- Кто тебе это сказал?

- Ты сам - ты же мне это и сказал! Ты ведь не включил в потенциальные жертвы ни Таисию, которая хоть и молода, но уродливо некрасива, ни Тамару, которая по возрасту вышла из этой категории, ни монтажера Свету, которая никак не тянет ни на яркую, ни даже просто на симпатичную личность. Словом, этот маньяк скорее из разряда тех, кто угрожает популярным телеведущим, например, Елене Ханге…

В последнее время я все чаще вспоминала слова.

Верховцевой насчет маньяка, который влюблен в теледиву. Удивительно - при жизни Оксана меня часто раздражала, зато после ее смерти я почувствовала, как мне ее не хватает, причем именно в человеческом плане, а не в качестве помрежа. Да, она была лентяйкой и кокеткой, но почему бы хорошенькой женщине не быть и тем и другим? Зато она никогда не унывала, ее бодрый вид всем поднимал настроение, а симпатичная мордашка заставляла забывать, что за ее гладким, без единой складочки, лбом таились очень неплохие мозги. Я довольно долго не принимала ее всерьез, и только перед самым концом оценила ее острый ум и наблюдательность.

- Но ты ведь не ведешь сексуальное шоу, которое привлекает внимание разных извращенцев, ты не скандально популярна… - отвлек меня от грустных мыслей Марк.

- Давай говорить правду: я вообще не слишком популярна. Да, меня иногда узнают на улицах, но в основном женщины. Однако я регулярно появляюсь на телеэкране, и этого достаточно, чтобы заинтересовать всяких придурков Я выясняла - почти у каждой ведущей, даже у дикторш утренних новостных программ на дециметровых каналах, есть свои поклонники-фанаты.

- Эти дикторши обычно очень хороши собой, - со знанием дела произнес Николай и тут же замялся, сообразив, что он ляпнул это в моем присутствии.

Сергей проигнорировал его замечание, Марк фыркнул и подмигнул мне, но я продолжала, как бы не услышав:

- Эти фаны - в основном безвредные чудаки. Они пишут бесконечные письма своим кумирам, то есть кумиршам, они узнают номера домашних телефонов и страстно дышат в трубку.

Николай правильно заметил - эти теледивы обычно красивы, и, вполне возможно, они - или их образ на экране - заменяют собой для некоторых из них реальный сексуальный объект…

- То есть это как секс по телефону, - пояснил Марк, обращаясь к Николаю, который смотрел на меня, как баран на новые ворота.

- Скорее, по телевизору. Это все безвредно, пока эти телеизвращенцы держатся на расстоянии. Но кто гарантирует, что одному из них не придет в голову сократить дистанцию? Однако Оксана не появлялась на экране, она вообще никому не была известна за пределами телецентра, популярность ее не коснулась, в отличие от меня, не говоря уже о Котовой, которую знала не только вся Россия, но и весь бывший Союз. Если же предположить, что маньяк входит в съемочную группу, то понятно, почему напали не только на Котову и меня, но и на Оксану. На роль такого маньяка идеально подходит Степан Кочетков - не понимаю, кстати, почему менты его оставили на свободе…

- За ним наблюдают, Агнесса, но против него пет никаких улик, - пояснил Сергей.

- Но капитан Филонов, который, кстати, в отличие от моих родных и близких охотно со мной общается, уверяет меня, что почерк убийцы не похож на почерк сексуального маньяка…

- И я тоже тебе об этом говорил, - раздраженно бросил Сергей. - Вечно ты, Агнесса, лезешь не в свое дело...

- Так вот если убийца все же маньяк, то у него может быть мотни, практически не связанный с сексом.

Мне это сегодня пришло в голову, пока мы снимали ток-шоу с феминисткой Ремезовой. Она мне рассказала, между прочим, что после выхода ее книги ей звонили разъяренные экземпляры мужского пола и угрожали убить. Что объединяет нас троих, жертв неизвестного преступника, кроме того, что мы все работали в одной телекомпании? Мы все трое - самостоятельные, независимые женщины, своими силами пробивающие себе дорогу в жизни. Так сказать, «self-made women».

- Про Котову так сказать нельзя: она дочь своего отца, - заметил Сергей.

- Неважно, он дал ей только импульс, всего остального она добилась сама. Причем мы строили свою карьеру практически без помощи мужчин или иногда их используя, как это без зазрения совести делала и же Женя, не говоря уже об Оксане. О присутствующих говорить не будем, они не в счет. - Я скромно опустила глаза и заодно под столом не больно пнула Марка каленом, чтобы тот не заводился - Котова всю свою жизнь создавала на экране образ очаровательной, но при этом умной и эмансипированной дамы. Пусть официально она не провозглашала себя феминисткой - это могло бы нанести серьезный удар по ее имиджу, феминисток у нас, в общем-то, не любят, - но многие ее именно так и воспринимали. Я, конечно, к феминисткам не примазываюсь, более того, они мне в массе своей неприятны…

- Почему? - одновременно спросили Сережа и детектив.

Я замолчала, предоставив Марку возможность красочно, во всех деталях рассказать историю о том, как меня чуть не растерзала чрезмерно эмапсипированная лесбиянка.

Он очень любит ее повторять, каждый раз расцвечивая новыми яркими подробностями, так что от правды там почти ничего не осталось. На самом же деле все обстояло так: во время одного популярного ток-шоу на другом телеканале, куда меня пригласили просто как гостью, со мною рядом посадили некую Анну Презент, известную журналистку, низкорослую приземистую особу лет сорока, плохо причесанную, но в очень модных и дорогих очках; кроме очков, ничего другого в ее внешнем облике в глаза не бросалось. Было очень тесно и душно, как, впрочем, почти всегда в наших телестудиях, и я почувствовала, что ее бедро притиснуто к моему. Решив, что это случайность, я отодвинулась, но это, как оказалось, явилось отнюдь не случайностью. Она снова прилепилась ко мне и смотрела на меня жадно, как сексуально озабоченный жеребец, тем взглядом, который называется похотливым, если мужик тебе не нравится, и призывно-страстным, если ты готова умереть в его объятиях. Но она была женщиной, и мне стало противно: почему-то мне это показалось противоестественным, несмотря на то, что в теории я все понимаю и принимаю. Я воспользовалась перерывом и пересела. Во время дискуссии я имела неосторожность высказать здравую, на мой взгляд, мысль о том, что гомосексуалисты в нашем все еще традиционном обществе чаще бывают несчастны, чем счастливы, - это, кстати, абсолютная правда, подкрепленная статистикой самоубийств. И вдруг Анна, словно крылатая гарпия, а проще говоря, как фурия, слетела со своего стула и бросилась ко мне распростертыми руками, брызжа слюной. Впечатление было такое, что она вот-вот выцарапает мне глаза, и я откинулась назад, попав в объятия соседа, известного певца вполне традиционной ориентации, по какой-то ошибке природы закончившего философский факультет.

Он с трудом сдерживал смех, с важным видом выслушивая злые инвективы Анны, из которых я вообще ничего не могла понять.

- О чем это она? - шепотом спросила я своего спасителя.

- В переводе на цивилизованный язык это значит, ты допустило некорректное высказывание, - также вполголоса ответил он, проглотив смешок.

Естественно, при монтаже этот эпизод вырезали, но у меня сохранилось недоброе чувство к чересчур продвинутым «розовым» феминисткам…

Пока Марк владел вниманием заинтересованной аудитории, я размышляла над тем, как заставить их отнестись к моим теориям всерьез. Вот ведь парадокс: при всех моих антифеминистских взглядах меня бесила их убежденность в том, что место женщины может быть где угодно, но только не в детективном агентстве… Удивительно еще, что у Сергея Крутикова секретарь-референт - представительница слабого пола, хотя в юбке я ее никогда не видела, исключительно в брючных костюмах. Как счастлива была бы Коринна, если бы видела, как меня третируют…, да что там говорить - просто дискриминируют собственный муж и его брат!

- А теперь выслушайте меня! - заявила я, когда они отсмеялись, - Я хочу сказать, что, возможно, убийца затаил злобу против женщин, которых считает чересчур эмансипированными Этакий борец за права мужчин… В таком случае опасность угрожает не только мне и Лене Горячевой, но и Тамаре Синяковой.

Потому что тут убийца имеет другой критерий: он убивает не ярких сексуально привлекательных женщин, а женщин, сделавших карьеру, добившихся успеха на мужском поприще. Может, какой-нибудь голос приказывает ему это делать. А Синякова - одна из редких в нашей стране продюсеров-женщин, и притом вполне преуспевает - на поверхностный взгляд, конечно.

- И это все, что тебе пришло в голову? - снисходительно спросил Марк, и они все трое переглянулись и слегка пожали плечами: мол, чего еще ждать от женщины?

- Нет, не все. Если бы это было все, то я бы так вам представила эту гипотезу, что вы тотчас же побежали бы ловить «мужскую шовинистскую свинью», как выражаются на западе истинные феминистки, но когда сегодняшняя съемка у Тамары уже закончилась, то произошло нечто такое, что еще раз изменило направление моих мыслей. - И я описала им явление Таисии-призрака и ее странные слова, брошенные мне.

Сергей задумчиво повторил вслед за мной:

- «А ты разве не упала с лестницы? Как ты летела - дух захватывает!» Ты точно запомнила?

Я пожала плечами:

- Ты же знаешь, я на память пока не жалуюсь. А эти слова меня поразили. Потому что никто не мог видеть, как я упала с лестницы, я падала в абсолютной темноте! Только Оксана проделала свой крестный путь вниз при свете, и лицезреть это мог только один человек - ее убийца!

- Ты уверена, что Таисия тебя узнала? Или она приняла тебя за Оксану?

- Я ни в чем не уверена, кроме того, что ей недолго осталось жить на этом свете - наркомания в финальной стадии. Полное истощение организма, руки как палки, когда она подошла ко мне, рукав ее балахона задрался, и я увидела, что вены все исколоты. Она выглядела как сомнамбула; то, что она мне сказала, вполне могло бы быть и бредом. Но, может, в этом все-таки что-то есть? Так называемое рациональное зерно?