- Агнесса, куда ты запропастилась? - обратилась ко мне Лена Горячева, наш редактор, которую я сегодня еще не видела. - Никто из нас не может справиться с твоей чертовой собакой!

Глаша забилась в дальний угол; очевидно, ее напугала обычная студийная суматоха и свет юпитеров Она показывала зубы, обещая дорого продать свою жизнь, и насильно извлечь ее из-за проводов и какой- то рухляди было невозможно, о чем свидетельствовала кровь на руке второго режиссера, Степана Кочеткова. Это был человек со странностями: невысокий, сутулый с какой-то ободранной бородкой - словом, внешне неказистый, беззаветно и безответно влюбленный в Котову, он просто по определению не мог не ненавидеть меня, ее соперницу, и сейчас у него был вид такой, как будто он готов был задушить собственными руками если не меня саму, то хотя бы мою собаку. Я выманила перепуганную псинку из ее убежища, поцеловала в нос, утешила и с помощью печенья усадила рядом с Настеной; они вдвоем действительно смотрелись великолепно, причем расчесанные спаниельи уши повторяли контуры рыжей гривы певицы.

Можно было начинать - тем более что я проверила свою папку и убедилась в том, что у меня в руках был тот самый сценарный план, который нужен. Но не тут-то было! Казалось, все неприятности, которые только могли произойти, случились в ближайшие четверть часа.

Сначала все шло вроде бы гладко: Настена старалась улыбаться не слишком глупо, а блестящий ход, придуманный Леной - она надела на ее смазливую мордашку немодные, в толстой оправе, очки, - оправдал себя: певичка стала немного походить на студентку-первокурсницу. Честно говоря, сперва я никак не могла сообразить, зачем ей нужна моя программа, которая шла отнюдь не в прайм-тайм - ей отводилось дневное время по будням, хоть и на одном из центральных каналов «1+1», так что смотрели ее в основном домохозяйки, - однако Гарик объяснил нам, что пришла пора расширять ее аудиторию, которую до этого составляла одна молодежь, и домохозяйки для этого тоже годились. Ток-шоу катилось, хоть и со скрипом, по намеченному сценарию, когда меня прервал голос звукорежиссера:

- Стоп! Звук не идет.

Пришлось начинать все сначала, и конечно же получилось хуже. Однако на этот раз что-то произошло со светом… Внутренне закипая, я в третий раз пошла по накатанному пути, однако теперь моя собеседница выглядела какой-то деревянной… Проследив за направлением ее взгляда, я обнаружила, что Глаша, разлегшаяся на диване, как маленький сфинкс, передними лапами подтянула к себе подол Настениной юбки и стала его жевать.

Съемку остановили, Глашу пристыдили, и она, будто осознав свою вину, кинулась вылизывать Настену. Я схватила ее на руки, но было уже поздно - грим надо было накладывать заново, Настена блестела, как свежевылупившийся младенец! Я готова была застонать от досады, особенно когда выяснилось, что Миша, наш сегодняшний гример, уже ушел. Совместными усилиями Тамара, у которой, по-моему, уже дрожали руки, и Оксана кое- как привели Настенину физиономию в порядок, пока я усиленно пудрила носик и красила губы - любимой хозяйке тоже, конечно, досталось от Глашиного язычка. Пока мы снова усаживались, я краем глаза заметила, как Оксана, сжимая голову руками, качается на стуле - то ли от отчаяния, то ли, скорее всего, от еле сдерживаемого смеха. Когда наконец все было готово и мы начали уже в четвертый раз, то нам удалось дойти только до второго вопроса: в этот момент с грохотом взорвалась лампа, и нас на подиуме засыпало осколками; впрочем, никакого ущерба они не причинили, кроме морального. Истерический Глашин лай смешался с истерическим Настениным смехом, и, кроме этого, было слышно только, как громко и смачно ругается матом осветитель, уже немолодой и весьма благообразный мужчина. Я поняла, что все катится в тартарары, что это полный провал и что необходимо сделать перерыв. Очевидно, та же самая мысль пришла в голову и Тамаре, потому что она своим прокуренным низким голосом зычно объявила:

- Перерыв!

- Ой, не могу! - Настена согнулась пополам от смеха, не в силах успокоиться, и была похожа в этот момент на смешливую старшеклассницу.

Я посмотрела на часы - 19.30. Студию надо было освобождать ровно в восемь. Если мы за десять минут не приведем себя и студию в порядок, то сделать программу сегодня не удастся, а это такой удар по финансам компании, которого Котова мне не простит. Что ж, остается только положиться на бога и продюсера… И, внутренне смирившись, я отправилась на поиски своей собаки.

Сразу же после взрыва Глаша подскочила и понеслась куда-то прятаться. Сейчас вся команда, кроме продолжавшего грозно и грязно ругаться осветителя, развлекалась тем, что пыталась ее найти. Наконец Оксана, заглянув за старые декорации, сваленные у задней стенки, торжествующе воскликнула:

- Она здесь! Глаша, Глашенька, иди ко мне!

Она была не такая дура, наша Оксана, чтобы протягивать руки прямо к оскаленной собачьей морде, но таким дураком оказался звукорежиссер Виталик, плечистый парень атлетического сложения. Ему повезло, клыки лишь скользнули по его предплечью, и держался он стойко, как и подобает мужчине, только чертыхнулся вслух. Я не успела еще подбежать к живописной группе, как Глаша вырвалась на свободу и, выскользнув в дверь, побежала по коридору в неизвестность. Съемочная группа с улюлюканьем бросилась вслед за ней, но тут я их остановила:

- Ребята, если вы не хотите гоняться за собакой по всем этажам, оставайтесь здесь. Добровольно она пойдет только со мной.

Я вышла из студии и закрыла за собой дверь, оставив за спиной свет и смех. Куда же направиться?… Бедная псина - в какой она, должно быть, панике, ведь даже праздничные петарды выводят из равновесия ее слабую нервную систему!

В замешательстве я все еще раздумывала, в какую сторону пойти, как вдруг услышала приглушенный лай, который доносился откуда-то слева и из глубины здания. Я тут же рысцой понеслась на звук, но ответом мне была гулкая тишина, и я еще несколько раз сбивалась с пути, пока совсем рядом не раздалось приглушенное рычание. Дверь следующей комнаты была распахнута настежь; это была кладовка, в которой хранился разный реквизит. Здесь было почти совсем темно, свет проникал сюда только из коридора. Первое, что я разглядела, - это силуэт моей собаки со вставшей дыбом на загривке шерстью. Потом я рассмотрела тот предмет, на который она приглушенно рычала. Это было тело Евгении Котовой, безжизненно раскинувшееся на каких-то полотнищах или коврах, сваленных на полу. Лицо ее казалось совсем бледным, почти белым в полумраке, только блестели белки закатившихся глаз.

Глава 2

- А твоя новая секретарша отлично варит кофе, - заметила я, потягивая обжигающий напиток из крошечной чашечки. Я никак не могла согреться, меня всю трясло, несмотря на то, что в небольшом офисе деверя - брата моего мужа - стояла обычная комнатная температура.

- Не заговаривай мне зубы, Агнесса, - сморщившись, произнес скучным тоном Сергей Крутиков, вице-президент охранно-детективного агентства «Ксант», моя единственная опора и надежда в данный момент. - Давай ближе к делу.


Хорошо ему говорить - ближе к делу! Скорее - ближе к телу! Эго ведь я, а не он обнаружил труп популярной телеведущей, это ведь я вчера до позднего вечера - вернее, уже сегодня до самого утра - объяснялась с милицией.

Когда, шаря по стене наугад, я зажгла в кладовке свет, то поняла, что мое первое впечатление оказалось верным - уже ничто не могло вернуть жизнь в неподвижные глаза Евгении. Поясок от светло-бежевого бесформенного костюма, в котором она была на последней съемке, перетянул ее шею, уродливо врезаясь в отливавшую синевой кожу. Смерть не была милостива к звезде телеэкрана, она выглядела отнюдь не как невинно убиенные дивы в мыльных операх: юбка задралась, светлые колготки на некрасиво, даже непристойно, раскинутых ногах разодраны…

- Похоже это на изнасилование? - прервал ход моих мыслей Сергей. Я и не заметила, что размышляла вслух.

- Нет, такое впечатление, что она сопротивлялась; убийца хотел опрокинуть ее навзничь, но она пыталась устоять на ногах. А колготки разорваны не сверху, а сбоку - будто, падая, она за что-то зацепилась. Ну, например, за какой-нибудь выступающий гвоздик. В кладовке, кстати, множество старой мебели. Так что ее не изнасиловали, а просто убили.

- А почему ты так расстроилась? Ты же эту Котову терпеть не могла? - неожиданно спросил деверь.

Я подскочила:

- То есть как это? Как же мне не расстраиваться, когда я не только обнаружила труп - это бы еще полбеды, - но еще и главной подозреваемой оказалась!

- Ну, не преувеличивай! - Уголок рта Сергея слегка дрогнул, что должно было обозначать улыбку. - Это дело милиции - подозревать всех. На убийцу ты никак не тянешь.

- Все знали, что я с радостью заняла бы Женино место - уж она-то это прекрасно понимала и травила меня, как могла. Да к тому же, если принять к сведению, что у нее нашли…

- А что у нее нашли? Ты мне еще не рассказала.

- У нее в руке были зажаты листки бумаги - это был сценарный план моей передачи, которая снималась в тот день. Его, кстати, у меня украли перед самой съемкой.

- Кому ты рассказала, что он у тебя пропал?

- Всем! Я устроила публичный скандал Тамаре Синяковой, нашему продюсеру.

- Перед съемкой?

- После нее.

- И программа получилась?

- Конечно. Если бы что-нибудь не вышло, я бы не стала ждать, прервала съемку и подняла бы такой вселенский хай.

- Так кто ж поверит, что у тебя пропал конспект, если тебе это не помешало успешно провести интервью?

- Спасибо, Сережа, ты всегда помогаешь исправить мне настроение.

- Агнесса, ты совершенно напрасно так нервничаешь. Откуда такие мысли, что ты единственная, у кого была причина избавиться от Котовой? И вообще, давай сопоставим то, что мы с тобой знаем о жертве. - Сергей взял со стола распечатку и стал читать: