамара подхватила пошатнувшуюся племянницу и быстро-быстро увела ее - вернее, просто утащила. Выйдя вслед за ними в переднюю, мы с Олегом и Еленой переглянулись, после долгого молчания я сказала, чтобы хоть что-нибудь сказать.

- Боюсь, что это уже последняя стадия, долго она не протянет.

Они молча кивнули, и снова настала мучительная пауза. Наконец Олег взял Лену за руку и, преодолевая неловкость, сказал:

- Агнесса, я давно хотел с тобой поговорить. Приношу извинение за свое безобразное поведение. После смерти Котовой мы все были не в себе… А тут еще Тамара отдала тебе новый проект, который Котова обещала Лене.

Честно признаться, я никогда не верил, что ты имеешь хоть какое-то отношение к ее смерти, во мне говорила раздражительность и злость, Мы с Леной перед тобой виноваты, и мы просим у тебя прощения.

Что отвечают в таких случаях? Какую-то незначительную ерунду типа: «Ах, это все в прошлом» я все понимаю, мы действительно все были не в себе». Я что-то в этом роде и произнесла. Но смотрела я при этом на Елену и поняла, что хоть та и пробормотала нечто извинительно-невнятное, по ничего не забыла и не простила. Я отвела глаза, и случайно в поле моего зрения попала галошница, на которой вместе со стоптанными тапочками и одной красной босоножкой валялись шарфы и шапочки; мое внимание привлек клочок бумаги, выглядывавший из-под одинокой кожаной перчатки. Что-то в этом смятом листочке было смутно знакомое, и я незаметно подобрала его и зажала в кулаке.

Тамара вернулась, лицо у нее было очень расстроенное. По счастью, как раз в этот момент возвратился наш шофер, и мы торопливо распрощались.

Елена осталась у Синяковой, а меня ребята, которые должны были отвезти оборудование в Останкино, предложили подкинуть до дома, благо отсюда было недалеко. Но я отказалась. Во время интервью с феминисткой меня посетила одна мысль, которую я усиленно обдумывала, и мне необходимо было ею поделиться, поэтому я схватила машину и поехала в штаб-квартиру «Ксанта», которая находилась на «Маяковке», рядом с «Пекином». Впрочем, по дороге мысль эта превратилась в целых две.

Глава 13

По счастью, в «Ксант» меня всегда пропускают без вопросов и пропусков - все охранники меня хорошо знают. Но Сергей был занят, у него в кабинете заседали какие-то важные клиенты, и потому мне, хоть я и подпрыгивала от нетерпения, пришлось ждать в небольшом офисном помещении, где обычно работает Марк. Решив отомстить ему за пренебрежение к моим умственным способностям, я ничего не стала ему рассказывать до тех пор, пока Сергей наконец не освободился. Только когда секретарша пригласила нас в его кабинет, где уже сидел детектив Николай, я выдвинула свою версию:

- Сережа, ты предупреждал меня, что если в нашей телекомпании завелся серийный маньяк-убийца, то его следующей жертвой может стать либо Горячева, либо я, «не достреленная». То есть вы исходили из того, что этот убийца повернут на сексуальной почве: у него зуб на женщин ярких, интересных, броских - словом, не просто сексуально привлекательных, но тех, кто, на его взгляд, ведет себя просто провоцирующе и вызывающе…