- Значит, это Тайка?

- Скорее всего, она.

- А при чем тогда Синякова? То, что Таисия способна на все, я верю, она наркоманка и вообще бессовестная девка, но Тамара - лицо скорее страдательное. Пока вы мне не представите неопровержимых доказательств ее вины, я ни за что не поверю, что она в чем-то замешана.

- Слушай, Агнесса, я расскажу тебе об этом позже, а сейчас надо торопиться. - Было видно, что Сергей принял какое-то решение, и ему теперь не до меня. - На самом деле у Тамары был мотив, да еще какой! Капитан Филонов, например, убежден, что убийца - именно она; впрочем, его здорово накрутили Котовы, у которых против нее зуб. Я же готов держать пари, что те, кого мы ищем, - это Улитин и Таисия. Николай, позвони капитану. Надо срочно ехать к Синяковой.

И тут они продемонстрировали мне, что такое мужское братство. Они вдруг все одновременно поднялись, как по чьей-то незримой команде. Они были командой, а я вдруг оказалась чужой.

- Так как ты без машины, тебя довезет домой одни из наших охранников, - небрежно бросил мне Марк.

- Если вы думаете, что я останусь в стороне, то вы очень ошибаетесь! К тому же без меня вы просто не найдете Синякову! Ее дом стоит в глубине квартала, и я в первый раз искала его битый час!

Они быстро поняли, что гораздо проще взять меня с собой, чем от меня отделаться, и через несколько минут мы уже мчались по вечерней Москве, отчаянно нарушая правила движения.

Глава 14

Как выяснилось, торопились мы совершенно зря. Тамары дома не оказалось, и очевидно вообще никого не было, потому, что нам никто не открыл. Правда, я была уверена, что Тая, скорее всего, лежит там под кайфом, но ей все до лампочки.

Мы стояли под дверью на лестничной клетке, и я обзванивала по своему мобильнику все места, где могла бы сейчас оказаться Синякова, а Николай в это время пытался вызвонить Филонова, куда-то не вовремя запропастившегося. Так прошло около часа; наконец появились менты во главе с доблестным, но мрачным капитаном Сергей отвел его в сторону, пока опера вместе с Николаем тщательно обнюхивали дверь.

- Там какое-то шевеление, - доложил юный и белобрысый.

- Это кот Дорофей, редкостный подлюга, - пояснила я.

Капитан Филонов, при всем его пиетете передо мною, на этот раз предпочел меня не услышать.

- Действительно, какое-то движение там есть…

Они переглянулись с Николаем, как бы не замечая всех остальных, и было попятно, что опер опера всегда поймет, даже если один из этих оперов - бывший. Дальше все происходило, как в голливудских фильмах или в наших современных сериалах. Очевидно, для моих ушей была предназначена сакраментальная фраза:

- Возможно, кто-то за дверью нуждается в нашей помощи и не в состоянии отпереть замок. - Мне показалось даже, что капитан Филонов при этом подмигнул мне, произнося эти слова.

Двое его подчиненных налегли на дверь, но особых усилий и не потребовалось - она распахнулась сразу, и они по инерции влетели в прихожую. Тамара так и не поставила железную дверь, потому что, когда она наконец собралась это сделать, красть из квартиры было практически нечего - дружки ее племянницы в несколько приемов вынесли все цепное. Когда она в последний раз была в командировке, хлипкую дверь просто взломали, а те замки, которые она поставила взамен, не оправдали своего назначения.

Я вошла последней, но зато первая нашла выключатель и зажгла свет сразу же после того, как Дорофей со злобным шипением умчался на кухню, налетев по дороге на худосочного мента с такой силой, что тот пошатнулся. Кот явно не нуждался в нашей помощи. Нуждалась ли в помощи другая живая, вернее, полуживая душа, которую мы обнаружили в квартире - Таисия, - еще было неясно. Мы нашли ее на полу в ее комнате. Она лежала на ковре, свернувшись калачиком; у психиатров это называется утробной позой.

Рядом валялся шприц. Это была явная передозировка, и я не удивилась, что разбудить ее не удалось, хоть пульс и прощупывался. Я ощущала себя абсолютно беспомощной и молила бога, чтобы она не скончалась до приезда «Скорой». По счастью, медики приехали быстро и увезли Таю в реанимацию, пока она еще дышала.

Филонов всех нас выгнал на кухню, где я нашла у Тамары в шкафу банку какого-то скверного растворимого кофе и приготовила бурду, у которой было единственное достоинство - она была горячей. При синяковских заработках кофе мог быть и получше! В квартире уже вовсю распоряжались криминалисты: снимали отпечатки пальцев, фотографировали, - а хозяйка все не появлялась. Наконец пробило двенадцать, когда она явилась, нарядная и по-восточному пряно-приторно благоухающая, в сопровождении седовласого, ухоженного и немного пузатого джентльмена. Оказывается, в кои-то веки она выкроила время для занятий личной жизнью - и как это оказалось некстати! Джентльмена, ее давнего поклонника Арсения Петровича, гения и телекритика, она быстренько сплавила, а сама туг же села в милицейскую машину и отправилась в больницу.

Дальнейшие события разворачивались уже на следующий день, так что мне удалось хорошенько выспаться. Может быть, я должна была сопровождать своего продюсера и провести вместе с ней в больнице тяжкие часы ожидания, но на это у меня уже не хватило сил, да и Марк бы меня не отпустил. Мы вернулись домой, к своему очагу и своей собаке, как обыкновенные граждане, не замешанные пи в какие детективные истории, которые все-таки чаще встречаются в книгах, нежели в жизни.

Ну почему у меня все наоборот? Я размышляла над этим все утро, пока выясняла, как обстоят дела и что мне теперь делать-даже на мой авантюрный вкус таинственных и трагических происшествий вокруг было с перебором.

Тамара всю ночь провела в клинике, на лестничной площадке перед входом в реанимацию, куда не пускали и где лежала Таисия, все еще между жизнью и смертью. Я подъехала туда к десяти, чувствуя себя обязанной морально поддержать Синякову. Та, в своем вечернем сверкающем платье, с размазанными по лицу остатками вчерашнего грима, выглядела ужасно еще и потому, что ее помято-праздничный наряд совершенно не сочетался с казенными, зелеными в потеках стенами и специфическим больничным запахом, Мне показалось, что она всю ночь так и провела, стоя у окна рядом с переполненной окурками пепельницей; чуть поодаль дежурил совсем молоденький тощий милиционер в форме, но по чью душу он тут находился, по ее ли, по Таину, или еще кого-то третьего - было непонятно.

Мне не удалось уговорить Тамару передохнуть, и я просидела рядом с ней почти целый день; она курила, а я читала какой-то дурацкий сценарий, доставшийся мне по наследству из бумаг Котовой. Уже смеркалось, когда дверь реанимации открылась как-то по особому торжественно и медленно, оттуда вышел молодой врач с серьезно-постным лицом и направился прямо к нам. Тамара все поняла и, не дожидаясь его слов, завыла в голос, как деревенская баба. Просто удивительно, куда подевался ее светский лоск!

Так что с вестником смерти пришлось говорить мне, он же сделал безутешной тетке какой-то укол, который, впрочем, на нее не подействовал.

На мою долю выпало увезти Синякову домой. Я попыталась немного успокоить ее. Успокоить - это сильно сказано; на самом деле я ей скормила целую горсть транквилизаторов, которые всегда таскаю в сумочке на всякий случай - не для себя, конечно. Тамара не заснула, но впала в состояние, похожее на ступор, и я оставила ее, предварительно уложив в постель. Домой приехала уже за полночь, выжатая, как лимон, - нет, как два лимона.

На следующий день и снова поехала к Синяковой - исключительно из чувства долга. За мной заехал Сергей, сказавший, что у него деловая встреча на квартире у Синяковой, но, против обыкновения, я ни о чем его не стала расспрашивать. Тамара выглядела не лучше, чем накануне. И если это возможно, то еще хуже. В ее квартире, как у себя дома, хозяйничали менты, но она, казалось, не обращала на них внимания. Чисто механически отвечая на мой вопросы, она и меня не видела; вся была в себе и своих переживаниях. Не слишком ли много слез по поводу этой никудышной девчонки, от которой никто не видел ничего хорошего, подумала я про себя.

Наконец появился капитан Филонов - с красными глазами, как будто он тоже не спал всю ночь. Вслед за ним, как тень, в дверь проскочил сыщик Николай; от Сергея Крутикова я уже знала, что они с Филоновым - хорошие приятели и вместе работали в органах около пятнадцати лет. Филонов сразу же взял быка за рога. Он сухо сообщил Тамаре, что вынужден допросить ее, и предложил проехать вместе с ним «куда надо» Синякова что-то замычала в ответ; казалось, она не соображала, чего от нее требуют.

- Впрочем, может быть, Тамара Петровна не откажется побеседовать с нами здесь, у нее дома? - деликатно предложил Сергей. - Мы ведь все понимаем, какое у нее горе, и с уважением относимся к ней.

При этом он неожиданно подмигнул мне, так что я чуть не захихикала, несмотря на мрачную обстановку. Из частых бесед с деверем на профессиональные темы я знала, что он - приверженец неформальных допросов, ибо считает, что человек в привычной окружающей его обстановке возводит вокруг меньше защитных барьеров, нежели в казенных стенах.

- Хорошо, - тоном умирающей согласилась Тамара. - Только пусть Агнесса будет со мной! - Она вцепилась в меня, как в спасительный якорь.

И мы пошли в маленькую комнатку, которую Тамара называла своим кабинетом; мужчины остановились в недоумении, не понимая, куда они попали.

- Простите, а где здесь можно присесть? - в замешательстве спросил Филонов и тут же покраснел, настолько этот дурацкий вопрос не соответствовал той роли, в которой он выступал. Он мне положительно нравился - даже несмотря на весь трагизм нынешней ситуации!

Действительно, клетушка была так загромождена всяким хламом, что непонятно было, как тут можно работать – не то что сесть, встать было некуда. Хозяйка немного пришла в себя, прогнала Дорофея с облюбованного им кресла - тот удалился с диким обиженным мявом, - сбросила со скособоченного стула пустую бутылку из-под минералки, одним движением руки смахнула бумаги и засохший бутерброд с сыром со стола прямо на пол и почти нормальным голосом пригласила нас усаживаться.